Когда страстный туман в голове немного развеялся, я открыла глаза и, осознав, что на нас, перешептываясь, смотрят двадцать человек, покраснела и спешно отпрянула от Джонатана.

— Ты не можешь так целовать меня перед своими подчиненными…

— Я могу целовать тебя так, как захочу, — ответил Джонатан и, взяв меня за руку, подвел к своей команде.

— Мне нужны три юриста, один руководитель и один стажер. Вылет через пять минут, — бросил Джонатан и, что-то бурча себе под нос, повел меня к самолету. Как обычно, прежде чем помочь мне взойти на борт, он, казалось, целую вечность смотрел мне в глаза. В салоне Джонатан жестом предложил мне сесть первой, а потом сел и сам.

— Куда мы летим? — спросила я.

Он не ответил.

— Не могли бы вы передать моим сотрудникам, что стоит поторопиться и решить, наконец, кто с нами полетит. — Джонатан кивнул стюардессе в сторону выхода из самолета.

Через несколько минут в салоне появилась небольшая группа людей.

— Джонатан, ты вообще собираешься отвечать на вопрос?

— Нет. Пристегни ремень безопасности.

Я моргнула, совсем позабыв о необходимости пристегнуться, на что Джонатан закатил глаза и сделал все сам.

Я попыталась понять что-нибудь по выражению его лица, но, к сожалению, он был совершенно невозмутим.

— Мистер Стэтхем, — обратилась к Джонатану стюардесса, но смотрела при этом на меня. — Пилот спрашивает, нужно ли отложить взлет на пару минут?

Он обхватил мое лицо ладонями и внимательно посмотрел на меня.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Я молча кивнула.

— Можем взлетать, — сказал стюардессе Джонатан и успокаивающе погладил меня по руке.

Кивнув, стюардесса направилась к другим пассажирам, еще раз напомнила всем о необходимости пристегнуть ремни безопасности и удалилась. Через пару мгновений самолет с ревом ожил и медленно двинулся по взлетной полосе. Я напряглась и закрыла глаза. Когда мы поднялись в воздух, почувствовала, как Джонатан сжал мою руку в знак поддержки и поцеловал в щеку.

Я сидела с закрытыми глазами до тех пор, пока, наконец, не раздался уже привычный писк, означающий, что по салону можно свободно передвигаться, а из динамика не послышался уверенный голос пилота:

— Все в порядке, мисс Грэйсен.

Я обернулась посмотреть, чем заняты остальные пассажиры. Казалось, взлет давался тяжело мне одной: сотрудники Джонатан поголовно сидели, уткнувшись в свои ноутбуки, что-то напряженно печатая и ни на что не отвлекаясь.

— Джонатан… Скажи мне, что происходит?

Он отстегнул мой ремень безопасности и мог встать.

— Нам нужно поговорить. Прямо сейчас, — хмуро сказал Джонатан и буквально потащил меня по проходу в роскошную ванную комнату самолета. Заперев за нами дверь, он крепко обнял меня и что-то достал из кармана.

— Что это такое? — спросил он, держа прямо перед моим носом фотографию со мной, Райаном и Амандой.

— Откуда она у тебя?

— Фотографию вместе с письмом от Райана нашли сегодня утром у двери твоего магазина.

— Твоя охрана теперь и почту мою проверяет?

— Да, с сегодняшнего дня. Когда была сделана эта фотография?

— А может сначала обсудим вопрос нарушения тайны личной переписки? Не думаю, что…

— Клэр…

— Снимок с нашей первой встречи выпускников.

— Ты же говорила, что никогда не ходила на них.

— Сходила только на самую первую, ту, что проходила в Питтсбурге, — ответила я и задумчиво провела пальцем по черному платью, в котором была на фото, по красивому золотому браслету, такому же как у Аманды. Взглянув на надпись, сделанную явно рукой Райана, я невольно скривилась.

— Что такого в этой фотографии? — спросил Джонатан, приподняв мой подбородок и испытующе смотря мне в глаза.

— Ничего, — я отрицательно покачал головой. — На самом деле довольно иронично, что он прислал именно эту фотографию, потому что я действительно помню этот момент. Очень хорошо помню… слишком хорошо, — ответила я и, помолчав минуту, продолжила: — Учащиеся, чьи фото в выпускном альбоме набрали больше всего голосов, получали хрустальные награды и всякие милые звания… Мы с Райаном получили звание самой симпатичной пары и пары, которая скорее всего поженится, а с Амандой — «Лучшие друзья навсегда».

— Мне очень жаль.

— Это в прошлом, — ответила, безразлично пожав плечами. — А где письмо?

— Думаешь, я бы оставил этот кусок дерьма, чтобы ты на досуге смогла прочитать?

— Ну, конечно же, нет… — Я закатила глаза. — А теперь вернемся к тому, что ты копаешься в моей почте…

— Ну и что?

— Во-первых, это незаконно. Во-вторых, Райан не представляет никакой угрозы, так что…

— Представляет, если желает то, что принадлежит мне.

— Не думаю, что дело в этом. Мне кажется, он просто хочет что-то сказать, но, если честно, меня совсем не волнует, что именно.

— И не должно, — сказал Джонатан пристально смотря на меня. — И вообще, не думай о нем.

— Я не…

— Тише. — Джонатан просунул большой палец под застежку моей цепочки и, поглаживая шею, медленно произнес: — Ты больше не принадлежишь ему, и я сделаю все возможное, чтобы он держался от тебя подальше, потому что… — Затем прижался поцелуем к моей груди. — Ты моя.

Я молчала.

— Что-то имеешь против?

— Нет…

— Если каким-то образом Райан случайно проскользнет мимо моей охраны… — Джонатан серьезно посмотрел мне в глаза и обнял за талию. — Или если он снова будет ошиваться рядом с твоим магазином… Ты СРАЗУ ЖЕ звонишь мне.

Дождавшись моего согласного кивка, он втянул мою нижнюю губу в рот, на несколько секунд несильно сжав зубами, а затем отпустил.

— Скажи, что ты позвонишь.

— Да, Я… Позвоню тебе…

— Я не делюсь… — Джонатан провел кончиками пальцев по моим губам. — Никогда и ни с кем.

Когда Джонатан так смотрел на меня, невозможно было ни говорить, ни думать. Я просто тонула в синей глубине его глаз, а сердце начинало биться в каком-то совершенно невообразимом ритме.

— Это всё… что ты хотел обсудить? — спросила я, сделав шаг вперёд и потянувшись к дверной ручке, но Джонатан схватил меня за руку и прижал к стене.

— Нет. Не все, — ответил мой несносный жених, вытянув у меня из прически серебряную заколку. После провел большим пальцем по моей щеке, что-то чуть слышно шепча.

Внезапно самолет начало трясти, я инстинктивно прижалась к Джонатану и закрыла глаза, готовясь к худшему.

— Клэр, это всего лишь турбулентность, — прошептал он. Однако самолет затрясло сильнее, от страха я только крепче вцепилась в Джонатана, буквально впиваясь ногтями ему в шею.

Сильно трясло, что-то странно дребезжало, рядом задрожали маленькие шкафчики. Раздался громкий сигнал, оповещающий о необходимости занять свои места и пристегнуть ремни безопасности.

Я ничего не почувствую, если мы разобьемся… Я ничего не почувствую…

Я сделала несколько коротких успокаивающих вдохов и заставила Джонатана наклониться ко мне поближе:

— Я тебя люблю…

Не знаю, сколько времени я провела вот так, крепко держась за Джонатана, но успела мысленно попрощаться со всеми дорогими мне людьми, прежде чем заметила, что трясти перестало. А Джонатан только сильнее прижал меня к себе.

Что-то негромко загудело, на всякий случай я досчитала до шестидесяти и только потом открыла глаза. Подняла взгляд на Джонатана и заметила, что он весело улыбается, приподняв бровь.

— Тебя забавляет случившееся? — спросила я и, закатив глаза, оттолкнула Джонатана, раздраженно направившись к двери. — Это же так смешно. Просто обхохочешься.

— Стой.

Джонатан схватил меня за руку, прижал к стене, и, не давая возможности вырваться, нажал несколько цифр на панели, полностью заблокировав дверь. Затем он низко склонился надо мной, почти касаясь губами моих.

— Клэр, я не смеялся над тобой. Просто смотрел. Ты сегодня такая красивая…

На мгновение Джонатан замялся, словно собирался что-то добавить, но вместо этого крепче обнял меня, запустил руку мне в волосы и коснулся губ в легком неспешном поцелуе.

Из груди вырвался сладостный стон. А я даже не могла закрыть глаза, чтобы насладиться этим чувством.

Джонатан приказал держать глаза открытыми, в ответ обжигая полным желания взглядом, обещающим затрахать меня до потери сознания.

Не прерывая поцелуй, Джонатан спустил с моих плеч бретельки платья и начал медленно снимать его с меня.

Я дотянулась до его брюк и обнаружила, что кое-кто очень рад моей небольшой инициативе, затем сняла ремень и расстегнула ширинку. Хотела снять с жениха и пиджак, но он схватил меня за руки и поднял их над головой.

Джонатан провел языком по моей ключице, ложбинке груди, зубами аккуратно расстегнул застежку бюстгальтера и, откинув ставшую ненужной деталь моего гардероба, уделил внимание ноющей от желания груди. Он облизывал, покусывал чувствительные соски, пока от сладкой муки я не начала умоляюще шептать его имя.

Заставив запрокинуть голову и поцеловав в шею, Джонатан, наконец, отпустил меня. А затем медленно стянул с меня трусики.

Я ахнула от неожиданности, когда он вдруг закинул мою ногу себе на талию, медленно вошел в меня, приказал обхватить его другой ногой и держаться за шею.

— Джонатан…

— Ш-ш-ш… — успокаивающе прошептал он и нежно поцеловал в лоб, а затем, поддерживая за задницу, начал медленно двигать меня вверх и вниз. Он прижал меня спиной к стене и начал бешено, но так безумно сладко вколачиваться в меня.

Время для разговоров прошло. Тишину разбавляли лишь звуки тяжелого дыхания и влажные шлепки разгоряченных тел.

Самолет снова тряхнуло, но я лишь крепче обняла Джонатана за шею, когда он вновь ускорил ритм. От наслаждения нестерпимо хотелось кричать, и вместе с очередным толчком я не смогла сдержаться: