Наконец за моей спиной засвистел паровоз. Над лесом повисло белое облачко — шел пассажирский поезд.

Когда поезд остановился, из вагонов вышли два железнодорожника, офицер с женой и двумя маленькими детьми и трое крестьян. Софи не было.

Я стал смотреть расписание поездов. До прихода ночного поезда оставалось почти три часа. Что же делать?

«Ну что, Фред, надо как-то скоротать время, — подумал я. — А что, если еще раз пройтись по поселку? Может, Софи уже дома?»

Я не спеша дошел до дома Софи. Пересек грязный двор, прошел через широкие обветшалые сени и поднялся по скрипучим ступенькам. Остановился перед дверью ее комнаты и, не надеясь на то, что там кто-нибудь есть, постучал.

— Кто там? — донесся до меня звонкий девичий голос. Это был голос Софи.

С нескрываемой радостью я ответил:

— Это я, Софи.

— Ты-ы?.. — Затем я услышал шаги, удаляющиеся к окну, хорошо знакомый скрип дверки шкафа и, наконец, снова голос Софи:

— Входи, Фред!

Софи стояла у открытого окна. На ней был легкий пестрый халатик, доходящий ей до колен. Большие глаза девушки внимательно смотрели на меня.

Со стены на нас понимающе смотрела картинная красавица. Она будто радовалась вместе с нами. Я подошел к Софи и взял ее за руки. От Софи пахло душистым мылом. Я поцеловал девушку. Она, неловко вытянув губы, словно ребенок, который целует своих родителей, перед тем как лечь в кроватку, ответила мне. Потом с чувством поцеловала меня в губы, в подбородок, в лоб и в щеку. Мы стояли обнявшись. Неожиданно халатик Софи распахнулся и приоткрыл упругую девичью грудь.

— Фред! — с легким испугом в голосе воскликнула она. — Отвернись, пожалуйста, на секунду!

Я отвернулся и подошел к двери, остановившись перед гардиной, отделявшей угол комнаты. Там у Софи стоял умывальник. Я слышал за своей спиной шелест платья, а взглянув в висящее передо мной зеркальце, увидел, как Софи переодевается.

Когда она надела цветастое платье, я, не поворачиваясь, спросил:

— Почему ты вернулась раньше времени? Ведь у тебя еще каникулы?

Девушка подошла ко мне и, поцеловав в губы, ответила:

— Потому.

— Не написала ни слова.

— Разве об этом можно писать?

— Да, Софи, ты права. Так гораздо лучше.

Она заглянула мне в глаза и спросила:

— Фред, ты меня любишь?

— Очень люблю…

В этот момент я незаметно вынул песика, завел его у себя за спиной и поставил на пол. Собачка заворчала, зашевелила ушами и начала пятиться.

— Как это мило! — закричала Софи.

— С сего момента песик будет жить здесь, на кушетке, и сторожить тебя…

Мы сели на кушетку, как в последний раз, перед отъездом Софи, только поближе друг к другу. Потом перекусили и немного выпили. У нас было такое ощущение, будто мы празднуем свою помолвку, только вдвоем, без гостей.

— Тебе скоро нужно уходить, Фред? — тихо спросила Софи.

— Нет, Софи. Сегодня мне уходить не нужно.

— Почему?

— У меня увольнительная до подъема.

Девушка поняла меня.

— Как хорошо, Софи, что все так случилось.

— Скажи, Фред, бывает на свете любовь с первого взгляда?

— Конечно бывает.

— Ты мне понравился с первого взгляда, — произнесла она.

— Да? С каких пор?

— С самого первого раза, когда мы были на танцах.

— Правда?

— Да, олух ты этакий.

…С товарной станции доносился стук вагонов и пыхтенье паровоза. В комнату через окно проникал желтоватый свет уличного фонаря. Софи лежала у меня на груди. Я отчетливо слышал стук ее сердца, а ее душистые волосы щекотали мне лицо.

Я гладил ее волосы, шею, голые плечи и повторял:

— Я люблю тебя, Софи, очень люблю.

— И я тебя, Фред.

— Так будет всегда.

— Да, Фред.

Потом наступила тишина. Только от ветра шелестели занавески.

— С тобой так хорошо, — прошептала Софи.

— Так будет всегда.

Софи нашла мои губы и поцеловала.

Когда Софи уснула, за окном занимался день.

— Спокойной ночи, дорогая, спокойного сна, — шепнул я и поцеловал ее волосы.

23

Я любил Софи. Почему? Должен признаться, что на этот вопрос я не смог бы ответить даже сейчас. И вообще, разве можно ответить на такой вопрос? Спросите юношу, почему он любит свою девушку, или девушку, почему она готова ради своего друга пройти через огонь, и вы получите массу самых различных ответов.

Анжела!.. Это была моя первая юношеская любовь, полная упрямства, привязанности и уважения, словно молодое, еще не перебродившее вино.

Совсем другой была моя любовь к Софи.

Софи очень много читала, и каждый раз, приходя к ней, я замечал на кушетке новую книгу. Она обычно спрашивала мое мнение о той или иной книге или о ее героях. И как правило, я попадал в неловкое положение, так как не читал той книги, о которой она меня спрашивала. Чтобы не казаться полным профаном, я по тону голоса Софи угадывал ее мнение о книге и время от времени отвечал ничего не говорящим «хм» или многозначительным «да, конечно». Однако очень скоро сна разгадала мою нехитрую тактику.

— Я думаю, Фред, тебе нужно больше читать, — однажды сказала она мне.

Для меня эти слова прозвучали так, будто она назвала меня круглым дураком. Во всяком случае, беспокойство Софи передалось мне, и я стал чаще заглядывать в полковую библиотеку. Иногда я просил Софи дать мне почитать ту или иную книгу, что доставляло ей большую радость.

Как-то мне в руки попал роман о молодом инженере, уехавшем работать на одну из крупных строек республики. Инженер оказался очень хорошим специалистом, однако его моральный облик оставлял желать лучшего. Неожиданно он влюбился в молоденькую машинистку, которая была уже замужем. Она тоже полюбила инженера, но соединить свои судьбы они не могли. Этому мешал обманутый супруг машинистки. Скоро их любовная связь стала достоянием общественности и у многих вызвала возмущение. В конце концов, обоими заинтересовалось партийное бюро… Книга произвела на меня сильное впечатление.

Я сделал для себя открытие, почувствовав, как может украсить жизнь человека хорошая книга. С того времени я стал много читать.

Софи любила говорить правду в глаза. Она не боялась высказать мне свое мнение, когда я что-то делал плохо. Я упоминаю об этом только потому, что очень часто влюбленные закрывают глаза на недостатки друг друга.

Конечно, очень неприятно, когда любимый человек в чем-то упрекает тебя. Однажды Софи упрекнула меня в том, что иногда я бываю слишком строг к ученикам.

Как-то я объяснял ребятам, как нужно пользоваться компасом. Один из мальчиков, который уже знал это, вел себя во время моего объяснения довольно дерзко, и мне пришлось отправить его домой. В классе сразу же воцарилась тишина. После этого случая мне пришлось выслушать от Софи лекцию о психологии школьника, которую она закончила следующими словами:

— Ведь это дети, Фред, а не солдаты!

Я разозлился, хотя и понимал, что Софи была права.

Очень часто Софи расспрашивала меня о моем детстве, о доме, о работе на заводе и о жизни в полку. Однажды случилось так, что мне пришлось рассказать ей об Анжеле.

— Так почему же все-таки Анжела оставила тебя? — тихо спросила Софи.

— Неужели это трудно понять?

— Она тебе безразлична?

— Да.

— Но ты же иногда думаешь о ней… Будь откровенен, Фред. Говорят, первая любовь не так просто забывается.

— Я уже не вспоминаю о ней, — отвечал я. — Представь себе, как-то, разбирая чемодан, я нашел под вещами ее фотографию и тут же разорвал ее.

— Ну и очень глупо сделал.

— Но ведь я не люблю ее, Софи.

После небольшой паузы Софи с раздражением спросила:

— И все же ты объясни, почему она тебя оставила?

— Потому что меня забрали в армию и я стал солдатом, — начал объяснять я. — Не всякая девушка, видимо, может ждать.

— Может быть, ты и прав…


Никогда не забуду одного вечера. Кажется, это была суббота. Софи я застал в очень плохом настроении.

— Что с тобой, Софи? — испуганно спросил я.

— А ты разве сегодня не читал газету?

— Еще не успел, — ответил я. — У нас были полевые занятия. Как только мы вернулись на зимние квартиры, я сразу же взял увольнительную и пришел к тебе.

— На, читай, — сказала Софи и показала на снимок, помещенный на первой странице газеты.

На снимке был снят молодой солдат. Он лежал на траве на спине. Каска у пояса. Рот полуоткрыт. Это был молодой пограничник, убитый бандитами выстрелом в спину с территории Западной Германии.

Несколько секунд мы молчали. Комната вдруг показалась нам тесной. Мы вышли на улицу.

Софи первая нарушила молчание:

— Как это ужасно, Фред.

Я молча кивнул.

— Это убийство совершено неподалеку от моего родного села. Я знаю село, в котором жил этот солдат.

А несколько дней спустя, все еще находясь под впечатлением этого убийства, Софи спросила меня:

— Фред, ты с охотой пошел в солдаты?

Помню, я довольно подробно объяснил Софи, почему я в армии, подробнее, чем имел обыкновение объяснять. Кажется, я сказал ей следующее:

— Да, Софи, я с охотой пошел в солдаты. Сейчас я сознаю это лучше, чем когда бы то ни было, почему я пошел в армию. Представь себе: люди танцуют, веселятся, а в это время где-то на посту стоит часовой; или люди сидят в театре, в концертном зале, а где-то по земле ползет солдат, учась преодолевать препятствия, подрывать танки противника; когда люди мирно спят в своих кроватях, солдаты ночью, в дождь лежат в окопах и ждут условного сигнала ракеты, чтобы подняться и атаковать «противника». Солдаты переносят все тяготы и лишения военной службы. И я очень горжусь тем, что ношу военную форму нашей армии, ибо знаю, что Народная армия нужна всем миролюбивым людям нашей республики, которые работают, дружат, любят, создают семьи. И все они знают, что на западе страны имеются враги, угрожающие нашей республике. Но ты, Софи, не считай, что я всегда так думал. Нет. За год до призыва в армию моя голова была забита всякими глупостями. Мне сейчас даже стыдно вспоминать об этом.