— Ну вот, все опять хорошо, — утешал я ее.

— Фреди! Я больше никогда не буду так делать.

— Я тоже виноват. Не будь я таким упрямым, ничего бы не случилось!..


Наступил февраль. Теперь мы проводили вечера в пригороде, в небольшом прокуренном кафе за стаканом глинтвейна. За окнами бушевала метель. В один из таких вечеров Анжела была особенно молчаливой. По дороге домой она продолжала молчать. После того как мы некоторое время постояли перед дверью ее дома, Анжела взяла мои руки в свои и едва слышно сказала:

— Они же совсем холодные, Фреди! Ты замерз?

— Немного, — ответил я.

— Поднимемся ко мне.

— А можно?

— Да.

— А твой отец, тетя?

— Мы же все-таки взрослые, Фреди.

— Все же…

— Папа и тетя на неделю уехали…

Я пошел за ней. Приходил к ней и в последующие вечера, а рано утром тихо спускался по лестнице, стараясь не шуметь. С этого времени Анжела стала для меня не просто другом. Теперь я всем сердцем полюбил эту девушку.

И вдруг через месяц меня призвали в армию.

3

Вот тогда-то и стали происходить странные вещи.

Как-то вечером, через несколько дней после объяснения с моим бригадиром Георгом, я отправился в центр города, чтобы зайти в магазин за Анжелой. В последнее время я часто так делал. Иногда я появлялся за полчаса до закрытия магазина: мне доставляло удовольствие смотреть на Анжелу во время работы. Она была необыкновенно проворна. Когда магазин был переполнен, Анжела могла одновременно обслужить трех, даже четырех покупателей. Поэтому не удивительно, что Анжела часто получала премии.

В тот вечер, когда я зашел за ней, между нами с самого начала возникло какое-то отчуждение, что мне бросилось в глаза, к сожалению, лишь тогда, когда уже было поздно.

Мы некоторое время молча шли по улице.

— У Герды дела плохи, Фреди, — начала вдруг Анжела.

— Да? Что же могло приключиться с толстушкой?

— Фреди! Ты не должен так говорить!

Молчание.

— Ну что же все-таки с ней, с твоей подругой Гердой? — Последние слова я умышленно растянул.

— У Герды будет ребенок.

— Что-о-о?..

— У нее будет ребенок.

— От верзилы?

Анжела кивнула.

— Ну и что здесь особенного? Через определенное время у всех появляются дети.

Анжела стала смотреть в сторону, сделав вид, что рассматривает витрину магазина.

— Он бросил ее… — пробормотала она.

В другое время такое известие наверняка привлекло бы мое внимание. Я бы даже предложил навестить Герду. Но в тот вечер мне предстояло сообщить Анжеле, что мы должны расстаться на долгое время. Поэтому я сказал:

— Ну и поделом ей! Надо быть осторожнее!

Анжела побледнела и оттолкнула меня.

— Фред!..

Конечно, мне не следовало говорить таких слов. Но я обычно начинал горячиться, когда что-либо расстраивало мои планы. Поэтому-то я и произнес роковые слова:

— Твоя подруга Герда, должно быть, вообразила, что выйдет замуж, если будет принимать у себя верзилу. Да?

Этими словами я испортил все. До самого угла, за которым находился дом Анжелы, мы не проронили ни слова. Около столба для объявлений молча постояли несколько секунд. Потом Анжела пошла не попрощавшись.

— Анжела! — закричал я в испуге.

— Что тебе нужно? — спросила она и остановилась.

— Анжела, если я сказал глупость…

— Ничего, Фреди, — холодно ответила она, не поворачивая головы.

— Я беру свои слова назад, Анжела!

— Не надо, Фреди, оставь…

— Что с тобой, Анжела?

— Ничего… В самом деле ничего. — Она собиралась уйти, но я удержал ее.

— Я должен сказать тебе что-то очень важное.

— Что ты мне можешь сказать?

— Ты непременно должна это знать.

— Должна?!

— Да. Непременно. Я буду солдатом!

— Тебя призвали?

— Да.

— Ну, тогда иди. — После этих слов Анжела медленно пошла к дому.

«Надо поскорей помириться с ней. До моего отъезда больше не должно быть никаких ссор», — решил я и заторопился в молодежный клуб. Там в субботу должен выступать эстрадный оркестр радиовещания. Мне с большим трудом удалось достать два билета. «Анжела будет рада», — подумал я.

Когда на следующий день я показал Анжеле билеты, ее глаза действительно загорелись, но лишь на мгновение.

— Меня все это больше не интересует. И на танцы я больше не пойду.

«Что за капризы? Только бы не сказать теперь что-нибудь лишнего», — заклинал я себя.

Мы пошли в кино. Шел очень веселый советский фильм: пароход в открытом море, на палубе клетки со львами и тиграми; матросы в страхе…

В середине сеанса, в том месте, где львы и тигры начинают выходить из своих клеток, Анжела толкнула меня.

— Что тебе?

— Я хочу выйти!

— Почему именно сейчас?

— Пропусти меня!

— Куда?

— Не твое дело!

Зрители впереди и позади нас стали волноваться. Какой-то мужчина ехидно сказал:

— Ну выпусти же, наконец, свою куклу. Ты что, не видишь, ей надо…

Анжела оттолкнула меня и стала пробираться к выходу. Я пошел за ней. На улице я сердито спросил:

— Какая муха тебя укусила?

— Если тебе со мной неинтересно, можешь идти своей дорогой.

— Что же все-таки случилось?

— Ах, Фреди, фильм такой наивный и вообще…

— Что значит «вообще»…

— Ты так громко смеялся, Фреди.

— Ну и что?

Анжела ничего не ответила.

— Ах, оставь меня, наконец, в покое! — сказала она, помолчав, и ушла.

Я забеспокоился. «Что с ней происходит? Откуда такой тон?» — спрашивал я себя. У меня даже появилась мысль: может быть, Анжела хочет от меня отделаться?..


Оставшиеся дни были окутаны печальной неопределенностью. Вдруг до меня дошло, что остается только одно воскресенье.

Не долго думая, в воскресенье после обеда я подъехал на мотоцикле к дому Анжелы и свистел до тех пор, пока она не выглянула. Я дал ей понять, что хочу с ней прокатиться. Анжела согласилась.

Вскоре город остался позади. Солнце уже садилось, и наши тени, обгоняя нас на асфальте, стали длиннее.

— Быстрее! — приказала Анжела.

Дорога впереди была свободна. Лишь на горизонте, где шоссе, сворачивая в лес, исчезало, полз красноватый автобус. Я дал газ. Стрелка тахометра заколебалась: пятьдесят, пятьдесят пять… Деревья проносились все быстрее.

— Быстрее!

Я продолжал ехать со скоростью шестьдесят километров в час.

— Ты что, не можешь ехать быстрее? — съязвила Анжела.

— Не хочу! — прорычал я в ответ.

Анжела судорожно обхватила меня. Я чувствовал ее гибкое тело, и у меня было такое ощущение, будто Анжела раздета. Сегодня все будет хорошо!..

За сто метров до соснового леса, на повороте шоссе, где проходил акведук, я свернул влево на песчаную дорогу и поехал вдоль берега. В том месте, где канал подходил к озеру Тон, остановил мотоцикл. Неподалеку находился небольшой, поросший травой косогор, надежно укрытый соснами и березами, — одно из наших любимых мест.

Я знал этот косогор с детства. Однажды я здесь чуть не погиб. Стояла суровая послевоенная зима. Мы с сестрой Анной приехали сюда, чтобы набрать сосновых шишек. Я украдкой отважился пробраться на тонкий лед озера, чуть ниже косогора, и, естественно, провалился в воду, но сумел вовремя ухватиться за кромку льда. На мой крик прибежала Анна. Пересилив страх, сестра бросилась к акведуку, откуда вскоре вернулась с водителем грузовика. Мужчина бросил мне цепь и вытянул меня. Спустя три года, в девятилетием возрасте, я рискнул на том же месте научиться плавать, хотя держался на воде не лучше, чем три года назад.

Здесь, на косогоре, куда мы с Анжелой приезжали купаться в летние вечера после работы, случалось и так, что мы оба заходили в воду совсем раздетыми. В первый раз это получилось совершенно случайно. Мы оба захотели искупаться, а купальных костюмов с собой не захватили. Поэтому Анжела пошла налево, а я направо за куст. В воде мы встретились.

Сейчас мы молчали. Озеро величаво поблескивало. Я бросал в воду камешки и делал вид, будто это занятие полностью захватило меня. Через некоторое время я почувствовал, что с Анжелой так далеко не уедешь и, не сводя глаз с кругов на воде, сказал:

— Завтра я уезжаю.

Анжела молчала.

Я искоса посмотрел на нее. Она сидела в стороне, слишком далеко, чтобы можно было достать до нее рукой. Выглядела уставшей, будто не выспалась.

— У тебя неприятности?

Анжела покачала головой.

— А все-таки? В магазине? С отцом? Или с тетей?

— Нет.

Я подошел к ней и обнял ее узкие плечи. Она не противилась. Я притянул ее к себе, но она раздраженно отстранилась.

— Да что с тобой творится? — спросил я с горечью.

Анжела продолжала смотреть на воду.

На плече у меня висел портативный радиоприемник. Я взял его с собой специально для Анжелы. Не зная, что делать, включил радио. Приторный голос певца воспевал белый морской пляж на Гавайских островах, где прелестные девушки-туземки целыми днями танцуют, поют и ждут молодых матросов, чтобы вскружить им головы.

Я коснулся плеча Анжелы и показал на озеро.

— Анжела, помнишь, как мы здесь купались? Жаль, что сейчас холодная вода. Но когда я в первый раз приеду в отпуск, она будет теплее. Тогда мы снова приедем сюда и поплаваем, как прежде. Да?

— Выключи радио, — приказала Анжела.

Я содрогнулся.

— Ну скажи же, наконец, что тебя волнует?

— Ах… ничего.

— Ты, может быть, хочешь отделаться от меня? Тогда скажи прямо!