– Я слышала, что картина с рыбкой будет на выставке. Я знала, что все получится.

– Мне повезло, что все так и сложилось.

– Как думаешь, Купер разрешит мне прийти?

– Да, не сомневаюсь. Вы все приглашены. Твои родители тоже. Это будет в воскресенье вечером.

– Они еще не вернутся в город.

– А, верно. Ну, тогда пусть Купер захватит тебя с собой. Он и мою маму подвезет. – Так или иначе я собиралась вывести Купера на обзорную площадку, где будем только мы. Оставался ли у меня еще шанс это сделать? Выздоровеет ли он к тому моменту?

Она жадно откусила пиццу.

– Куперу нужно будет отвезти меня к подруге. Мама договорилась, чтобы в воскресенье я ночевала там.

– А куда уехали твои родители? – спросила я.

– Папа повез маму в круиз на выходные в честь какой-то годовщины.

– Здорово.

– Она звонила. У нее морская болезнь.

– Ой, а вот это не здорово. – Я взяла кусочек пиццы из коробки и переложила его себе на тарелку. – А где сегодня был Купер? – Я старалась звучать обыденно, изображая безразличие. Странно было не знать, как прошла его неделя.

– Кажется, он позвал Рис на какой-то рыбный пилинг, – сказала она озадаченно.

– Что он сделал? – переспросила я, злая на него – он сначала посмеялся над этой идеей, а потом своровал ее.

– Знаю. Странно, правда?

– Правда… странно. – Я сделала несколько глубоких вздохов. Мне не хотелось злиться. – Она тебе нравится? – спросила я.

Амелия пожала плечами.

– Она нормальная. Она много печет.

– Да, она говорила мне, что любит печь. Это круто.

Амелия наклонилась вперед и тихонько, словно Айрис могла подслушивать за дверью, призналась:

– Ей не помешает еще попрактиковаться.

Я не успела сдержать смех и ненароком смутила Амелию.

Мы обе съели еще по два кусочка пиццы.

– Я схожу проверить, как там твой брат. – Я встала из-за стола.

– Он такой ребенок.

– Да, большую часть времени.

– Он позвонил тебе, чтобы позвать к нам?

– Написал сообщение.

– Угу, – сказала она и слегка кивнула.

– Что?

– Ничего… Он просто ребенок.

Я не хотела выпытывать, что это значило, поэтому сразу ушла в его комнату. Со входа я заметила, как плечи Купера мерно поднимались и опускались. Я вошла и осторожно потрогала его лоб. На этот раз он казался прохладнее, и я с облегчением выдохнула. Надеюсь, это было просто какое-то однодневное недомогание.

Я пошла вдоль его стен, рассматривая все, что там висело. Я миллион раз бывала в его комнате, и обстановка уже давно примелькалась. У Купера было много фотографий. Пару лет назад я подарила ему «Полароид», камеру, которая мгновенно выплевывает снимки низкого качества. И у него теперь были тысячи таких по периметру комнаты – все на уровне глаз. На уровне его глаз, не моих, поэтому мне приходилось становиться на цыпочки, чтобы их рассмотреть. На многих мы были вдвоем – на разных локациях: на пляже, в «Тако Бэлл»[21], на дюнах, в школе. На некоторых фотографиях нас было четверо: Купер, Джастин, Рейчел и я. Но на большинстве все-таки только мы.

Какое-то время он повсюду носил за собой эту камеру, как будто сделать снимок на телефон не было проще.

– Эти тут же оказываются у меня в руках, – ответил он мне однажды.

Но постепенно он перестал ее брать, и уже несколько месяцев я ее не видела. Поэтому последняя ленточка фотографий меня удивила – на ней был он с Айрис: он и Айрис на квадроцикле, он и Айрис на пляже. Она пробралась и на его стену. Этого я не ожидала.

Когда я увидела эти фотографии, мои ладони начали потеть. Нужно было убедить себя, что все нормально. Что я не опоздала. Мой план сработает. Он выбрал меня однажды. Он выберет меня снова.

Но что, если нет? Что, если уже слишком поздно? Я развернулась и почти дошла до двери, когда раздался голос Купера:

– Эбби?

– Да, что такое? – спросила я – громче, чем рассчитывала, – и поспешила к его кровати.

– Я думал, ты ушла.

– Я не ушла, я здесь.

– Хорошо. Мне нравится, когда ты здесь.

– Мне тоже.

– Ты моя любимая, – промычал он.

Мои плечи расслабились.

– Я знаю. А ты мой.

Двадцать девять

Я пришла к Куперу в восемь. Сейчас уже была почти полночь – начинался мой комендантский час. Сначала Купер спал беспокойно и то и дело открывал глаза. Несколько раз мы вели невнятные (с его стороны) беседы. Сотни раз, снова и снова я смачивала его полотенце. Но теперь жар спал, и Купер мирно дремал у меня под боком. Больше я ничем не могла помочь.

Чтобы встать с кровати, мне нужно было выбраться из-под его тяжелой руки. На прикроватной тумбе лежал телефон Купера. Еще чуть-чуть, и он бы выключился – я уже слышала сигнал низкого заряда. Я подключила зарядное к телефону на случай, если Купер проснется и ему нужно будет написать мне. Потом вытащила свой и отправила ему сообщение:


Я: «Комендантский час. Должна бежать. Надеюсь, тебе лучше».


У двери я немного задержалась. Чего я ждала? Почему надеялась, что он сейчас проснется и станет умолять меня остаться? Мне нужно было уходить. Поэтому я ушла. 

* * *

Той ночью мне приснилось, что я проспала выставку. Я открыла глаза в панике, но вспомнила, что еще только суббота. Я не ожидала таких снов до завтра, но все равно обрадовалась, что это лишь разыгравшееся воображение.

На телефоне меня ждало два сообщения. Первое от Лейси:


Лейси: «Ты увиделась с ним вчера. Сегодня и завтра, чтобы обезвредить твой поступок, беги от него, как от чумы».

Я: «Да, босс», – отправила я в ответ.


Второе сообщение пришло от Купера:


Купер: «Слышал, вчера вечером я был ребенком. Спасибо, что позаботилась обо мне».


Так он ничего не помнил? Это он хотел сказать? Я ответила:


Я: «Да, был. Значит, сегодня тебе лучше?»

Он: «Намного. Достаточно хорошо, чтобы ехать на дюны. Ты со мной?»

Я: «Очень смешно».

Он: «Я думал, ты поборола этот страх».

Я: «Я с ним столкнулась. Не поборола его».


Следующее сообщение снова пришло от Лейси.


Лейси: «И не переписывайся с ним сегодня».


Я рассмеялась и последовала ее приказу. Я не отправила ему больше ни слова. Наверное, он понял, что я занята, потому что тоже мне не писал. И я без труда выбросила это из головы, потому что у меня и правда было много дел. Я начистила столько плинтусов и реек на стульях, что мои плечи начали ныть. 

* * *

– Дедушка, мне нужен массаж плеч. Только не глубокий, – сказала я дома тем же вечером, плюхаясь на пол перед его стулом.

– Как еще я, по-твоему, должен разбить узелки?

Мама развернула экран компьютера ко мне, и я увидела на нем счастливое папино лицо.

– Привет, малышка! Ты прошла на выставку!

– Да! У меня получилось. Ты получил мое письмо?

– Да. Я ответил, но мне сказали, у тебя была насыщенная неделя.

– Очень насыщенная. Прости.

– Все в порядке, – сказал он. – Удачи. Мне жаль, что я не смогу прийти.

– Не сможешь, говоришь? Да, я поняла. Ты собираешься меня удивить, как те папы-солдаты в интернете, которые выпрыгивают из коробок на футбольном поле или из тортов на вечеринках в честь дня рождения. Я угадала?

– Они выпрыгивают из коробок на футбольных матчах? – спросил он.

– Да, это очень театрально и очень сентиментально. Все всегда ревут.

Дедушка начал массировать мне плечи, и я резко втянула воздух из-за боли.

– Нет, малышка, этого не случится. Мне жаль, – сказал папа.

– Все они так говорят, стараются свести все к шутке. Но я-то тебя знаю. Только не выпрыгивай из моих картин, или тебе придется за них платить. А я пока буду практиковаться над своим плачем.

– Эбби, я…

– Она шутит, Пол, – вмешалась мама. – Она знает, что тебя не будет. – Незаметно для папы она махнула мне рукой, чтобы я это прекратила.

Дедушка, который всегда знал, что сказать в неловкие моменты, вмешался:

– Надеюсь, ты заказал видеографа по такому случаю, Пол. У таких видео миллионы просмотров в интернете.

Мама вздохнула и развернула монитор в свою сторону. Она выглядела виновато.

– Ты ведь их знаешь, – обратилась она к папе. – Им нравится доводить шутки до точки, когда уже не смешно.

– Что? – возмутилась я. – Я думала, что мы сейчас как раз вышли на пик юмора.

– Я тоже, – согласился дедушка, пытаясь докопаться до узелка в моей шее. – У меня даже оставалась еще как минимум пара патронов в пороховнице.

– Никто не говорит патроны в пороховнице, дедушка.

– Я говорю – следовательно, ты неправа.

– Ай! Я же просила не глубокий массаж.

Он слегка ослабил хватку.

– Вы все готовы к завтрашнему дню?

– Да, думаю, да. – Я была готова к своей выставке. Я не была уверена, готова ли я целовать Купера, но и то и другое должно было случиться независимо от моей готовности. Мне оставалось только полагаться на то, что Купер готов.

Тридцать