голосе

стрелка

проскользнуло

восхищение.

—

Насколько я знаю, никому еще не удавалось взять верх

109

над

Донованом

Мак-Адамом.

Увидеть

его

обезоруженным — за это многие дорого бы заплатили.

Только сейчас Эндрю до конца понял, кем был Мак-

Адам в пограничье: он стал легендой и непоколебимым

авторитетом.

—

Вам так нравится этот грабитель и налетчик?

—

Не то чтобы так, сэр... Он просто шотландец, но

перед ним не грех снять шапку и англичанину.

—

Ладно. У меня за плечами длинный и тяжелый

путь, а на месте встречи я теперь окажусь не раньше

утра. Ты отвезешь за меня это послание, а я немедленно

возвращаюсь в Эдинбург.

Он вручил связку писем молодому человеку и

приказал поскорее садиться на лошадь. В бумагах были

имена людей — лорд Дуглас, лорд Флеминг и прочие

— тех, кто давал ему в руки средство привлечь

внимание шотландского короля к предложениям

Англии. Насколько Эндрю уважал людей, готовых

сражаться с противником лицом к лицу, пусть даже ради

не вполне праведной цели, настолько он презирал тех,

кто предавал под покровом ночи. Ни симпатии, ни

сострадания он к ним не испытывал.

Он начал искать контакты с такими людьми, и его

усилия на редкость быстро увенчались успехом. Два

лорда должны были стать опекунами мальчика-короля в

случае, если бы в отношении Якова заговор увенчался

успехом. Но у Эндрю имелись свои планы.

Встреча произошла в слабо освещенной из-за

опущенных штор комнате. Эндрю предложили вина и

сообщили ценную новость.

110

— Сэр Эндрю, пока вы наслаждаетесь вином, —

сказал Флеминг, — позвольте вас попотчевать свежими

сплетнями. Клубничка, но может иметь немалое

значение. Кажется, наш король ударился в любовные

похождения.

Эндрю с трудом скрыл свое потрясение. Для них,

возможно, это была и приятная новость, но для него

определенно нет. Короли склонны к экстравагантным

выходкам, если их, не дай Бог, осеняет любовь. А самое

главное, едва ли в такой ситуации Яков захочет думать о

политическом браке. Однако Эндрю прекрасно владел

собой и даже улыбнулся.

—

И кто же эта счастливица?

—

Мэгги Драммонд, сестра моей миленькой жены,

— ответил Флеминг.

—

Мэгги Драммонд?

—

Мэгги хороша, она способна увлечь даже

короля. По крайней мере, сестра ее способна вытворять

такое, что даже не снилось убогому мужскому

воображению. — Флеминг хихикнул в бороду. —

Между прочим, Драммонды уже подарили Шотландии

королеву. Кто знает, может быть, история и повторится.

—

И речь уже идет о браке?

—

Нет... пока. Но все возможно. Впрочем, все же

гораздо предпочтительнее видеть на престоле младшего

брата Якова. Женщины — сосуд зла, они лукавы и

непостоянны, а вот ребенком можно руководить по

своему усмотрению.

Эндрю ушел с той встречи преисполненный

презрения, и до сих пор это ощущение не оставляло его.

Но сейчас, сообщив о своих планах Джеффри, он

должен был ждать. Ждать и хранить себя от железной

111

хватки Донована Мак-Адама. Последняя задача казалась

теперь самой сложной.

Эндрю вовсю гнал коня. Донован не может вломиться

в двери дома Мак-Леодов в поисках слуги посреди ночи.

Яков не потерпел бы таких действий со стороны членов

двора. Все было еще слишком зыбко, и грубое

обращение с такой леди, как Энн, могло вызвать

вспышку нежелательных настроений. Но утром Донован

уже будет у дверей дома, и Эндрю надлежало оказаться

там раньше, чем это произойдет.

Давно он не испытывал такого изнеможения, и

прощальные слова Флеминга не выходили у него из

головы: «Сэр Эндрю, я понимаю, что Англия обессилена

только что закончившейся войной Алой и Белой розы1.

А поэтому Генрих Тюдор, очевидно, предпочитает

пользоваться старым методом: засылать шпионов и

использовать изменников, вроде нас с вами».

Эндрю зловеще нахмурился при мысли, что его имя

может фигурировать в одном ряду с именами таких

подонков, как Флеминг. Но это — в последний раз,

пообещал он себе; больше он не позволит ставить себя в

такое положение.

Эндрю вспомнилась еще одна поразившая его вещь.

Когда они беседовали, вошел человек Флеминга с

подносом в руках, верзила, за поясом у него висел нож с

длинной

ручкой.

Эндрю

поразило,

какими

понимающими взглядами обменялись господин и слуга,

когда он случайно упомянул, что Яков III мертв.

Вздрогнув от внезапной догадки, Эндрю сказал:

—

Мы, англичане, не укрываем убийц, лорд

Флеминг.

1 В о й н а А л о й и Б е л о й розы (1455—1485)—борьба за власть в Англии двух групп феодалов —

Ланкастеров (в гербе алая роза) и Йорков (в гербе белая роза).— Прим. ред.

112

—

Вы шутите, — рассмеялся Флеминг.

—

Отнюдь, — ответил Эндрю и обратился прямо

к слуге: — Как твое имя?

—

Стивен, сэр.

—

Можешь идти, Стивен, — быстро и жестко

приказал Флеминг, как показалось Эндрю,

с

нервозностью в голосе.

Стивен предостерегающе злобно взглянул на хозяина,

но повиновался. Теперь Эндрю догадался о многом, а

именно, что Флеминг организовал убийство Якова III.

Все концы сходились, и когда-нибудь эти сведения

могли сыграть Эндрю на руку. Еще он понял, что

Донован Мак-Адам стоит на пути не только у него, но и

у Флеминга. Но Донован являлся соперником,

заслуживающим уважения, и убивать его вовсе не

входило в планы сэра Эндрю Крейтона — он вообще

не хотел брать грех убийства на свою душу.

Его конь отмерял милю за милей, и мысли Эндрю

сосредоточились на Энн. Если явится Мак-Адам,

расскажет ли Энн ему о том, что ее домоправитель

провел ночь вне дома?

Имея в качестве заключенных сестру и брата, Энн

едва ли питала симпатию к Мак-Адаму, но ославиться

на всю страну укрывательницей английского шпиона?

Это означало бы обесславить весь ее древний род.

Вместе с тем, выдав его Доновану, она могла

рассчитывать на милосердие короля по отношению к

брату и сестре.

Добравшись до дома, он тихо провел лошадь к

конюшням. Казалось, весь Божий свет спал, но он не

мог позволить себе риска. Дав лошади остыть и вымыв

113

ее, чтобы не осталось следов ночного путешествия, уже

в предрассветных сумерках он проскользнул к задней

части дома.

Пробравшись к окну, которое он в подобных случаях

оставлял не запертым, Эндрю распахнул его и залез

внутрь. Напряжение бессонной ночи, скачки и схватки

навалились на него; кроме того, вновь начала

кровоточить рана, и от потери крови кружилась голова.

Постояв внутри с минуту, он отшвырнул в сторону

плащ и зажег свечу. Повернувшись от стола и сделав

шаг к двери, Эндрю оказался лицом к лицу с Энн Мак-

Леод, сидевшей в глубоком кресле прямо напротив него.

Как ни быстро скакал Мак-Адам, впереди его ждала

задержка: он должен был появиться в замке. Как бы там

ни было, Мак-Леоды относились к числу самых знатных

фамилий и могли собрать под своими знаменами

многих. Со времени коронации Якова буквально

замучили заговоры и бунты, и ему совершенно ни к

чему был еще один мятеж. Кроме того, сам Донован не

горел желанием дискредитировать семейство, к

которому относилась его будущая жена. Вспомнив про

Кэтрин, он улыбнулся. Появилась лишняя возможность

заставить упрямицу прислушаться к голосу разума.

Разумеется, предстояло выяснить, насколько причастна

к происходящему Энн Мак-Леод. Донован получит

разрешение от Якова на визит к леди, известной своими

мягкосердечием и хрупкостью и наверняка считающей

его тираном: тем легче будет получить от нее нужные

сведения.

Из головы у него не выходили смеющиеся ему в лицо

голубые глаза поверх повязанного синего платка. В том,

114

что это был Эндрю Крейтон, он не сомневался. Но

уверенность еще не доказательство. Энн Мак-Леод

должна выдать ему этого человека, — едва ли она

станет заступаться за него. Но как не пытался он

опорочить в своих глазах англичанина, не мог не

восхищаться им. Восхищаться и уважать его, невзирая

ни на что, ибо немного приходилось Доновану встречать

людей столь благородных и с таким чувством

собственного достоинства.

За Эндрю Крейтоном стояло нечто большее, чем

могло показаться. Кольцо в кармане Донована было

единственным в своем роде; по этому колечку он