Ася Лавринович - Любовь под напряжением

– Ах, так? – притворно возмутилась я.

Златка звонко расхохоталась:

– Ну конечно, Лер! Это смог сделать только твой Иван.

– Он – не мой!

– Но он хороший, – возразила Злата. Из-за нашего спора она совсем забыла о лакомстве в руке, и талое розовое мороженое стекало по вафле на Златкины пальцы. – Мне кажется, что Иван – супергерой!

– Какая ты смешная! – расхохоталась я. – Супер-Иван?

– Да! Он пришел и всех нас спас! Все изменил…

Мимо лавочки под дубом гордо прошествовали девчонки, по чьей вине и началось это безумие с заброшенными на дерево кедами. Маленькие взрослые с серебристыми сумочками на плечах. В нашу сторону девицы даже не посмотрели. Злата внимательно проследила за ними, но промолчала. Мороженое продолжало таять.

Я думала, карусель снова с негодованием завертится, да так сильно, что к горлу подступит тошнота и моя голова пойдет кругом. Но было тихо. Для меня – непривычно тихо. Только птицы весело щебетали да старый дуб шелестел.

– Злата? – негромко позвала я.

– Что? – отозвалась девочка, озадаченно оглядывая липкие руки и раскисшую вафлю.

– Все в порядке?

– Ну да!

Я напряглась. Снова тишина. У Златки обычно столько мыслей в голове, а теперь…

– О чем ты сейчас думаешь? – все-таки спросила я.

– Да так, ни о чем, – пожала плечами соседка. – Достань из ранца влажные салфетки, пожалуйста.

Я с готовностью полезла в передний карман школьного рюкзака, не спуская глаз со Златки, жующей вафлю.

– Вкуфное морофеное Иван купил! Я как раз такое любфю! – с набитым ртом проговорила девочка.

Я приготовилась опять услышать: «Ах, какой у Лерки жених!», но… Меня в третий раз встретила непривычная и теперь какая-то жуткая тишина. Будто в моей голове долго шипел неисправный приемник, а потом его вырубили одним ударом кулака. Теперь он молчаливо красовался на подоконнике у распахнутого окна, рядом с которым лишь шумел старый дуб…

– Хочешь, угадаю твой любимый цвет? – не выдержала я.

– Любимый цвет? – удивилась Злата. – А как?

Я вскочила со скамейки и присела на корточки перед растерянной девочкой.

– Ты подумай о нем хорошенько, ладно?

– Угу.

– И мне в глаза смотри.

Я, нахмурившись, уставилась на Златку. Пялилась на нее так же долго, как тогда на бутерброд с колбасой на паре у Жабы. Когда Злата откровенно заскучала, я произнесла:

– Розовый?

– Нет же, – вздохнула девочка. – Фиолетовый!

Я растерянно уселась на скамейку. Теперь чувство стыда прогнало возникшее опустошение. Оно заграбастало меня в свои объятия и, похоже, в этот день уже никуда не собиралось отпускать…

– Ой! – внезапно воскликнула Злата. – Гляди, мама с работы идет! Вот мне влетит! Я еще дома не была. И суп не ела! Только пряники и мороженое! Хорошо, что Иван мои кеды с дерева достал… Ой, Лер, я расскажу маме про твоего Ивана, ладно? Он такой хорошенький!

Злата трещала без умолку. Я лишь растерянно кивала. Теперь мне почему-то стало совершенно безразлично, что моя мама может узнать об Умнике.

Златка с тетей Юлей скрылись в подъезде, а я еще некоторое время просидела под деревом. Как Андрей Болконский, встретившийся со старым дубом… «Весна, и любовь, и счастие! Все одно и то же, и все обман!»

Наконец я поднялась со скамейки и, как во сне, направилась к дому. Дверь открыла мама. Как я ее пропустила во дворе?

– Валерия, пары давно закончились! Ты где была? – спросила она, глядя, как я разуваюсь.

– Мы преподавательницу навещали, – ответила я, вешая на плечики пиджак.

– Она думает, что я в это поверю?

Мамины «вертолеты» снова пролетали в моей голове с огромными транспарантами. «Как меня все это достало!» и «Она снова врет!» – гласили надписи.

– Мам, ну правда! – раздраженно проговорила я. Прошла в свою комнату и разлеглась на кровати.

Мама, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди, устало проговорила:

– Сегодня днем мне звонила куратор вашей группы, Ольга Владимировна. Она рассказала о твоих прогулах с начала семестра. И спросила, как поживает наша несуществующая двоюродная тетя…

– Надеюсь, ты сказала, что она пошла на поправку? – спросила я.

– Валерия! – взорвалась мама. – Я не собираюсь покрывать твое вранье! Почему ты не ходишь на пары?

– Уже хожу, мамочка! За последние два дня ни одной пары не прогуляла!

– Два дня? – с притворным восхищением ахнула мама. – Вот это достижение, Валерия!

– Мам, что ты от меня хочешь?

– Чтобы ты, как нормальная дочь, помогала по дому, посещала учебу…

– Смирись, у тебя ненормальная дочь! – буркнула я, отвернувшись к окну.

– Зачем вообще нужно было идти на юрфак, если тебе это неинтересно? – продолжила мама. – Лишь для того, чтобы быть похожей на него? Ты и так – вылитая копия! Не только внешне, но и своим безрассудством, небрежностью, безалаберностью…

– Неправда! – вспыхнула я, оглянувшись. – Он хороший! Для меня – самый лучший! Пусть ты его больше не любишь, но я тут при чем? Несколько лет подряд выставляешь его перед своими знакомыми и коллегами каким-то монстром!

– Твой отец – трус и обманщик!

– Он тебя не обманывал! Он тогда всё честно сказал…

– Что ты в этом понимаешь, мелюзга? – задохнулась от возмущения мама.

Но и меня уже понесло:

– Слышу от тебя только эти банальные вопросы: «Как дела в институте?», «Была на учебе?», «Была?» И вздох облегчения: «Ну хорошо!» Вроде материнский долг исполнен, верно? Если б Ольга Владимировна тебе не позвонила, ты бы так ничего и не узнала! Потому что на самом деле тебе это неинтересно! Плевать! Ты хоть знаешь, чем я сейчас живу? Что планирую? О чем мечтаю? Знаешь, почему я перестала ходить на учебу? Да потому что вам всем пофиг! А я думала, вы будете мной гордиться… А ты заглядываешь ко мне в комнату лишь для того, чтобы бросить новую дежурную фразу. Об учебе или порядке в комнате…

Гул вертолетов воинственно нарастал.

– За что мне это все? Почему она так со мной? В какой момент я ее упустила? Я много работаю. Весь дом на мне!

Эти вертолеты несли с собой тревогу и боль. Причем боль настоящую, физическую. В висках загрохотал пульс.

– Уйди! – выкрикнула я, схватившись за голову. – Уйди, пожалуйста! Я не могу больше тебя слушать!

Мама растерянно смотрела на меня, ведь за последнюю минуту она не проронила ни слова. Когда вышла из комнаты, неслышно прикрыв за собой дверь, я натянула на голову подушку.

Вертолетная площадка наконец опустела.

Боже, как от него избавиться? От этого внезапно свалившегося на меня дара одни только проблемы! А после мыслей мамы и вовсе чувствую себя разбитой, никому не нужной чашкой. Осталось смести осколки, выбросить в урну и навсегда забыть…

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок. Почему-то из головы не выходили слова Златки об Умнике. «Он пришел и всех нас спас! Все изменил…»

Пробираясь в толпе студентов к турникетам, я выглядывала Злобинец. Мне не терпелось поделиться с подругой своим открытием. Всё, я больше не слышу мыслей Златы. Вообще. Никаких. Утром я столкнулась с маленькой соседкой на крыльце. Златка топталась на месте и ежилась от утренней майской прохлады. Девочка сообщила, что мама забыла выключить утюг и вернулась в квартиру. А она теперь вот ждет. Первым уроком – чтение. Они с тетей Юлей из-за утюга могут опоздать. А у Златы, кстати, техника чтения лучше всех в классе, недавно проверяли. Эту информацию Злата выпалила как на духу, без единой запинки. Всё время я вглядывалась девчонке в глаза, ожидая встретить знакомую розовую карусель… Но было тихо.

Наконец Валя появилась в дверях с растрепанными кудряшками. В толпе блеснул ее серебристый плащик. Зло тоже озабоченно поглядывала по сторонам в поисках меня. Мы договорились встретиться на первом этаже. На ходу стягивая с шеи легкий яркий палантин, смотрела куда-то в глубь коридора, но никак не на меня. Я перегородила подруге путь, и Валя от неожиданности вскрикнула.

– Лер, ты меня напугала! – выдохнула она, поправляя кудри. – Сегодня точно дождь будет! На улице такая влажность. Волосы завились, как у барана…

– Зло, ты чего так долго? – в нетерпении проговорила я.

– Ну извините! – пробухтела Валя. – Будто ты не знаешь, чего…

– Пожаловала из своей дачной резиденции?

– Это не смешно, Лер! – укоризненно покачала головой Валя.

Вдвоем мы отошли к высокому окну, и я стала ждать, пока Злобинец снимет с себя блестящий плащ. За окном нависли сизые тучи. Точно такие же, как в день злополучной вечеринки с грозой и лампочками. При одном воспоминании о том, что случилось на крыше, у меня засосало под ложечкой.

– Черт! Только не это!

Валя округлила глаза и, бросив сумку на подоконник, начала в ней копаться.

– Что случилось?

– Зачетка… Зачетку забыла! Сегодня Лев Борисыч должен оценки за курсовую проставить!

– Да? – озадачилась я. – Уже?

– А ты ее сдавала?

– Ну конечно! Он мне трояк за нее влепил… Сойдет! Не жалко. Я все списала…

– А долги по гражданскому сдала?

– А это при чем? – снова удивилась я.

Зло озадаченно проговорила:

– Лев Борисыч сказал, что проставит в зачетку оценку за курсовую только тем, кто закроет все долги у Ядвиги…

– Бли-ин! – протянула я, привалившись спиной к стене. – Разве это законно? Буду жаловаться в Европейский суд! Ох уж эта Жаба… Подружайка Борисовича! Валь, мне что теперь, Жабе в ножки кланяться?

– Почему в ножки? – удивилась Валя, продолжая ковыряться в сумке в поисках зачетки. – Просто сдай все долги!

– Зло, я с тебя тащусь! Всё-то у тебя так просто делается! – проворчала я. – Сдай ей…

Я уже представила, как не сплю ночами напролет, корпя над гражданским правом… Уж слишком много пропусков и долгов накопилось. Еще только подумав об этом, я устало прикрыла глаза.