На ходу отключаю сигнализацию и уже открываю дверцу дорогой машины Яроцкого, когда ее захлопывают из-за моей спины и крепко прижимают меня к автомобилю. Мое сердце отбивает бешеные ритмы, а воздух просто застревает где-то в груди.

По ненавязчивому нежному аромату, пробивающемуся сквозь алкоголь, я понимаю, что это Даня. Ох, что сейчас будет со мной!

Я просто распластана по автомобилю его крепким и сильным телом, а руки прижаты к крыше машины. Пытаюсь пошевелиться, но шевелится только моя пятая точка, которой я сразу чувствую пряжку ремня на джинсах Яроцкого. Я очень надеюсь, что это пряжка.

- Далеко собралась? – шипит Яроцкий мне в ухо.

Он злится на меня.

Я молчу, потому что ничего плохого не сделала и оправдываться не собираюсь. Пока думаю об этом, не успеваю понять, как Яроцкий разворачивает меня лицом к себе и снова прижимает к машине, и кажется, нет, это не пряжка.

Я задираю подбородок выше, давая понять, что я его не боюсь, хотя меня трясет все. Но я не уверена, что это от страха. Скорее от его близости. Мы смотрим друг на друга и ни один из нас не собирается уступать.

Я нервно облизываю губы. Наверное, зря.

Горячие губы Яроцкого со вкусом лимона и соли накрывают мои. Три секунды ступора, а потом его язык у меня во рту и это просто фантастично. Три секунды и мне сносит мозги. Я отвечаю этому наглецу так, словно это мой последний поцелуй. Его руки отпускают мои и перемещаются на мои ягодицы. Он сжимает их и прижимает к себе еще сильнее, а меня накрывает волной наслаждения. Мои колени ослабли, но я зажата между машиной и Даней, иначе просто бы упала.

Даня трется бедрами о мою промежность и мне ничего не остается, как вцепиться в его волосы. Яроцкий рычит в мой рот, от чего по всему телу пробегает крупная дрожь и скапливается внизу живота тугим узлом. Я тут же отвечаю ему стоном.

- Хочу тебя, ведьма. Прям здесь. Останови или я трахну тебя, - я с трудом понимаю Яроцкого, потому что полностью выпала из реальности.

А когда его слова наконец доходят до моего мозга, я ужасаюсь. Целоваться на парковке, где куча народа и видеонаблюдение? Да и поцелуем это сложно назвать. Слишком откровенно и вызывающе. Со мной такое впервые. Никогда не теряла голову от поцелуев.

Упираюсь в грудь Дане и отталкиваю его. Не сильно, всего на несколько сантиметров. И мы снова смотрим друг другу в глаза и тяжело дышим, как спринтеры-любители после стометровки.

- Так далеко собралась? – Данька первым приходит в себя, хотя в его глазах по-прежнему бушует такая буря, что мне снова хочется почувствовать его губы и только невероятные усилия воли заставляют ответить ему.

- Домой. Папа через час уезжают, и я хотела вернуться в Москву с ними.

- Я же тебя украл, ведьма.

- У ведьмы была тяжелая ночь, шесть часов в дороге, несколько часов в обществе засранца, и от музыки голова раскалывается от боли. Может господин Яроцкий сжалится и отпустит меня восвояси? – вкладываю побольше циничности в голос, потому что его близость не дает мне расслабиться ни на секунду. Мой цинизм сейчас что-то вроде защитной реакции от Яроцкого.

Яроцкий внимательно рассматривает мое лицо. Я вижу по глазам, как в нем борется сразу несколько чувств. Страсть, желание съязвить мне в ответ и что-то, что никак не присуще такому павлину, как Даня. Что-то вроде сочувствия и нежности. Но Яроцкий не слабак и перебарывает в себе все, что можно и равнодушно заявляет:

- Садись, я тебя отвезу.

- Ты пил!

Мне даже становится неловко от его взгляда. Он смотрит на меня, как на какую-то диковинку.

- Тогда сама, - бросает он и обходит машину.

Я поворачиваюсь за ним.

- Я может и засранец, но не монстр, - и открыв дверцу машины, беззаботно плюхается на пассажирское сидение.

И как у него получается так быстро менять свое настроение? У меня, например, до сих пор горят губы и трясутся ноги. Я даже не уверена, что смогу вести его дорогую тачку.

Но когда оказываюсь за рулем и вдыхаю терпкий запах кожи, смешанный с ароматом Яроцкого, во мне просыпается азарт гонщика. Его машина из ряда дорогих спортивных авто и мне еще ни разу не приходилось управлять таким мощным зверем. Моя машина тоже не из дешевых, но до Мерседеса Яроцкого ей далековато.

Стараюсь не смотреть на Даню, завожу и плавно выезжаю с парковки. Молю бога, чтобы я не услышала наставлений от Яроцкого, иначе разволнуюсь и вряд ли у меня получится доехать до дома самостоятельно. Но Яроцкий к моему удивлению молчит. Лишь несколько слов по поводу маршрута. А на трассе вообще закрывает глаза и кажется даже засыпает. И я даже расслабляюсь и немного жалею, что дорога слишком короткая.

Во двор к Яроцким мы въезжаем, когда еще папин джип стоит во дворе и я радуюсь, что они все-таки дождались меня и не уехали.

Когда останавливаюсь, Даня открывает глаза и испуганно озирается по сторонам. Он действительно спал. И вот нам уже нужно выходить из машины, но ни один из нас даже не шевелится.

- Давай, ведьма, езжай в свою Москву и отдохни как следует, - ото сна голос Дани хриплый и немного вибрирует.

Идеальный момент, чтобы объяснить Яроцкому, что я не хотела задеть его нежные чувства и действовала просто по ситуации.

- Дань, я…

Но я не успеваю даже сформулировать мысль, как Яроцкий перебивает меня:

- Ой, вот только не надо оправданий и телячьих нежностей.

Вот почему он так со мной? Он ведь даже не знает, что я хотела сказать. Вместо ответа вздергиваю бровь, желая услышать, что он имеет в виду.

- Ну если ты про поцелуй, то он ничего не значит и соответственно ничего не изменилось. Ты страшненькая, не в моем вкусе вообще, и я на тебе не женюсь.

Вот чего он заладил со своим страшненькая и не женюсь? Я, конечно, не обращала на это внимания, зная какой Яроцкий придурок и самооценка у меня в норме, но это уже переходит все границы. И становится даже обидно. Настолько обидно, что я больше не хочу с ним разговаривать, да и видеть его вообще.

На мое счастье во дворе появляется моя семья в сопровождении семьи Дани, и я пользуюсь моментом и выхожу из машины.

Начинаются расспросы о том где мы были и как провели время, и я уже почти открываю рот, чтобы ответить, но слышу за спиной довольно бодрый голос рыжего:

- Катались по городу, с друзьями Настю познакомил, да всякой фигней занимались. Я прямо в восторге от вашей дочери, - Яроцкий смотрит в глаза моему отцу и продолжает нагло врать, - умная, скромная и красивая. Мне все просто обзавидуются. Правда, Насть?

Его руки ложатся на мои плечи и единственное, что я хочу, так это залепить ему затрещину, но вместо этого мило улыбаюсь и киваю.

Все довольны, кроме меня. Да и все равно. Я хочу оказаться дома и просто уснуть. Слава Богу, проводы не затягиваются и через пару минут мы уже покидаем загородный дом Яроцких.

Я слышу, как мама и папа обсуждают сегодняшний вечер, восторгаясь будущими родственниками, но мне не интересно. Потому что их восторг связан совсем не с теми людьми, с которыми мне предстоит жить два года. И они даже не представляют куда они толкают свою кровиночку.

Ромка сидит рядом и впервые не вставляет ни одного слова. Я даже начинаю переживать за него. Ведь у него обычно словесный понос независимо от времени суток и ситуации. Но он сидит и угрюмо смотрит в телефон, и я не решаюсь его потревожить. Пусть себе молчит дальше. Под болтовню родителей я закрываю глаза и погружаюсь в свои мысли.

Помню, как злилась на Даню, когда приехала с его дня рождения. Я несколько дней не могла поверить, что я могла так вызывающе себя вести. Но чем больше времени проходило, тем меньше меня беспокоило мое поведение. А вот глаза и улыбка этого гада не стирались из моей памяти, и это при условии, что я запретила себе думать о нем и смотреть фотографии в своем профиле. Но это не помогло. Он просто начал сниться мне.

Я заставляла себя не думать о нем, но это было бесполезно. Потому что он мне понравился. И эта так бесило. Он совсем не из хороших парней, но как раз из тех, по ком сохнут все девчонки. И, кажется, я тоже попала в его сети.

Я усердно сопротивлялась этим чувствам, напоминая себе, как отвратительно он повел себя при нашей первой встрече, но бесполезно. Яроцкий намертво засел в моей голове и в итоге, я призналась себе, что жду новой встречи с ним. И плевать на то, что он засранец и грубиян.

Ну и когда мама в один из вечеров приходит поговорить со мной о том, как важно, чтобы я вышла замуж за Даню, я уже нахожусь на стадии принятия ситуации и уже не вижу ничего страшного в родительской просьбе. Хотя, понимаю, что родители не должны так поступать со своими детьми, у детей должно быть право выбора и своя жизнь, и что, соглашаясь на этот брак, я, возможно совершаю самую большую ошибку в своей жизни.

И я разрываюсь между желанием согласиться на эту сомнительную аферу, либо отпустить ситуацию и полностью капитулировать. Но мамы такие мамы. Она за несколько секунд развеивает мои сомнения, сообщая о том, что если папе не поможет Яроцкий-старший, то ему светит тюремный срок. Куча вопросов на тему что случилось, на которые мама дает размытые ответы, не проясняют абсолютно ничего. Но за то слезы в ее глазах заставляют меня сделать выбор в пользу Дани. И с этого момента я точно знаю, что выйду замуж за Яроцкого. Даже при условии, что эти два года будут моим персональным адом.

А потом начались скучные дни, где я вроде, как и занималась своими делами, но очень часто возвращалась мыслями к рыжему бунтарю Яроцкому. Уже наступил сентябрь, но про запланированную на ноябрь свадьбу все молчали. И я даже начала думать, что это грандиозное событие уже не состоится. Я даже намеривалась разузнать у отца в чем дело, но не успела. Он опередил меня с информацией, объявив, что на ближайших выходных мы едем на ужин к родителям моего будущего мужа.