Анна Джейн - #ЛюбовьНенависть

– Мог бы и не смотреть, – буркнула я и полезла за тетрадкой по истории, вдруг поняв, как неловко было Дане, когда я прочитала его стихи, посвященные Каролине.

Он ужасно смутился. А я обиделась.

Каролина… Наверное, она до сих пор была дорога Дане. Окольными путями я узнала, что он общается с Серебряковой, которая до сих пор жила в Москве. Я несколько раз заходила на ее страницы в соцсетях – аккуратные, изящные, вылизанные, как и сама она, и читала многозначительные короткие посты, посвященные любви на расстоянии. Думаю, Серебрякова писала их для Дани, но знала ли она, что у него есть подружки? Наверное, знала. Потому что он, бывало, выкладывал совместные фото с девушками. Однако я не считала, что Матвеев может понять намеки Каролины – он был из тех, до кого информацию нужно было доносить прямо.

Однажды, уже ближе к концу учебного года, я встретила Артема Стоцкого, который теперь учился в каком-то техникуме. Странно, но после того случая на вписке у Таньки мы не виделись – он куда-то исчез. Я стояла на остановке, а Стоцкий подошел ко мне со спины, изрядно напугав.

– Привет! А ты похорошела, – улыбнулся он мне.

Без пивного аромата и трезвый он казался куда более привлекательным.

– Привет, спасибо, – отозвалась я, смутившись.

То, что в последнее время мне стали делать комплименты, улыбаться и даже подмигивать, нервировало.

– Как дела? Давно не виделись. Тебя ведь Дашей зовут? – лучился дружелюбными улыбками Артем.

– Дашей, – хмуро ответила я. – Дела отлично. А твои как?

– Норм все. Вот с тренировки домой еду, – встряхнул он за лямку рюкзак, висевший на плече.

Я тоже ехала домой с танцев. И оказалось, что ехать нам нужно было в одном автобусе, потому что жили мы в одном районе. Вообще, я не слишком сильно хотела ехать с этим назойливым типом в одном автобусе, однако уже опаздывала к репетитору по математике, к которому должна была успеть после танцев, и выбора у меня не было.

Конечно же, всю дорогу Стоцкий болтал, хотя, надо признать, в трезвом виде он был не столь разговорчив, как в нетрезвом, и иногда давал мне возможность вставить слово. Поэтому поездка прошла не так плохо, как я боялась, – Артем даже отвоевал мне местечко и заставил сесть. Когда мы выходили из автобуса, Стоцкий спустился первым и подал мне руку – не знаю зачем. Я хотела проигнорировать его жест, однако в этот момент на остановке появился Матвеев, и я тотчас схватила Артема за руку и спустилась на тротуар. Стоцкий ладонь мою отпускать не подумал, и со стороны, наверное, мы смотрелись, словно влюбленная парочка.

– Здорово, щегол, – увидел Матвеева Стоцкий.

В его глазах появилось нехорошее выражение. Впрочем, и глазки Дани нельзя было назвать добрыми. Он взирал на нас так, будто мы ему чем-то изрядно насолили.

– С дураками не здороваюсь, – отозвался Клоун, почему-то глядя на меня. Глядя так пристально, что я смутилась. И попыталась выдернуть руку из лапы Артема.

– Ты нарвешься, чувак, – пообещал ему Стоцкий. – Давно меня бесишь.

– Хочешь, чтобы я тебе еще раз…

Однако я перебила Даньку:

– Стоп-стоп, ребята. Берите тайм-аут! Хотите разборок? Устраивайте их не при мне.

– Желание девушки, особенно такой красивой, – закон, – хмыкнул Артем.

И мы разошлись, как в море корабли. Только Даня сжал кулаки и поспешно сунул руки в карманы джинсовой куртки.

– Почему вы не можете жить мирно? – сердито спросила я Стоцкого, стараясь держаться от него на приличном расстоянии.

– Потому что этот дебил слишком много возомнил о себе. Вы мутили? – спросил вдруг Артем.

– Ага, воду в общем котле, – отозвалась я.

– Ну реально?

– Реально. Кашу-малашу в детстве делали, – хмыкнула я. – Но если ты имеешь в виду «встречаться», то нет, не встречались.

– Странно. Он к тебе относится как я к своей бывшей, – вдруг признался Артем.

– Это еще как?

– Ревную. Она меня кинула. А я ее забыть не могу. Эй, детка, но ты этого не слышала! – подмигнул он мне, стараясь выглядеть развязным.

А вскоре мы разошлись по домам – к моему облегчению. Правда, слова Артема не вылетали у меня из головы. Ревность? Не может быть. Матвеев не может меня ревновать.

Когда мы перешли в десятый класс, Клоун стал считаться классным парнем. Он еще больше повзрослел и вытянулся, возмужал, стал бриться, постоянно ходить на тренировки в спортзал и даже начал осваивать велосипед ВМХ, что получалось у него неплохо, но я из вредности говорила, что он «мешок». Однако его злопамятность осталась при нем – раз я не подарила ему подарок на день рождения, он меня даже и поздравлять не стал. И вообще, в этот день был на каких-то соревнованиях. Но позвонить-то мог!

В конце десятого класса я окончательно в нем разочаровалась – разочаровалась и одновременно поняла, что он очень красивый и притягательный. Каждый раз, когда Даня находился рядом, мне хотелось дотронуться до него, но я не могла себе такого позволить. Мне хотелось говорить с ним, но я или молчала, или бросала колкости. Мне хотелось смотреть на него, но я убегала, мысленно ругая себя. А еще я ужасно ревновала его – к новым друзьям, к подружкам, даже к одноклассницам, которые, как и я, видели в нем теперь статного яркого парня, самого сильного в классе и одного из самых популярных в школе.

Из близких то ли друзей, то ли врагов, которые подолгу торчали друг у друга в гостях, мы превратились в чужих людей. Теперь нас ничто не связывало, кроме прошлого. Мы просто учились в одном классе и жили в соседних квартирах. «ДаниДаши» не стало. И я стала забывать, что это такое – быть всегда вместе.

Однажды я встретила нашу воспитательницу, и она, обняв меня, первым делом спросила, как Даня.

– Не знаю, – ответила я тогда. – Вроде бы хорошо.

– Вроде бы? – удивленно приподняла она бровь.

– Мы больше не общаемся, – призналась я. – Теперь Данька слишком взрослый.

– А я думала, ты вырастешь быстрее, а он вокруг тебя так и продолжит виться, – усмехнулась вдруг воспитательница. – Хорошие вы дети были, скучаю по вашему выпуску. Теперь все выросли, стали взрослыми. И ты красавицей какой стала. Помнишь, тебя Данька раньше ведьмой дразнил, а ты его в ответ била?

– Мне хотелось быть принцессой, – улыбнулась я. От детских воспоминаний, пропахших сладкой сдобой, веяло теплом.

– А сейчас ты принцесса, Дашенька, как есть. Глазищи-то какие! Парни наверняка вокруг тебя табунами скачут.

– Ну, так, – уклончиво ответила я. – Дураки одни.

– Ой, помню, Данька в шесть лет объявил нам, что любит тебя, а поэтому женится, – вдруг вспомнила воспитательница.

У меня округлились глаза.

– Что?!

– Ты заболела, не пришла, а он никому не разрешал садиться на твое место и спать на твоей кровати, – засмеялась воспитательница. – Говорил всем, что это место его жены. Ох, и важный же он был!

То, что в шесть лет Данька меня «любил», изрядно развеселило. Жаль только, сейчас я ему безразлична. Было обидно, что наше общение сошло на нет, однако молить его снова обратить на меня внимание я не собиралась. Гордости у меня было навалом. Как и у него.

Кстати, мамы наши тоже заметили, что мы с Даней больше не дружим. И постоянно выпытывали у меня почему. А я пожимала плечами и отвечала, что, скорее всего, Дане просто неинтересно со мной общаться – у него теперь другая компания. Крутая. И девчонка с внешностью модели, башня под стать ему.

Я пыталась забыть Матвеева, как страшный сон, но однажды вышло так, что я едва не упала на физкультуре, а он, непонятно как оказавшись рядом, подхватил меня. Я долго помнила его горячие руки – на удивление сильные и… родные. И помнила, как солнечное сплетение пронзил поток света, когда Даня на мгновение прижал меня к себе. Мысли пропали, дыхание перехватило, и даже сердце на миг замерло. А потом он отпустил меня… И тотчас мысли вихрями закрутились в моей голове, дыхание стало чаще, а сердце быстро-быстро застучало.

Я не понимала, что со мной происходит. И просто заперлась в раздевалке, чтобы прийти в себя. Всего лишь прикосновения – а щеки горели так, словно я заболела. Пришлось плескать холодную воду в лицо, чтобы прийти в себя. Я то ли ненавидела его, то ли… любила. Постепенно я уговорила себя перестать думать о Матвееве. Абстрагировалась и от него, и от его пассий, в чем мне особенно помогла поездка с родителями на море. И старалась не обращать на Матвеева внимания, все свободное от учебы время посвящая танцам. Теперь на школьных дискотеках я не топталась в уголке, а действительно отдавала себя музыке и движениям, зная, что на меня смотрят с восхищением.

Все, кроме Дани, для которого школьные дискотеки стали не такими уж и крутыми.

В ОДИННАДЦАТОМ КЛАССЕ Я ПОНЯЛА, что мне очень нравится его Друг, Сергей Афанасьев. А может, просто убедила себя в этом. Это произошло как-то совершенно внезапно. Сергей перешел к нам в класс в том же году и поначалу как-то совсем не привлекал моего внимания – парень как парень. Среднего роста, средней степени симпатичности, и оценки тоже средние, разве что на истории он оживлялся и вел длинные дискуссии с учителем. Серьезный, собранный, спокойный – противоположность громкому, веселому и яркому Матвееву.

Сергей собирался поступать на юриста в государственный и весьма уважаемый университет, и я метила туда же – только на факультет иностранных языков. Мы оба ездили на дополнительные занятия, которые проходили в вечернее время в главном корпусе университета, и возвращались домой на одном и том же автобусе каждую субботу и среду. Так мы и стали общаться. Сначала болтали ни о чем, о всякой ерунде: музыке, фильмах, поездках. А потом он стал рассказывать разные исторические факты, о которых в школе никто никогда не говорил. Или рассуждал – и довольно-таки взросло! – на острые социально-политические темы. На все у него была своя точка зрения, обоснованная и четкая.