В следующий раз Аверина я увидела живьём. На трассе. Я ехала с работы, когда у меня пробило колесо. Машина завиляла и я приткнула её к обочине. Проклятье. На улице — начало мая, но холодно. Снег уже сошёл, зелени ещё нет толком, так что не только холодно, но ещё и уныло. Автомобили пролетали мимо, а потом один из них притормозил и сдал назад вопреки всем правилам. Чёрный джип. Захар из машины вышел, закурил, посмотрел на меня скептически.

— Ты же инженер, — сказал он. — Почему ничего не делаешь?

Вот же любопытный.

— Маникюр жалко, — честно призналась я. — Да и вообще на работе я больше головой работаю, чем руками, а откручивать колесо тяжело.

— Запаска есть?

Запаска у меня всегда была, спасибо Роме. Захар закатал рукава и принялся за работу, вскоре у меня стояло новое колесо. Причём теперь на трех все ещё зимняя резина, а на одном — летняя. Надо бы и остальное поменять. Я поливала минералкой на руки спасителю и тихо томилась, потому что опять залипла.

— Пойдём на свидание, — вдруг без подготовки спросил он.

Я постучал пальцем у виска и уехала. А вечером пришла смс о пополнении моего счета. Я внезапно стала очень, ну просто неприлично богатой. И задумалась даже, на что такую кучу денег тратить. Захар пришёл следующим вечером. С бутылкой вина и букетом цветов.

— Зачем? — спросила я и упёрла руки в бока

— Отметить твоё богатство и только.

Предательница Мальвина вышла и потерлась о его ноги. Я подумала и вдруг кивнула. Пила вино, смотрела на него, а он все рассказывал, что акции продавать не будет. Это хорошее вложение. Просто разделит их пополам. Нужно будет где-то расписаться и сходить в налоговую вместе с Захаром. А я смотрю, как он говорит, и даже не вникаю в смысл слов.

— А вот эти ёжики и зайчики, — спросила я. — Это все просто раскрутка или ты действительно переживаешь о экологии?

— Я не просто мусорщик, — назидательно сказал он. — Я умный мусорщик. И да, состояние экологии меня волнует. Мы открыли много пунктов сбора ламп и батареек. Теперь их несут дети! Потому что они хотят спасать, а ещё тоже хотят на огромный плакат. А новые способы переработки мусора? У нас есть шанс хоть что-то исправить!

Он так горячо говорил, что я едва не потекла. И вдруг подумала, что мне очень, очень его хочется. Прямо до невозможности. Прямо сейчас. Захар перехватил мой взгляд и сказал осипшим голосом.

— Ты в курсе, что ты все ещё должна мне бонусный секс? Это свято! И…

Я прикрыла ему пальцем губы. Я конечно, с удовольствием его слушаю, но сейчас можно и другим заняться.

— Аня Стрельцова всегда отдает свои долги, — сказала я и села к нему на колени.

Давно стоило заняться сексом. Хороший секс много расставляет по своим местам. Нет, я не сделала никаких судьбоносных выводов, хотя могла бы. Лежу голышом на полу — до постели мы так и не добрались. Разгоряченная кожа липнет к ламинату, и вообще — жёстко. Но вставать не хочется. Я подумала, что страдать мне такой красивой вовсе не обязательно и залезла сверху на Захара. Он конечно жилистый, но всяко мягче пола. Он ругаться не стал, обнял, я а голову у него на груди пристроила. Поерзала, удобнее устраиваясь, и ощутила, как член, порядком мной приплющеный восстает против такого произвола.

— Захар! — воскликнула я, приподнимаясь на и заглядывая в его лицо. — Мне грозит остаться без вагины такими темпами!

— Имей совесть, женщина, — сказал он. — У меня несколько недель секса не было.

У меня сердце екнуло. Значит никаких сушёных и прочих вобл! А ещё оно екнуло потому, что я поняла, что совсем не ненавижу его. А может не ненавидела никогда. Хотя, если вспомнить мои пятнадцать лет… все же ненависть имела место. Но когда это было? А теперь так хорошо, так бы и пролежала на нем вечность. И снова страшно. Снова хочется ёжика включить. Потому что я в него влюбляюсь снова, по самые уши, а ему просто нравится со мной трахаться.

Но против рук Захара устоять не смогла, да и не хотела. Потом проводила его, пошла в душ. Полюбовалась на чёткий засос на шее — видимо, мстя. Тоналка его не взяла и весь следующий день я была предметом для шуток всех служащих аэропорта, а это почти одни мужики.

Вечером он ждал меня в машине возле дома. С билетами на концерт. На эти выходные. Певец — невыносимо смазливый молодой мальчик, которого я слушала назло Захару, а он видимо решил, что я его фанатка. С трудом подавила улыбку. Отказаться хотелось очень. Нет все же, не так. Хотелось сходить, а отказаться назло, но… Мстя, такая мстя. Я представила Захара в толпе разряженных малолеток, такого чопорного, серьёзного и согласилась.

— Мы же говорили по поводу коротких юбок, — недовольно сказал он.

— Развод аннулировал все наши соглашения, — развела руками я.

О, я получила наслаждение от этого мероприятия. Хотя бы потому, что Захар был явно самым старым — ему почти тридцать один, а всем здесь по семнадцать двадцать. А на моё лицо с такой юбкой вообще никто не смотрит, да и пусть попробуют дать мне мой возраст, убью. Все визжат, мальчик на сцене стонет в экстазе, то заливает все ванилью, то матом орёт. Чудесно! Захар пытается спасти меня от всех на свете, уверена, он отдал бы мне свои штаны, если бы был уверен, что я их приму. А мне и правда хорошо было, весело, и… защищенно?

— Отлично оторвались, — запыхавшись от диких плясок простонала я. — Всё болит.

В огромном холле стадиона, где проходил концерт несколько точек по продаже алкоголя. Захар хмур, мрачен да и за рулём. А я взяла себе виски с колой так себе качества. Стульев нет, стоим у барной стойки, вокруг студенты с дешёвым пивом, девочки-припевочки.

— А ты мне ничего не должен? — улыбнулась я.

— Половину недвижимости деда, — мрачно ответил Захар. — Надо уже что-то с ней делать.

— А как же бонусный секс?

Я положила руку Захару на пах. Чуть погладила выступающий бугорок. Захар был зол, не на меня, скорее на себя, что сам себя загнал в это ужасное место. Но… бугорок податливо увеличился под моей ладонью.

— Ты чокнутая? — спросил он.

— А ты ещё не догадался?

И ухватившись за пряжку ремня повела его с собой в туалет. Основной поток уже схлынул, в одной из кабинок рыдает, жалуясь на парня по телефону пьяная девушка, я завела Захара в самую крайнюю кабинку. Опустила крышку не очень чистого унитаза, оперлась руками о бочок, изогнулась и потерлась пятой точкой о Захара.

— Ебанутая на всю голову, — заключил он.

А потом положил руки на мои ягодицы, помедлил, словно раздумывая… Юбка оказалась задрана во мгновение ока, мужские руки чуть приподняли — даже на каблуках я была гораздо ниже Захара. Я не была поклонницей столь экстремального секса, это был экспромт чистой воды, но все же без оргазма из кабинки не вышла. Зато Захар вдруг повеселел и решил, что мы отлично сходили.

Следом было кино. Затем ресторан. Мальвина снова уехала к нему на выходные, я осталась одна в пустой квартире, меня бросало из крайности в крайность. Я то впадала в ужас из-за того, что происходит, а следом в эйфорию — как же замечательно все происходит! И… боялась отчаянно, срываясь на самом же Захаре.

Когда поднялась температура, я решила, что это на нервах. Но к ночи меня увезли на скорой, которую я сама, отчаявшись, вызвала. И затем долгих десять дней провалялась с жуткой ангиной, радуясь, что есть с кем оставить Мальвину. Мама носила мне бульоны, грозила в окно кулаком — явно догадывалась, что что-то происходит непонятное. Захар ругался, что все это из-за моих коротких юбок, хотя на улице конец мая уже и жара, причём тут юбки? Выписали меня похудевшую и полностью здоровую.

— Тебя вообще нельзя без присмотра оставлять, — проворчал Захар. — Знаешь, как испугался? Вот же отощала, срочно поехали кормиться.

В ресторане передо мной положили огромный кусок жареного мяса, а вокруг ещё пяток других тарелок. Честно, я бы все это ела неделю, как он рассчитывает скормить за один присест? Пододвинул мне бокал красного вина — для аппетита.

— Мне нельзя, — покачала головой я и с мрачной решимостью воткнула в мясо вилку.

Кусок и правда был огромный, я увлеклась сражением с ним и на Захара не смотрела. А потом… посмотрела. Он выглядел до ужаса напуганным и одновременно решительным. Даже побледнел немного. Я сначала удивилась, потом поняла и рассмеялась.

— Идиот, — сказала я. — Не беременная я, я десять дней на антибиотиках была, пока мне пить нельзя.

Мы поехали к деду, потому что Мальвина была в его квартире. Я вошла — все так же. Мальвина спала, свернувшись в кресле клубком. В воздухе пылинки танцуют — уборка не помешает. И как-то все… родное что ли? Нет, слово слишком громкое. Скорее — привычное.

— Я за тебя испугался, — сказал Захар. — И соскучился.

Я улыбнулась, погладила его по щеке. Захар, который говорит мне не одни лишь гадости просто чудо чудесное, сразу расцеловать хочется, что я и сделала. Он потащил меня в постель. Кровать скрипнула и прогнулась, а затем и вовсе застонала протяжно — мне казалось, что однажды она просто развалится во время секса. Купить бы кровать новую, но это уже не моё дело. Не моя квартира. Не мой Захар.

— Я даже рада ее слышать, — призналась я, когда лежала свернувшись в объятиях Захара, а мстительная соседка дождавшись, когда мы закончим, отбивала собачий вальс на своей батарее. — Соскучилась что ли. Хоть что-то в этом мире неизменно.

— Мне нужно кое что тебе сказать, — вдруг начал Захар.

Я испугалась. Сейчас скажет, что между нами все кончено. Что он натрахался, наигрался со мной. Начнет другую жизнь, в которой чокнутой Барби не место. Она же, пусть и красивая, но слишком глупая, слишком несерьезная. Я приподнялась на локте и пытливо на Захара посмотрела.

— Я решил, что Мальвине пора обзавестись документами и начать делать прививки. Мы сходили к врачу. И… Ань, Мальвина мальчик.