— Вам стоит знать, что я не привыкла быть вещью. — Она изобразила улыбку. — А кокетство и флирт считаю бессмысленными.

— Придется научиться.

— Для этого я слишком практична. Я привыкла, что мои руки и ум всегда заняты делом. Не люблю праздность.

— Однако в прядении вы не преуспели. Мои люди нашли несколько сломанных пряслиц в зале.

— Да, это не самая сильная моя сторона, — признала Эдит, пожимая плечами. Рассказывать об утренней истерике Хильды было выше ее сил. — Как бы я ни старалась, но нить рвется, стоит только отвлечься. Мне больше нравится читать и писать.

— Чего не скажешь о даме, которая только что ушла на кухню. — Его глаза вспыхнули с плохо скрываемым презрением. — Кто она? Сомневаюсь, что она хорошо управляется с мытьем горшков, с ее-то правильной речью и богатым платьем.

У нее оборвалось дыхание. Заметив Хильду и ее расшитое платье, он немедленно ею заинтересовался. Неудивительно. Даже в походке Хильды было нечто такое, отчего мужчины слетались на нее, как мухи на мед.

— Это любовница моего покойного мужа, — призналась Эдит, низко опустив голову. Не воспримет ли он ее слова так, словно она пытается подложить кузину в его постель? Ей стало тошно. — Она боится ваших людей. Два года назад она пережила страшную трагедию. Видела такое, что никому не пожелаешь увидеть, в особенности благородной леди. Я отправила ее помогать на кухне, пока не найдется другого занятия.

— Вы разрешаете бывшей любовнице мужа жить здесь? Из жалости или из мести? — Что-то похоже на отвращение промелькнуло в его глазах.

— Ей некуда больше податься. Она моя дальняя родственница. У меня есть долг по отношению к ней. — Эдит потерла кончик носа. Меньше всего ей хотелось признаваться, какое бессилие она испытала, когда Эгберт сделал Хильду своей любовницей. Словно она сама была виновата в этом. Она обещала Хильде безопасность под своим кровом, а Эгберт ее совратил. Со временем Хильда начала надоедать ему, и незадолго до его отъезда Эдит часто становилась свидетельницей ее истерик.

— Немногие женщины способны на такое великодушие.

— У Хильды не было особого выбора, когда мой муж положил на нее глаз. — С напускным спокойствием Эдит пожала плечами. Незачем ему знать, сколько боли она тогда испытала. Она не ждала от брака любви, но надеялась хотя бы на дружбу — как оказалось, напрасно. Но вовсе не потому, что она была холодная и бесчувственная, как утверждал Эгберт. — Я намеревалась выдать ее замуж за какого-нибудь фермера, когда все уляжется, но теперь не мне это решать.

— Кому же?

Она отвесила легкий поклон, и ключи на ее поясе успокаивающе звякнули. Пусть она и наложница, но не совсем бесправная.

— Вам. Коль скоро вы наш новый лорд.

Бранд заметно напрягся.

— И часто вы вмешиваетесь в жизни своих домочадцев?

— Кто-то должен заботиться об их благополучии. В особенности о Хильде, ведь мы с ней родня по бабушке. У нее нет приданого, и все знают о ее грехопадении. Это сильно сужает круг женихов.

— Чем же она занимается в вашем доме? Какие у нее предпочтения?

Эдит закусила губу, быстро соображая. Зачем только она рассказала, что кузина боится и ненавидит норманнов. Нужно найти способ защитить ее, ведь она пообещала, что Хильде не придется присутствовать на пиршестве. Может быть, через несколько дней она успокоится, и тогда можно будет забрать ее с кухни. — Она помогает повару. Таковы сейчас ее предпочтения.

— И в этом заключается ваша месть? — Его голос был холоден, словно речные воды зимой.

Она расправила плечи, отказываясь отчитываться перед Брандом Бьернсоном. Для одного дня достаточно унижений.

— Хильда попросила подобрать ей занятие. Что я и сделал.

— Я вижу. — Его рот превратился в циничную белую линию. — Проследите за тем, чтобы она пришла на пир. В своем лучшем наряде.

— Это приказ?

Его длинные пальцы потянулись к бедру, словно пытаясь нащупать топор, которым можно было бы раскроить ее голову.

— Если иначе никак, то да. Считайте это приказом. Кроме того, страхи слуг рассеются, когда они увидят, как две местные дамы наслаждаются пиром.

— Хорошо, я ей передам. — Эдит изобразила кивок. С каждой секундой предчувствие катастрофы, которой грозило обернуться ее импульсивное решение, становилось все отчетливей. Она дотронулась до связки ключей, черпая в этом касании силы. Рано или поздно он уедет. И она восстановит свое положение. — Кузина больше не будет помогать на кухне.

— И запомните на будущее: вашими домочадцами отныне распоряжаюсь я. Больше никаких унизительных поручений тем, кто вам не по нраву. — Он протянул руку. — Дайте сюда ключи. Они вам больше не понадобятся. Я сам буду смотреть за кладовыми.

Эдит задохнулась. Она не расставалась с ключами с тех пор, как умерла ее мать.

— Но я не привыкла бездельничать. Я хорошая хозяйка. Знаю, где что лежит, что нужно сделать и в каком порядке.

— Например?

— Например, записывать, что сделано за день. Я привыкла заниматься этим каждый вечер. Можете не волноваться. Я не воровка. — Она закусила губу. Пока дело не зашло слишком далеко, нужно раскрыть ему глаза. Разговор с Хильдой отрезвил ее. Из нее не получится хорошей наложницы. Она не умеет доставлять мужчине удовольствие. Она из тех женщин, на которых женятся только ради приданого. — Боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление. У меня нет опыта в роли… наложницы, зато я умею вести хозяйство.

— Хозяйством я займусь сам, — сказал он не допускающим возражений тоном. — Ключи, леди Эдит. Или мне забрать их силой?

Он мог, этот варвар. Она легко представляла, как, охваченный безумием битвы, он крушит всех подряд без разбора. Она молча отцепила связку и протянула ему, сразу почувствовав себя голой. Что ж, нагота вполне соответствует ее новому статусу рабыни. Она еле сдержала слезы. Странно еще, что он не отобрал их раньше.

Взвесив ключи на ладони, Бранд убрал их в мешочек, притороченный к поясу.

— Большое поместье не похоже на военный лагерь, — не сдавалась Эдит. — Можно всю жизнь учиться им управлять.

— И эта жизнь у меня впереди.

— Я просто хотела помочь на случай, если…

Его губы скривились.

— Если я годен только на роль свинопаса?

— Я этого не говорила. — Она молилась, чтобы он услышал ее. Как можно быть настолько слепым и не понимать, что она ничего не смыслит в любовных играх. Ключи должны быть у нее, а не в мужских руках.

Он смотрел на нее, ожесточенно и неуступчиво, оправдывая бродившие по Нортумбрии легенды о его суровом характере.

— Я знаю, что нужно делать. Будьте уверены, я загляну за каждую дверь. Вы скоро поймете, что я быстро учусь.

Дрожь пробежала по ее спине. Он обнаружит все, что она попрятала. Надо было снять часть ключей со связки, но сожалеть о несделанном было поздно.

— А мне чем прикажете заняться? — Она издала смешок. — Пасти свиней?

Его глаза загорелись характерным огнем.

— Всегда полезно овладеть новым мастерством. Например, умением флиртовать. У меня нет ни малейшего намерения отправлять вас в свинарник.

У нее пересохло в горле. Она поспешно сглотнула, стараясь не обращать внимания на тепло, разлившееся внутри под его взглядом. Ни один мужчина не имеет права так смотреть на нее.

— Новым мастерством? Каким же? И кто станет моим учителем? Вы?

— Хотите пойти на попятную, леди? Если что, я готов отпустить вас в монастырь. — Он закинул руки за голову. — Стоит лишь вежливо попросить.

— Вы меня плохо знаете. — Она скрестила руки. — Я дала вам слово и сдержу его. Как поступала всегда, не смотря ни на что.

— Тогда в чем проблема? — Бранд провел пальцем по ее щеке, и ее охватил трепет. Она попыталась побороть это приятное чувство, но оно продолжало расти. Чтобы не попасться в ловушку его пронзительных глаз, она отвела взгляд в потолок.

— Просто предупреждаю вас о своих недостатках. Мне всегда казалось, что правильнее поручать человеку такую роль, которая соответствовала бы его умениям.

Бранд издал нетерпеливый горловой звук, и слова замерли у нее на устах.

— Полагаю, вы умеете играть в тафл, петь песни и вести занимательные беседы? — спросил он с оттенком иронии в голосе. — Не верю, что ваши края начисто лишены культуры.

— Конечно, умею, — ответила Эдит, притопнув каблуком. Что возомнил о себе этот норманн! Это он был невежественным варваром, а не она. — Как и принято в приличном обществе.

Он наклонился так близко, что они соприкоснулись лбами.

— Тогда вы без труда освоите новую роль. Просто помните, что вам нужно меня ублажать, и мы отлично поладим. Я умею быть весьма щедрым с теми, кто мне дарит мне удовольствие.

— Но…

Его дыхание ласкало ее щеку.

— Вы боитесь, что мы слишком разные. Что мне не понять вашу нежную натуру, раз я солдат и привык спать на земле, нежели в мягкой кровати. Вы боитесь во мне варвара.

Она торопливо, даже чересчур, помотала головой. Его присутствие подавляло, и все ее тело покалывало от осознания его близости. Эдит была не в состоянии думать ни о чем ином, кроме как о его синих глазах и сильных руках, о том, какие широкие у него плечи.

— Мне нет дела до того, где вы спите. И я не имею ни малейшего представления о ваших потребностях.

— Мои потребности очень просты. Показать?

Он крепко взял ее за плечи, лишая возможности вырваться. Но Эдит и не пыталась. Она словно окаменела. Его прикосновение было до странного нежным, совсем не грубым. Тепло, которое излучали его пальцы, проникло в глубины ее тела.

Подняв подбородок, она встретила его сардонический взгляд. Он собирался преподать ей урок. Вспомнив уроки, полученные от Эгберта, после которых с тела неделями не сходили синяки, она содрогнулась и с комом в горле закрыла глаза, надеясь на лучшее.