Катя Саммер - Любовь в аварийном режиме

Руки сами распустили ее волосы из тугой прически, скользнули ниже, вжались в талию, привлекая к себе. Боже, как я забывался.

Здесь было не время и не место, но что делать, если терпение на исходе. У нас обоих.

— Поедем отсюда? — спросил я. — Куда угодно.

Соня звонко рассмеялась и, дразня, облизала губы.

— Можем и куда угодно, но лучше ко мне.

Идеальное сочетание звуков и букв.

По лестнице мы поднимались долго. Намного дольше, чем если бы даже смертельно усталые плелись домой. Все потому, что целовались по углам, как школьники. Я упивался ею — терпким сладким вином, которое било наотмашь в голову с первого глотка.

И вот казалось бы — сделай шагов двадцать, закрой за собой дверь и занимайся, чем душе угодно, но нет. Так было неинтересно. А на лестничных пролетах, где сновали люди с пакетами, где побелкой пачкались стены и пахло после уборки хлоркой, именно здесь было особенно хорошо.

Руки тянулись к Соне, руки дрожали, обнимая заветную. Мой остров сокровищ, моя голубка. Я отгородился от мира, кусая нежную кожу на шее, слушая ее мурлыканье. Точно похожи с Клео.

Не успел ухватить, девчонка убежала вперед, но замерла на верхней ступени.

— Здравствуйте, Лариса Петровна.

Поправила одежду, глянула на меня каким-то ошалелым взглядом. Я подошел сзади, обнял за талию, сдержанно кивнул женщине в годах.

— Здравствуй-здравствуй. А Митьку-то куда дела? В утиль сдала?

Соня засуетилась, поспешила достать ключи, открыла нижний замок.

— Да и правильно, я сразу тебе говорила, ненадежный он! Здоровый, как шкаф, а такие надежными не бывают. То ли этот…

— Лариса Петровна!

Я услышал предупреждение в голосе голубки и еле сдержал смех.

— Что Лариса Петровна? Шестьдесят восемь лет уже Лариса Петровна! Слушай меня, говорю. Сестричка твоя как? И мамка? Жива-то еще?

Соня открыла дверь и быстро проскочила внутрь, бросив назойливой соседке что-то вроде «угу». Выдохнула лишь за порогом, уперлась лбом в грудь.

— Сколько живу здесь, столько она меня пугает. Кажется, она за мной следит, — прошептала прямо в пальто.

Я погладил мягкие волосы и поцеловал висок.

— У тебя есть сестра?

Что-то смутно припоминал, но она совсем не рассказывала о ней, позабыл.

— Влад, мы не общаемся с Митей, ты не подумай, эта женщина…

— Сон мой, — обнял крепче, потому что мне не нравились тревожные ноты в ее голосе.

Мы мало говорили об этом, общими фразами, но я угадал, что увалень отвалился, чему был несказанно рад. О том, что не помолвлен, но по-прежнему работаю с Инной, тоже упоминал между строк.

— Эй, — заставил Соню посмотреть на меня.

Та прикусила губу, сорвав все стопоры. Я наконец понял, что мы были уже в квартире, что между нами не осталось преград, кроме одежды, а Соня знала, что дорога мне — пусть и не догадывалась насколько.

Я прижал голубку к стене, столкнулся губами с ее ртом. Стало жарко, как в аду, скинул пальто, стянул с нее верхнюю одежду.

Соня льнула, прогибалась под меня, но не отдавала всю власть, и это чертовски заводило, распаляло. Я бы повалил ее прямо здесь на пол, никакой кровати не нужно было. Твою ж! Больше не мог терпеть. Расстегнул и снял с нее пиджак, нащупал молнию на платье.

— Подожди, подожди, — задыхаясь, между поцелуями произнесла она и выскользнула из объятий.

А мне казалось, я цепко ее держал, почти мертвой хваткой. И как ей удавалось все время от меня сбегать?

Она сбросила форму на паркет и открыла ванную комнату.

— Дай мне пять минут. Десять часов полета — это испытание.

Плавным движением наклонилась, подняла одежду и метким броском закинула в корзину для белья. Подмигнула, зараза. А я чуть не захлебнулся, пялясь на ее подкачанную задницу, спину, лопатки… твою ж!

Дышать было тяжело, как и мыслить. Шагнул вглубь квартиры, но тотчас вернулся и взял теплые вещи. Подошел к входной двери, чтобы повесить, но понял, что видел гардероб в конце прихожей. Заблудился в трех метрах. Соня в голову ударила.

— Влад! — позвала, перекрикивая шум льющейся воды. — Только завтра мне нужно будет уехать днем по делам. Семейным.

— Не волнуйся, — ответил громко. — Я забронировал гостиницу.

Сразу после школы искусств позвонил в отель и подтвердил резервирование на завтра. Я и на сегодня делал бронь, но отменил.

Слава богам, все складывалось идеально. Соня превзошла ожидания. Месяц — даже больше — без нее стал хорошим показателем, как погано жил я раньше. Всего час или два — сколько там прошло? — рядом с голубкой, и мир заиграл новыми красками. Я уже сравнивал ее с ярким, согревающим светом и еще сделаю это не раз, потому что так и было. Мое солнце.

Я, как пацан, переминался с ноги на ногу, нервничал, ходил взад-вперед. Минута, две, а я уже трижды сдох в ожидании. Это было дьявольски острое предвкушение, заправленное мучительной жаждой и голодом — по ней, по моей Соне.

Последняя мысль пулей выстрелила в голову — она моя. И я слышал, слышал брызги, которые бились о ее тело, кожу, падали, обрисовывая силуэт, изгибы. Воображение предавало, издевалось. Так почему я все еще стоял по эту сторону? Соблазн был слишком велик. Я ринулся вперед, поддавшись искушению.

Дверь затворил с хлопком, чтобы Соня услышала — не хотел ее напугать. Плечи дрогнули, но голубка продолжила мокнуть под струей горячей воды с закрытыми глазами. С радостью избавился от водолазки и шагнул в душ. Разом промок и брюки тоже. Волосы прилипли ко лбу, мешали видеть, но и не нужно было. Я шел на ощупь.

Соня таяла в моих руках. Боги, как она мне подходила, создана для меня. Укусил за шею, оттянул мочку уха, опустив ладони на грудь и ниже.

Едва с ее губ слетел стон, сломался.

— Извини, больше не могу ждать, — прохрипел и толкнул к стене.

Уже не сдерживался, целовал ее спину, мял плечи, бедра, хренел от происходящего космоса. Нашел ее рот, дорвался, крышу снесло.

Был уверен, что между нами все случится иначе. Что это будет долгий медленный танец с огромным множеством кульминаций, но сейчас, как голодный зверь, собирался все сделать быстро — урвать добычу целиком и полностью.

Моя, моя, — то ли в голове стучало, то ли рычал вслух.

Звенела упавшая пряжка ремня, по ушам били настырные капли, ее тяжелое дыхание оглушало с каждым вздохом.

Поймал ее губы, соединяя нас. Поймал ее вскрик, став с ней одним целым.

Я сдох и попал в долбаный рай.

Моя.

Удивлялся тому, что она прилетела за мной на Скандинавский полуостров, а сейчас, спросил бы кто, я бы проследовал за ней на другую планету. Я продал бы душу дьяволу, продал бы все картины, даже руки бы отдал!

— Вла-ад, — всхлипнула, царапая мою шею. — Влад!

Да я бы отдал свою жизнь.

Только с ней я понял, сколько времени потратил зря.

Андрей Гризли (feat. Симон) — Что к чему

Момент пробуждения для меня всегда был самым нелюбимым в двадцати четырех часах. В это мгновение особенно живо ощущалось падение из цветных снов в монохромную реальность. Так повторялось изо дня в день. Раньше — всегда, но только не в этот раз.

Еще в полудреме почувствовал на груди тепло. И нет, это был не троп, не эфемерная теплота в области сердца, а самая настоящая — от крепких объятий Сони и ее размеренного дыхания под боком. Открыв глаза, встретил серьезный взгляд голубки. И нет, я говорил не о девчонке, а о картине из-под моей кисти, что висела на противоположной стене без рамки — в таком виде, в котором и продал.

Неужели каждое утро Соня просыпалась вместе с ней? Это было обескураживающее открытие.

Чувства, что пробудились вчера, никуда не исчезли. Напротив, они разрастались и грозили вырваться на волю из клетки, в которой я их держал. Никакая это не охота была, не похоть. Настал новый день, а меня не отпустило. Это ли не знак?

Соня пошевелилась, я застыл, наслаждаясь ее красотой. Она глубоко вздохнула и потянулась, а потом заморгала. Сонной была еще более очаровательной. Я наклонился к ней за поцелуем, голубка робко ответила. В ярком утреннем свете будто стеснялась, сильнее завернулась в простыню.

— Привет, — поздоровалась.

— Доброе утро, сон мой.

Я разглядел в уголках ее губ улыбку, которую она прятала по непонятным причинам.

— Что не так? — прозвучал чуть резче, чем хотелось бы, но как умел.

Мне нужна была ясность, потому что для себя все решил. Нежданно-негаданно, но решил.

Соня нахмурилась, почувствовал, как сжалась рядом со мной. Я погладил ее спину нежно, опустился ниже. Закинул на себя изящную ногу — пусть ощутит мои утренние желания.

— Эй, — хихикнула.

— Ну, слушаю тебя. — Я был нетерпелив.

Девчонка втянула губу, прикусила, облизала. Черт, она, что, издевалась? По-видимому, нужно было наказать ее самым приятным способом, но я снова застыл, когда та подняла на меня глаза. Дьявольски зеленые, как яд абсента.

— У меня… какие-то смешанные чувства, — начала очень осторожно, с опаской, будто ступала по тонкому льду.

Оно так и было, потому что во мне уже зрел вулкан.

Какие на хрен смешанные чувства? Все ведь гораздо проще, элементарная химия. Это человеческая натура привыкла усложнять.

Я бы и разъяснил ей, но не успел возразить.

— Я все же стала твоей любовницей, а говорила…

— Ты не любовница, ты моя муза, — прервал поток бреда.

Сам не заметил, как мой тон изменился, стал мягче. Соня обезоруживала искренностью.