— Можно…можно я приеду?

— Марина? Ты плачешь?

У меня, действительно, срывался голос. Горло буквально раздирало от боли и слёз, во рту появилась первая солоноватость — верный признак того, что скоро я начну плакать.

— Просто…

— Я жду тебя. — перебивает меня Рома уже более серьезным тоном, — Или мне приехать за тобой? Где ты?

— Я в пробке, — отвечаю я, — Но скоро сверну в твою сторону…минут через двадцать приеду.

— Хорошо.

Я сбрасываю трубку, а по моей щеке скатывается первая слеза. Нервы накалены до предела, глаза жжёт от сдерживаемых слёз, всё плывёт перед глазами, когда я сворачиваю к дому Ромы. Достаю пальто, беру в руки сумку, телефон и пишу Роме, что уже приехала. Даже не удивляюсь, когда он ждёт меня у двери своей квартиры, нервно оглядываясь, как будто у меня есть выбор, откуда появиться.

Ничего не говоря и желая скрыть тот факт, что последние двадцать минут я боролась то со слезами, то со своими попытками взять себя в руки — утыкаюсь Роме в грудь. Он тут же обнимает меня за талию и мы входим в квартиру, где несколько минут так и стоим, прижавшись друг к другу и ничего не говоря. Мне хочется заплакать, пожаловаться на то, что жизнь слишком несправедлива, а мне изменил муж, но вместо этого я душу в груди всхлипы.

— Всё будет хорошо, — шепчет Рома, поглаживая меня по волосам, — Чтобы ни случилось, всё будет хорошо.

Качаю головой, цепляясь за его рубашку, которая уже прилично увлажнилась. Не верю я, что всё будет хорошо. Как такое вообще может быть? Я только всё испортила своим глупым предложением. Сама всё испортила, а сейчас хочу, чтобы меня жалели. Разве не детский сад?

— Идём.

Рома отстранился, но его ладонь оставалась на моей талии. Помог мне сесть на удобный кожаный диван и даже принёс мне влажные и сухие салфетки.

— Если тебе нужно что-то ещё, то можешь воспользоваться ванной, — сказал он мне, уходя на кухню, — Я скоро приду, и мы поговорим, хорошо?

Киваю, однако, от его предложения отказываюсь. Сейчас мне не до своей внешности, в конце концов, я просто хочу немного поплакать, и макияж успеет ещё десять раз растечься. Беру влажные салфетки и достаю из сумки зеркало, как ни странно, тушь не так уж и сильно растеклась, оставила лишь отпечатки ресниц под глазами. Вытираю все следы и снимаю пальто, а Рома как раз подходит ко мне, держа в руках две маленькие чашечки и, судя по аромату, с кофе.

— Решил, что это тебе не повредит.

Принимаю горячую чашечку и делаю первый глоток, сразу же обжигая себе и горло и нёбо, но почти не замечаю этого. Задумчиво смотрю в чашку и единственное, что я сейчас чувствую — пустоту. Буквально могу увидеть её, стоит мне закрыть глаза. Как будто моя жизнь теперь другая и в ней не хватает кое-чего очень важного. Рома сидит рядом и просто ждёт, уже в который раз вспоминаю, как он помогает мне.

— Из-за меня ты не пообедал, — вспоминаю я совершенно не к месту.

— Не страшно, — улыбается он, кладя руку мне на плечо, — Для тебя готов немного поголодать.

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю?

— Я не думаю…

— Пожалуйста.

И чашка в моей руке вздрагивает. Поджав губы, Рома забирает у меня чашку, аккуратно кладя её на стол, и берет меня за руки.

— Идём тогда на кухню.

На кухне я чувствую себя спокойнее. Я люблю готовить, поэтому беру в руки сковородку и все ингредиенты из холодильника, который, вопреки распространенному мнению, вовсе не пустует. Пока готовлю — молчу и собираюсь с мыслями, потому что вообще — весь этот приезд был одной большой спонтанной идеей. Я ведь не планировала сегодня встречаться с Ромой. Не должна была.

— Я поговорила сегодня с Мишей, — начинаю я, обжаривая овощи, — Ведь прошёл уже почти месяц с начала…ты понимаешь. Спросила, хочешь он это всё закончить или нет. И он…молчал. Долго молчал, а потом спросил меня, стоит ли прекращать или нет. Я…я так запуталась.

Под конец у меня дрожали руки, а из глаз текли слезы. Оказывается, говорить об этом так унизительно. Мой муж изменил мне, а потом я предложила, казалось бы, неплохую мысль, но даже она вышла мне боком. Впрочем, как уже говорилось, сама виновата. Чего я собственно ожидала?

— Ты сказала ему, что хочешь всё закончить? — спрашивает у меня за спиной Рома.

— Нет, — пытаюсь заставить тело перестать дрожать, а голос — выровняться, — Продлили ещё на две недели.

— Зачем?

Его голос уже совсем близко. Выключаю плиту и оборачиваюсь, а за моей спиной уже стоит Рома и смотрит на меня сверху вниз, прожигая своим взглядом. Меня на секунду это даже заставляет прекратить истерику.

— Прости, — шепчу я, опуская взгляд, — Я как будто пользуюсь тобой, а ты такого не заслужил.


— Я знал, на что соглашался. — коротко отвечает Рома, приподнимая указательным пальцем мой подбородок — А теперь скажи мне, почему ты это сделала?

— Мне страшно.

И вот уже мои слезы перестают быть секретом. Я чувствую, как слеза скатывается по моей щеке, и вижу взгляд голубых глаз Ромы, который внимательно за этом следит. Большим пальцем он убирает слезу и наклоняется ко мне так близко, что его дыхание буквально смешивается с моим. Инстинктивно качнулась в его сторону и вот мы уже целуемся, совершенно забыв о том, о чём мы говорили.

Как ни странно, сейчас Рома — это единственное, в чём я уверена. Всегда в нём уверена, оказывается, даже больше, чем в себе или муже. Это тоже можно отнести к разряду неправильного, но думать об этом я буду потом. Когда его руки перестанут плавно скользить по моему телу, а губы терзать меня. Я подумаю об этом, когда придется принимать решения. Это будет не сегодня. И не сейчас. Сейчас важно лишь то, что на мне уже нет блузки, а на Роме — рубашки. Важно то, что он несет меня к дивану, а я плотно прижимаюсь к его телу, обхватив ногами.

Я целовала его, пока раздевала. Кусала его плечи и царапала спину, пока он был во мне. Абсолютно этого не планируя, наплевав на график договор, поддавшись сиюминутному желанию, кажется, теперь я понимала, о чём говорил Миша, когда не мог найти причины своей измены. Лишь отчасти, но всё же.

Время уже клонилось к вечеру, когда я и Рома валялись на диване, совершенно обессилев, и вдоволь удовлетворив друг друга. Мне казалось, что я совершила что-то неправильно. Я ведь просто хотела поговорить с ним, рассказать о том, что я чувствую, но никак не спать с ним. Этого я точно не хотела. Или хотела? Неужели я приехала к Роме, чтобы отомстить Мише за его решение? Такое предположение заставило меня вздрогнуть.

— Что случилось? — спросил Рома, заметив перемену во мне.

— Я всё ещё не знаю, что мне теперь делать.

— Ситуацию простой не назовёшь, — резюмировал Рома, поднимаясь с дивана, — Но ты ведь не сдашься, верно?

— Верно, но… — я тоже села, завернувшись в плед, — Я так устала бороться за наш брак. Иногда мне так хочется просто послать всё к черту и остаться одной. Немного одиночества ведь никому не помешает, верно?

Рома лишь усмехнулся, а потом отвернулся. Вот чёрт! Совсем забыла, с кем я говорю. Рома ведь один и ему вряд ли такое приятно слышать, особенно от меня и после того, что только что было.

— Ром, ты прости…

— Тебе не за что извиняться, — перебил он.

— Дай угадаю, ты знал, на что соглашался?

— Верно.

— А почему ты один?

— Давай мы сначала твои проблемы решим, — улыбнулся он, зарываясь пальцами в мои волосы, — А потом ты уже моими заинтересуешься.

Да у Ромы просто талант давать заднюю. Никого к себе не подпускает, всегда один. Даже сейчас, когда я рядом он всё равно отстранен. Видимо, единственная возможная близость с ним может быть только в постели. Некоторые люди просто созданы для одиночества, — в такое начинаешь верить, когда смотришь на таких, как Рома.

— Я бы сказал тебе следующее, — внезапно начал Рома, — Ты должна бороться. Не только ради детей, но и ради себя. Другое дело, что ты не должна этого делать одна. Миша тоже должен что-то сделать для этого и тебе не следует жалеть его. Он виноват, он накосячил, он должен это исправить. Разозлись на него, поговори с ним, не неси это всё на себе. В конце концов, если он не поймёт, что ты для него значишь, значит, он просто тебя не заслуживает. Ты сможешь спокойно уйти от него.

— У него скоро день рождения… — не к месту вспоминаю я.

— Что ж, поздравь его от меня, — его улыбка тут же стала лукавой, — Можешь поговорить после этого дня, чтобы не нагнетать ситуацию ещё больше, он увидит, что у него есть семья, друзья, дети и самая потрясающая жена на свете, — тут он взял мою руку и поцеловал её, — Так что намекни ему, что таким разбрасываться очень глупо.

— Спасибо тебе, — шепнула я Роме, утыкаясь ему носом в плечо.

Рома ничего не ответил. Да уж, он был иногда очень даже гениален, но всегда довольно немногословен. В общем, не скажу, что мне всё это помогло, но я успокоилась, пришла в себя и даже перезвонила мужу. Сказала, что нам нужно будет ещё раз поговорить, но чуть позже.

Я смогла спокойно приехать домой, приготовить обед и даже спокойно смотреть на Мишу. Сердце перестало выскакивать из груди, а в душе поселилась какая-то уверенность. Скоро его день рождения, а потом всё закончится. Вернее, что-то точно закончится. Я это точно знаю.

Либо конец моему браку, либо конец этой игре. Я не уверена, что готова принять последствия, которые может повлечь конец брака, но больше не могу. Не могу больше биться головой об стену.

Глава шестнадцатая

— Маам, — тянет Роза, дергая меня за платье, — А можно мне апельсин?

— Лучше съешь яблоко, — как раз отрезала дольку, и дала дочери — Держи.

Вот только она тут же скрестила руки и нахмурилась, забавно надув губки. Ууу, кажется кто-то намерен бороться за свой апельсин?