– Но ведь вы сошли на берег не для того, чтобы сообщить, какая сообразительная у меня дочь?

– Вы правы, сэр. Не для этого. – Крокстон махнул рукой матросу, держащему в руках моток веревки. – Хотите, чтобы я попросил Тревора сменить название корабля, когда мы прибудем в Ливерпуль?

– Нет.

Крокстон коротко кивнул.

– Я уже два года как вдовец и знаю, каково это терять любимого человека. Недавно я женился снова. Новая миссис Крокстон не заменила мне прежнюю, нет. И все же ей удалось залечить рану в моем сердце. Я не люблю ее сильнее прежней жены. Просто эта любовь немного другая.

– Что вы пытаетесь этим сказать?

– Я хочу сказать, что человек не может горевать бесконечно. Не стоит испытывать чувство вины, если ваше горе вскоре перестанет казаться вам таким уж безутешным. Я помню времена, когда вы много смеялись и заражали своим весельем окружающих. Мне хочется снова увидеть вас таким.

– Я стараюсь стать прежним.

Они еще некоторое время стояли в молчании. Наконец Крокстон тяжело вздохнул и оттолкнулся от подводы.

– Полагаю, мне пора возвращаться к своей работе, пока я ее не лишился.

Он направился к кораблю, но потом остановился.

– Потеряв мою Беатрис, я узнал одну вещь. Всем нам дается пустая книга жизни, и, когда все сказано и сделано, сэр, только вы один можете заполнить пустые страницы воспоминаниями, которые станут согревать вас в зимние годы жизни.

Слова Крокстона были сродни удару в солнечное сплетение. Господи, как бы ему хотелось оказаться на борту корабля. Бороздить волны на пути в никуда. Но более всего ему хотелось исчезнуть и не возвращаться до тех пор, пока не удастся раз и навсегда снять с груди давящую на нее наковальню. Видит Бог, он очень устал от этой непомерной тяжести.

Кэмерон отправился прочь от причала. Куда? Одного взгляда на контору с ее распахнутой настежь дверью хватило, чтобы понять: он не хочет возвращаться туда. Во всяком случае не сейчас, когда Мишель и Рене шумно обсуждают обязанности последнего. Возвращаться домой к эху собственных одиноких шагов тоже не хотелось. Алексия все еще гуляла с Фелицией, а это означало, что во всем городе осталось лишь одно место, где его все еще ждали нерешенные вопросы.

По словам Рене, Жозетта бесновалась, как шершень, гнездо которого разворошили озорные мальчишки. Но другого Кэмерон и не ожидал. Что ж, это даже к лучшему. Дурное настроение Жозетты поможет ему держаться от нее на расстоянии.

И больше никаких прикосновений.

И уж конечно, никаких повторений того, что случилось прошлой ночью. Если его план осуществится, он покинет Новый Орлеан менее чем через две недели. А до тех пор все контакты с Жозеттой будут ограничиваться обсуждением Алексии. Да и то в присутствии Вивьен.

Однако едва только Кэмерон поднялся по ступеням дома Жозетты, входная дверь распахнулась, и на широкую веранду вышли Вивьен и Регина в шляпах и с зонтиками в руках. При виде Кэмерона обе сдвинули брови.

– Леди.

– Мы собрались на рыбный рынок, – пояснила Вивьен. – Мадам Леблан в саду позади дома. Хотите, чтобы я доложила ей о вашем приходе? – Это предложение было высказано столь небрежным тоном, что было очевидно: возвращаться назад Вивьен не собирается.

– В этом нет необходимости. Я зайду в другое время.

Он развернулся, чтобы уйти, но потом мысленно выругался. Ведь он так и не сообщил Жозетте о треклятом ужине у Антуана. Поскольку судьба Алексии была сегодня решена, присутствие Жозетты необходимо. Именно она должна убедить племянницу в том, что для нее лучше.

Но ведь Кэмерон дал себе зарок не встречаться с Жозеттой наедине. Хотя Вивьен сказала, что ее кузина в саду. Так что может произойти, если он не станет подходить к ней слишком близко?

– Мне нужно передать мадам кое-какое сообщение. Но вы, как я вижу, спешите, поэтому я зайду на секунду и отправлюсь дальше по своим делам. Позади дома, говорите?

Регина была непоколебима в своем молчании, в то время как Вивьен явно испытала облегчение. Она кивнула.

– Как хотите, но не забудьте запереть за собой дверь. А то у нас сегодня были незваные посетители.

– Какие же?

Немного поколебавшись, Вивьен произнесла:

– Ну, например, брат мадам Рене. После его визита ее настроение заметно испортилось. – Она одарила Кэмерона взглядом, свидетельствующим о том, что она, возможно, знает о случившемся вчера ночью.

Кто еще явился к Жозетте без предупреждения? Кэмерона охватило странное ощущение. Крепко сжатые губы Вивьен удержали его от дальнейших вопросов, поэтому он лучезарно улыбнулся.

– Боюсь, и я отчасти стал причиной дурного настроения мадам Леблан, так что я пойду и принесу ей свои извинения.

Он должен был сожалеть о том, что затеял эту чувственную игру с распитием рома. Действительно должен был. Или, по крайней мере, должен был постараться сделать так, чтобы подобное больше не повторилось. Хотя вот уж много месяцев Кэмерон не испытывал подобного возбуждения. Последние три года были долгими точно три десятилетия, но вчера вечером он почувствовал себя так, словно возрождается к жизни.

– Поверьте, Вивьен, вашей сестре не помешает небольшая встряска.

Регина вопросительно посмотрела на сестру, но та лишь раскрыла зонтик и, бросив взгляд на Кэмерона, произнесла:

– Я не могла бы сказать лучше. Дверь в сад расположена в конце главного коридора. Приятного вам дня.

Такого ответа Кэмерон никак не ожидал.

Войдя в дом, он запер дверь на ключ. Несмотря на то что в окна все еще проникал солнечный свет, царящая вокруг тишина заставила Кэмерона остановиться. Дом напоминал кладбище ночью, и Кэмерона охватило тревожное ощущение, что он без разрешения вторгся в чужие владения. Но что сделано, то сделано. Он здесь, чтобы обсудить будущее Алексии, сообщить Жозетте о предстоящем ужине и уйти прочь. Гулко стуча каблуками по мраморным плитам коридора, он прошел к двери, ведущей в сад.

Оказавшись на веранде, Кэмерон остановился, точно громом пораженный. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Его ослепило обилие разнообразных цветов и зелени. Неужели все это – творение рук Жозетты? Даже красота садов Тюильри меркла по сравнению с этим великолепием.

Кэмерон спустился по лестнице на выложенную крупной галькой дорожку, обрамленную рядами пестрых цветов, среди которых были и совсем маленькие, и доходящие Кэмерону до пояса. Он не знал названий, но от окутывающего со всех сторон пьянящего аромата его настроение мгновенно улучшилось.

Дорожка петляла среди растений, и Кэмерон отправился по ней на поиски Жозетты. Звать ее он уж точно не будет.

Сад напоминал ожившую картину. Вокруг вековых дубов стояли скамьи с коваными спинками, а с толстой ветки грациозной магнолии свисали качели. И вот Кэмерон увидел ее. Надев слишком большую для ее головы шляпу со свисающими полями и перчатки, Жозетта склонялась над рядами цветов, выдергивала сорняки и бросала их в корзину.

Кэмерон несколько минут стоял, точно завороженный, наблюдая за ее работой. Полуденное солнце отбрасывало свет на изящную фигуру Жозетты, тщательно прорисовывая под тонкой тканью платья каждый изгиб ее тела. Зрелище оказалось столь соблазнительным, что органы чувств Кэмерона взбунтовались, вопреки его решению сохранять хладнокровие. Он дорого отдал бы за возможность броситься к ней, крепко прижать к себе, а потом найти какое-нибудь уютное местечко и избавить и ее, и себя от одежды.

Черт возьми, что за сумасбродные мысли? Неужели ему не хватило бессонной ночи, когда он ворочался в постели, воображая себе неслыханные вещи?

Не доверяющий себе Кэмерон стоял на месте, уговаривая свою плоть прислушаться к голосу разума до тех пор, пока не убедился, что к нему вернулось самообладание. После этого он двинулся вперед, и гравий зашуршал под его каблуками.

Жозетта подняла голову и поднесла руку ко лбу, как если бы хотела отереть пот.

Развеселившись еще больше, Кэмерон широко улыбнулся, словно улыбка могла прогнать обжигающие его кровь похотливые мысли.

Жозетта медленно выпрямилась.

– Как долго вы за мной подсматривали?

– Не знаю. Месяц?

Брови Жозетты сошлись на переносице, и Кэмерон готов был поклясться, что в ее глазах вспыхнул огонь. Уже в следующее мгновение Жозетта бросилась на него, размахивая каким-то садовым инструментом. При этом шляпа слетела с ее головы, и волосы рассыпались по плечам.

– Ах, отвратительный, лживый негодяй. Вы с самого начала знали, что ваш мерзкий ром украл Рене. Сию же секунду убирайтесь из моего дома.

Господи, а ведь смех тут совсем неуместен. При виде босой Жозетты, глаза которой метали молнии и которая наступала на него так, словно он не был гораздо выше и сильнее нее, Кэмерона охватило необузданное желание зацеловать ее до потери сознания. В паху заломило. Нет, это никуда не годится…

– В случае если вы были совсем пьяны, напомню: я извинился.

Жозетта метнула в Кэмерона свое орудие.

Он увернулся.

Маленькая тяпка просвистела мимо его уха и со стуком упала на дорожку позади него.

– Вы злитесь.

– Заметили?

– Это трудно не заметить.

Сдернув с рук перчатки, Жозетта кинула их в Кэмерона. Одна пролетела мимо, а вторая попала ему прямо в грудь.

Кэмерон попятился назад, вытянув перед собой руки, словно защищаясь, и все же не смог сдержать улыбки.

– Подумайте сами, Жозетта. Я вам не лгал. Просто спросил, кто вам принес ром. Потому что хотел услышать это от вас.

Выражение лица Жозетты изменилось, но она даже не потрудилась скрыть этого, и стояла перед Кэмероном открытая, как утренняя газета. Теперь она не просто злилась, рвала и метала.

Громко фыркнув, она вновь двинулась на Кэмерона и с силой толкнула его в грудь.