Дженни Лукас - Любовь всегда права

Кроме того, она любила Элен и доверяла ей, и была благодарна, что эта женщина посидит с Фредди сегодня вечером, давая им уединение для их первой брачной ночи.

Холли вздрогнула. Их первая брачная ночь.

– Мы тоже пойдем, – сказала Николь, прижимаясь к мужу, который крепко обнял ее.

Впервые с тех пор, как родился Фредди, Холли оказалась наедине со Ставросом. Со своим мужем.

– Миссис Минос, – пробормотал Ставрос. Он медленно оглядел ее, заставляя внутренне содрогнуться. Затем, не говоря ни слова, поднял ее на руки и прижал к своей груди. – Я так долго ждал этой ночи.

– Несколько дней, – вздохнула она, подумав о предвкушении с тех пор, как они покинули Грецию.

Ставрос серьезно посмотрел на нее.

– Целый год.

Он отнес ее на ту самую кровать, где в прошлый сочельник они зачали своего сына.

Она подумала, как много изменилось с тех пор. У них появилось будущее. Они были одной семьей.

Он осторожно снял повязку из белых шелковых цветов, которая удерживала ее длинную вуаль на месте, и бросил ее на ночной столик.

В комнате стояла мерцавшая огоньками рождественская елка, а за окнами жил своей жизнью ночной Нью-Йорк.

Сняв смокинг, он молча бросил его на пол вместе с черным галстуком. Потом расстегнул манжеты рубашки. Не отрывая от нее взгляда, он расстегнул молнию на ее свадебном платье, которое соскользнуло на пол, открыв белый лифчик-бюстье, крошечные белые кружевные трусики и белую подвязку. Она услышала его низкий дрожащий вздох, почувствовала дрожь его рук, когда он отступил назад, чтобы посмотреть на нее.

– Ты великолепна, – прошептал он.

Жар в его взгляде растопил ее сердце. Наклонившись вперед, Холли дернула его за белую рубашку так, что оторвались и посыпались на пол пуговицы. Она с трудом могла поверить в собственную смелость, когда просунула руку под его расстегнутую рубашку и медленно провела по мускулистой обнаженной груди с темными волосами.

С низким рычанием он схватил ее за запястья. Какое-то мгновение он просто смотрел на нее сверху вниз, его черные глаза обжигали ее. Затем, не говоря ни слова, толкнул ее на кровать.

Не сводя с нее глаз, ее муж снял рубашку, уронив ее на пол. Холли потянулась к нему. Она не могла больше ждать. Она должна была почувствовать его тело, его вес. Она должна была ощутить его внутри себя. Немедленно.

– Ставрос, – прошептала она, протягивая руки.

Он мгновенно переместился, и она выдохнула, почувствовав его тело на себе, его тяжесть вдавила ее в матрас, она ощутила его обнаженную кожу.

– Теперь ты моя, – прошептал он. – И я никогда тебя не отпущу…

Он наклонился к ее губам и прикоснулся к ним сначала легким поцелуем, затем его объятия стали более жаркими, почти дикими. Ее соски под белым бюстье напряглись, когда он прижался к ней своим мощным мускулистым телом. Целуя ее, он гладил ее лицо, шею, плечи, обхватил ее грудь поверх бюстгалтера, затем просунул руку под него, чтобы погладить ее тугой сосок, и она задохнулась от удовольствия.

Отстранившись, он посмотрел на нее сверху вниз, его глаза потемнели. Он обнажил ее грудь и поцеловал ложбинку между округлыми полушариями, затем спустился ниже, к животу. Провел руками по тому месту на бедрах, где белые кружевные трусики впивались в кожу. Потом расстегнул и снял подвязки, а затем медленно скатал вниз оба белых шелковых чулка. По мере того, как обнажалась ее кожа, он покрывал поцелуями сначала одну ногу, потом другую.

На ней остались лишь крошечные трусики-стринги, и она задрожала, почувствовав свою уязвимость. Отбросив чулки в сторону, он раздвинул ей ноги.

Встретившись с ним взглядом, она внезапно почувствовала себя распутной, когда молча кивнула на его брюки, и он быстро сорвал с себя брюки и боксеры. Ее трусики постигла та же участь. Через полсекунды вся одежда была на полу, а он – на ней сверху.

Он завладел ее губами, а ее бедро ощутило его твердое желание. Он вошел в нее одним плавным движением, до предела, заставив ее задохнуться.

Ногтями она впилась в его кожу. Его глаза были закрыты, а на красивом лице застыло выражение экстаза.

Отстранившись, он вошел в нее во второй раз, на этот раз очень медленно, так что она могла чувствовать его, дюйм за дюймом. Она отдалась нараставшему внутри ее удовольствию, быстро выходящему из-под контроля. Она снова задохнулась, когда он совершил внезапное движение, перекатившись так, что она оказалась сверху. Ее глаза распахнулись. Он протянул руку и нежно погладил ее по щеке.

– Я хочу смотреть на тебя, – прошептал он. – Хочу видеть твое лицо, когда ты управляешь процессом.

Ставрос смотрел на свою жену, сидевшую верхом на нем на огромной кровати в его спальне в пентхаусе. Он сказал ей правду, но не всю. Он действительно хотел, чтобы она контролировала ситуацию. Но только потому, что, находясь внутри ее, он был близок к тому, чтобы потерять свой контроль. После года воздержания и подавляемой тоски он чуть не сошел с ума, войдя в нее. Для второго толчка он нажал на тормоза, двигаясь как можно медленнее. Но это не помогло. Он понимал, что третий толчок повлечет его оргазм. Вряд ли Холли заслужила такую короткую брачную ночь. Поэтому он перекатился на спину, чтобы дать себе передышку. Он думал, что, если она будет контролировать ритм, он сможет продержаться дольше.

На ее щеках выступил румянец, она прикусила распухшую нижнюю губу, заколебавшись, и неуверенно произнесла:

– Что же мне делать?

– Что хочешь, – хрипло ответил он.

На ее лице отразилась неуверенность. Затем она посмотрела на его тело, и выражение ее лица изменилось. Опустив голову, она прошептала:

– Не шевелись ни единым мускулом.

Она поцеловала его, переплетая его язык со своим. Дрожь пробежала по его телу, и он начал поднимать руки, чтобы обнять ее. В наказание она оторвалась от его губ.

– Нет, – схватив его за запястья, она крепко прижала его руки к матрасу. – Не двигайся. И не говори ни слова!

Он начал было отвечать, но тут заметил ее свирепый взгляд.

Увидев, что он сдался, она удовлетворенно кивнула и снова поцеловала его, прижавшись губами к его губам. Она не давала другим частям их тел соприкоснуться, дразня его.

Было трудно не двигаться или не говорить, когда все, что он хотел сделать, – это обнять ее. Она поцеловала его грубый, щетинистый подбородок, затем вниз по шее, проводя языком по адамову яблоку, вниз по ключице и до мускулистой груди. Он почувствовал восхитительное тепло ее дыхания на каждом соске.

Его член был твердым, он дергался и раскачивался. Взглянув на него сверху вниз, она самодовольно улыбнулась, как будто не только приняла свою полную власть над ним в этот момент, но и наслаждалась ею.

– Холли, – выдохнул он, потянувшись к ней.

– Нет, – резко ответила она, прижимая запястья Ставроса к подушке. – Если ты еще раз пошевелишься…

– То что?

На ее лице появилось странное выражение, и она посмотрела ему прямо в глаза.

– То не ощутишь того, что я собираюсь сделать.

Сделав глубокий вдох, он моргнул, затем медленно кивнул, подчинившись. Она медленно опустила голову, подразнила мочки его ушей, затем чувствительный участок между шеей и плечом. Она следила за реакцией его тела и торжествовала.

Все его рациональные мысли исчезли, когда она, не сводя с него глаз, медленно опустила голову между его ног.

Он не мог отвести взгляда от ее прекрасного ангельского лица, когда ее полные, распухшие, рубиново-красные губы опустились, чтобы принять его твердый, пульсирующий член. Ее розовый язычок высунулся, чтобы лизнуть каплю выступившей на кончике жидкости.

Он затаил дыхание, глядя на нее в шоке. Что же случилось с застенчивой девственницей, которая была в его постели в прошлый сочельник? Эта женщина была уверена в себе и готова была осуществлять свои желания.

Дразнящими движениями она провела языком по его головке, затем заглотила его член глубоко и еще глубже, при этом маленькой ручкой двигала вверх-вниз по всей длине его ствола. Она взглянула на него, и он скорее почувствовал, чем увидел ее довольную улыбку.

Он больше не мог этого выносить. Со сдавленным стоном он потянулся к ней, игнорируя ее слабый протест.

Ставрос взял ее за бедра, как будто она ничего не весила, поднял над своим членом, а затем медленно насадил ее на него. Со сладострастным стоном она прижалась к нему, и чувственность даже этого простого движения пробежала по его венам. Он отпустил ее бедра, чтобы дать ей свободу движений, молясь, чтобы она не двигалась.

Она ответила на его молитву и, закрыв глаза, не двинулась с места. Но как только он начал выдыхать, она пришла в движение, сначала медленно, затем с нарастающим ритмом. Зрелище ее прыгающей полной груди было слишком возбуждающим. Он закрыл глаза и запрокинул голову, пытаясь сохранить самообладание. Но образ остался в его воображении, и он потерял себя в невероятном ощущении наслаждения, которого никогда не испытывал раньше и даже не представлял, что такое возможно.

Она прыгала на нем все сильнее, все быстрее, пока он не взорвался невероятным оргазмом размером во вселенную. Почти одновременно он услышал ее хриплый голос, выкрикнувший его имя. Она рухнула на него, их обнаженные, потные, скользкие тела переплелись на кровати. Он обнял ее, поцеловал в висок и крепко прижал к себе.

Потом он долго лежал с открытыми глазами, держа в объятиях свою уснувшую жену, и думал о том, что попробовал самый сладкий наркотик в своей жизни. Но если он употребит его слишком много, это уничтожит его самого.

Брак со Ставросом был чудесным. Невероятным. Все было лучше, чем Холли мечтала.

После свадьбы они провели несколько дней медового месяца, посещая различные места в Нью-Йорке: большую рождественскую елку в Рокфеллер-центре, кафе, магазины.

Вместо того, чтобы просто купить ей и ребенку несколько вещей, как ожидала Холли, Ставрос сошел с ума, в результате они оказались обеспечены одеждой, причем самой дорогой, чуть ли не до конца жизни. Но Ставрос и этим не ограничился. Они поехали в самый большой магазин игрушек на Манхэттене, и Фредди кроме игрушек для своего возраста обзавелся полной бейсбольной экипировкой, книгами, играми, дорогой железной дорогой и плюшевым мишкой величиной со Ставроса.