– В самом деле?

Склонив голову набок, Кэмерон принялся пристально рассматривать стоящую перед ним женщину.

– Вы случайно не любите сахарные крендели, которыми торгуют лавочники во Французском квартале?

Слова Кэмерона ошеломили Жозетту, лишив дара речи. Тот день, когда она врезалась в бочки, подсматривая за Кэмероном, стал переломным в ее жизни. В то время как для него он остался таким же непримечательным, как и множество других.

Чтобы заговорить, Жозетте пришлось откашляться.

– Как вы можете это помнить?

Кэмерон наклонился еще ниже, и его губы едва не коснулись губ Жозетты.

– Я помню это, потому что даже тогда вы были необыкновенно красивы, ma chère.

– Невозможно. Мне было всего тринадцать лет. Почти ребенок.

– А мне семнадцать. Тоже не слишком взрослый. Вы возникли из-за катящихся в разные стороны бочек подобно перепуганному ангелу. Ваши темные глаза были круглыми, точно блюдца, а волосы напоминали копну необузданных кудряшек. Я купил вам крендель, помните?

Рука Кэмерона оторвалась от стены, коснулась щеки Жозетты, а потом погрузилась в волосы, отчего ее кожу будто закололо мириадами иголок. Жозетта судорожно втянула носом воздух.

– Позже я туда вернулся. Искал вас. – Веки Кэмерона опустились, а голос зазвучал глуше. – Вы знали об этом?

Он вернулся? Не в силах вымолвить ни слова, Жозетта покачала головой. Еще несколько минут назад он орал точно умалишенный. Когда же исходящая от него сила успела превратиться в нечто гораздо более опасное, чем неуправляемый гнев?

Жозетта с трудом обрела дар речи.

– Вам нужно…

Мускулистая нога скользнула между ее бедер, раздвигая их в стороны. Полы пеньюара разошлись, и Жозетта ошеломленно охнула.

– Нужно сделать… что? – Хриплый голос Кэмерона породил в душе Жозетты волну вожделения.

Он прижался к ней всем телом, и она ощутила, как его естество, упирающееся ей в живот, постепенно восстает, подрагивая и пульсируя. Их разделяли лишь шелк пеньюара и тонкая ткань брюк Кэмерона. Они были все равно что обнажены.

Кэмерон поцеловал Жозетту в губы, его язык проник внутрь и коснулся ее языка.

Из горла Жозетты вырвался тихий стон, и она утратила способность мыслить здраво. Ее руки скользнули под полы сюртука Кэмерона и нашли его мускулистую грудь под тканью рубашки и жилета. Исходящий от него чувственный жар проникал внутрь тела Жозетты подобно щупальцам какого-то диковинного существа, даря изысканную ласку. Тайники ее сознания, хранившие юношеские воспоминания о Кэмероне, раскрылись, выпуская содержимое наружу.

Господи помоги. Жозетте необходимо было собрать волю в кулак и прогнать Кэмерона прочь, пока она не пропала окончательно. Но она лишь слабо промямлила, сопровождая жалкий толчок ему в грудь:

– Остановитесь.

Кэмерон сделал шаг назад, посмотрел на Жозетту, а потом отер губы тыльной стороной ладони.

– Ну, почему, черт возьми, я не могу оставить вас в покое?

Кэмерон развернулся и, широко шагая, направился к лестнице.

– Мы не можем вести себя подобным образом, когда речь идет о девочке. Впредь все наши беседы будут касаться лишь Алексии и вестись они будут в присутствии свидетелей.

Жозетта была настолько ошеломлена, что горячечный туман в ее голове развеялся сам собой. Она прижала руку ко рту, когда мысли, рассыпавшиеся точно частички головоломки, вдруг собрались воедино. Мужчина, воспоминания о котором она лелеяла в своем сердце и мечтах, только что пообещал не возвращаться в ее дом без сопровождения. А через десять дней он и вовсе покинет ее навсегда. Внезапно мысль о том, что ей придется провести еще одну ночь в одиночестве, обдала Жозетту холодом, заставив еле слышно произнести:

– Не уходи.

Кэмерон замер на верхней ступени лестницы и провел рукой по волосам.

– Ты не хочешь, чтобы я остался, Жозетта. Ты знаешь, что произойдет дальше. Мы оба об этом пожалеем.

Кэмерон ощутил колебание воздуха за спиной, а потом услышал тихий шорох шелка.

– Мы пожалеем? Как ты можешь говорить за меня?

Тиски, сжимавшие грудь Кэмерона, усилили давление, сорвав с его губ стон. Что-то внутри него сломалось, и он внезапно ощутил ужасную усталость. Сдавшись, он тяжело опустился на верхнюю ступеньку и уронил голову на руки.

– Мы оба будем сожалеть, Жозетта, но по разным причинам.

Застарелое чувство вины накрыло Кэмерона с головой, смешавшись с новым. Если бы не он, его жена и сестра Жозетты были бы живы. Он не имел права искать удовольствия ради удовольствия. Особенно с этой женщиной. И все же он не мог заставить себя спуститься по лестнице и выйти за дверь. Пока не мог.

Жозетта подошла ближе. Воздух между ними наэлектризовался, как в преддверии летней грозы. А потом Кэмерона окутал еле слышный изысканный аромат Жозетты, сопровождаемый шорохом шелка. Она молча опустилась на ступеньку рядом с ним. В воцарившейся тишине Кэмерон вдруг ощутил странное чувство спокойствия, несмотря на все еще раздирающее его душу и тело вожделение. Очарование Жозетты вдруг обрело какую-то загадочную власть, удерживающую Кэмерона на месте. Он не мог собраться с силами и благородно удалиться. Но время шло, и желание уйти постепенно исчезло. Тяжело вздохнув, Кэмерон потер руками лицо.

– Ты слишком хорошая. Прости.

– Простила. – Обхватив себя руками за талию, Жозетта уставилась на свои ноги, выглядывающие из-под сорочки, и слегка их подогнула.

Внезапно Кэмерон ощутил весьма опасный приступ чувственного голода. Ну, почему, черт возьми, вид голых ног Жозетты казался ему столь соблазнительным? Крепко сцепив пальцы, чтобы не дотронуться до сидящей рядом с ним женщины, он спрятал их между колен.

– Я удивлен, что ни Вивьен, ни Регина не пришли тебе на помощь, когда раздался стук в дверь, чтобы огреть меня по голове чем-нибудь тяжелым.

– Их нет дома.

Проклятие.

– Стало быть, ты совсем одна в этом огромном доме?

Жозетта кивнула.

– Когда они вернутся?

– Завтра. После полудня. Они уехали навестить отца Регины. У него небольшая ферма за городом.

– Ты всегда оставляешь второй этаж ярко освещенным, точно в Рождество? Или ты делаешь это потому, что в доме никого нет?

Щеки Жозетты залил румянец.

– Второе.

Ну, и что ему теперь делать? Кэмерон не мог уйти теперь, когда Жозетта призналась, что ей не по себе. Но оставшись, он лишь все усложнит. Разве нет?

Можно лечь спать внизу на диване. А пока он думает, как поступить, нужно сменить тему.

– Зачем ты положила куклу вуду мне на подушку?

Жозетта нахмурилась.

– Куклу вуду?

Кэмерон кивнул.

– Ничего такого я не делала.

Кэмерона охватило мрачное предчувствие.

– Так кто же еще мог проникнуть в мой дом через окно? А как вошла ты? Ты ведь так мне и не ответила.

Глаза Жозетты озорно блеснули.

– Подобрала ключи к воротам и входной двери. Как эта кукла выглядит?

Кэмерон расставил большой и указательный пальцы.

– Примерно такого размера. С множеством иголок в паху и одной в странного вида сердце.

– В самом деле? – Жозетта немного отстранилась, облокотилась спиной о перила и теперь внимательно смотрела на Кэмерона своими бездонными глазами. – Сколько именно иголок ты насчитал в паху?

Внезапно ощутив себя полным идиотом, Кэмерон пожал плечами.

– Не знаю. Кажется, пять…

– А сердце? Опиши его. Очень важно, чтобы ты вспомнил детали.

– Пухлое сердце со свисающими с него красными нитями. Я подумал, что эти нити должны были означать кровь.

– А на кончиках ниток были узелки?

– Вроде, да.

– Ты выбросил куклу или оставил у себя?

– Оставил.

– Почему?

Кэмерон нахмурился.

– Что значит – почему? А ты бы сохранила то, что оставил тебе злоумышленник, чтобы выяснить его личность и мотивы поступка? Что он хотел сказать мне этим посланием?

В глазах Жозетты вспыхнул загадочный огонь.

– Мне тоже было бы интересно.

– Ты что-то знаешь, не так ли?

– Возможно, – ответила Жозетта. – Но прежде чем сделать вывод, я должна взглянуть на эту куклу.

Жозетта с минуту изучающе смотрела на Кэмерона. О чем она думала? Зародившееся в ее душе желание просачивалось через поры, обволакивая Жозетту подобно чувственному туману. Проклятие. Со все еще бурлящим в крови вожделением Кэмерон не мог больше сидеть здесь. Что делать? Он так и не нашел лучшего решения, кроме как лечь на диване в гостиной.

– О чем ты думаешь? – мягким, точно бархат, голосом спросила Жозетта.

Будь он проклят, если признается ей в том, какие мысли только что роились в его голове. Поэтому он произнес:

– Рене сказал, что у тебя сегодня были непрошеные гости. Не хочешь рассказать?

Лоб Жозетты прорезали морщины, и она крепче обняла себя за талию.

– Будет хорошо, если ты увезешь отсюда Алексию. Прежде чем она попадет в грязные руки Люсьена. Сегодня утром это чуть было не произошло.

– Что случилось? – Господи, Рене не упоминал, что их кузен тоже нанес визит Жозетте. А потом она узнала об источнике дохода Бастьена. Причем прилюдно. И вот теперь посреди ночи ей на голову свалился он, Кэмерон, ведущий себя как похотливый школьник.

Жозетта убрала с щеки темные локоны.

– Люсьен явился на рассвете. Хотел сманить Алексию на болота. Сказал, что собирался показать ей новорожденных щенков.

Стиснув зубы, Кэмерон с трудом удержался от желания прямо сейчас направиться к Люсьену. Как бы далеко не находилась его берлога.

– У тебя был непростой день.

– Можно так сказать. – Жозетта склонила голову набок и внимательно посмотрела на Кэмерона. – Но это было раньше. А теперь все иначе, верно?