Виктория Романова - Любовники

— Кхм-кхм, — мой голос дрожал, а мне оставалось лишь надеяться на то, что они этого не заметили, как и меня до этого, — Думаю, теперь ты можешь идти.

Надо признать, Миша воспользовался моментом и отскочил как ошпаренный. Анна же лениво перебросила волосы через плечо и улыбнулась мне. Я видела, как она ликует. Видела, что она думала, будто победила меня. Теперь я четко могла видеть её цель — мой муж. Она твердо намерена забрать моего мужа.

— Теперь — могу.

Я дождалась того момента, как за ней закроется дверь, а потом развернулась и пошла в сторону заднего двора, где и проходила вечеринка. За моей спиной раздавались тяжелые шаги, а потом меня схватили за руку и развернули к себе лицом. Казалось, что Миша разъярен. Вот только с чего бы? Если тут кто-то и имел права злиться, то только я! Я попыталась вырвать свою руку, вот только он держал крепко и не отпускал меня. Я сделала глубокий вдох.

— Всё не так, как ты думаешь.

Самая банальная фраза на свете. Сколько раз я её уже слышала от него? Что может быть хуже-то? Что не так, как я думаю? У меня есть глаза и мозг, так что я вполне могу сложить два и два. Тем более, они тут не задачи по ядерной физике решали, чтобы я чего-то не понимала.

— То есть ты не целовался только что со своей секретаршей, которая пришла к тебе на день рождение, хотя её никто не приглашал, а потом общалась с моими детьми, хоть я строго-настрого это запретила?

— Так, но…

— Значит, я всё поняла правильно.

Я вырвала свою руку из захвата и хотела вернуться к гостям, вот только меня снова перехватили.

— Марина, нам нужно просто поговорить, — полушепотом продолжал Миша.

— Не сейчас.

— А когда? — рявкнул Миша.

На всякий случай, выглянула в окно, чтобы проверить привлек ли этот рык внимание.

— Когда уйдут гости.

Мишу этот ответ удовлетворил. Нам, правда, нужно было поговорить, так что бегать смысла не было. Уйдут гости, я отдохну, схожу в душ и мы поговорим.

Мне нужно продержаться ещё несколько часов. Всего несколько часов, а потом всё закончится. Честно говоря, мне даже плевать, как именно закончится. На глаза наворачивались слезы, грудь сдавливало от боли, а всё тело буквально клокотало от неописуемого эмоционального холода. Казалось, ещё немного и я уже просто не смогу быть сильной. Не смогу быть той женщиной, которая всегда держит себя в руках. Не смогу быть собой. Но я вовсе не железная! Это просто невозможно. Невозможно пережить такую боль. И я не могу этого сделать.

Первым порывом было, конечно же, уйти. Сбежать и бросить всё к черту, но я не могла. Если уж решу уйти, то заберу с собой и детей. Вернее, я никуда не уйду, в отличие от Миши. Теперь это всё слишком тяжело для меня. Пора заканчивать эту игру.

Гости покидают нас уже за полночь, веселые, хмельные и абсолютно не обремененные нашими семейными проблемами. К моему облегчению. Я весь вечер старалась избегать Мишу, просто не могла спокойно воспринимать его сейчас. Я занималась детьми, подкармливая их, немного танцуя с Розой и помогая Марку управляться с шампурами на мангале, когда от него отходил Миша, конечно же. Развлекала гостей, стараясь не допускать личных разговоров с родителями, которые тоже пришли, разумеется. Я бы не выдержала, если бы они начали задавать вопросы о наших отношениях, особенно в ситуации, когда всё трещит по швам.

Миша отправляется убирать во дворе, в то время как я мою посуду и избавляюсь от остатков. Дети уже давно мирно спят в своих кроватях, я уложила их, как только они вдоволь объелись тортом, которого так ждали. С Мишей наедине мы не оставались. Когда он входил в кухню с разными тарелками и бокалами — я напрягалась всем телом и не шевелилась до тех пор, пока он не выходил. Когда вся посуда была убрана — я пошла в спальню, где взяла сменную одежду и скрылась в душе. Проторчала я там непростительно долго, потому что не могла заставить себя выйти.

Стоило мне закрыть глаза, как сразу же представляла этих двоих, прижавшихся друг к другу в поцелуе. Слышала, как смешиваются их дыхания, видела, как она прикасалась к нему. Словно теперь он был её, словно она имела на него какие-то права.

Тряхнула головой и попыталась освободить себя от этих мыслей. Пыталась убедить себя, что не случилось ничего такого, чего не случалось ранее. Пыталась не думать о том, какую непростительную ошибку я совершила, когда согласилась, да и вообще, когда предложила, эту идею. А может, мне стоило просто смириться с этим? Мы бы поговорили, всё обсудили, пришли к какому-нибудь решению. Другому решению! Даже согласна на психолога, который бы капался бы в нас.

Стук в дверь.

— Марина?

Но я не отвечаю, вместо этого поворачиваю кран и включаю чуть прохладную воду, которая льется мне прямо на макушку и тонкими струями спускается по телу. Через некоторое время я начинаю дрожать от холода, но это меньшая из моих проблем, верно? Когда я выхожу из душа и смотрю в зеркало, то первое, на что я обращаю внимание — это мои синие, чуть подрагивающие, губы в сочетании с красными глазами. Сразу понятно, чем я в душе занималась.

Кое-как одеваюсь, сушу волосы и втираю питательный крем в кожу лица и шеи. Повесив полотенца, я всё же выхожу из ванной. Миша ждет меня, сидя на кровати и напряженно вглядываясь в дверь. Какая же знакомая картина, — думаю я, замирая в дверном проеме. Миша не переоделся, всё также сидит в брюках и темно-синей рубашке, правда, с чуть более расстегнутым горлом.

— Мы поговорим?

Его ледяное спокойствие выводит меня из себя. Я впервые чувствую себя на его месте, когда применяю эту же тактику в разговорах с ним. Отбросив все чувства, забыв обо всём, кроме фактов. Только чистый разум, не помутненный человеческим фактором. Да уж, оказывается, это просто дико выбешивает. У меня нет сил кричать на него, да и уже не вижу смысла. Я чувствую лишь обливающееся кровью сердце и громадную усталость на своих плечах. Больше всего на свете я сейчас просто хочу лечь и отдохнуть. Мне не хватает сил.

— Когда я вывел её, она вцепилась в меня, — начал Миша, не дожидаясь моего ответа, — Отцепил её, сказал, чтобы уходила и не появлялась больше. Она же сказала, что уйдет только тогда, когда получит свой прощальный поцелуй. Я этого не хотел. Попытался силой выставить за дверь — так она уперлась ногами-руками в проем и не хотела уходить, смеялась как безумная.

— И ты решил пойти у неё на поводу.

— Нет, я хотел закинуть её на плечо и вынести, но она крепче вцепилась в меня, стоило только развернуться, — попытался объяснить он, — Потом она вцепилась мне ногтями в шею, а второй рукой полезла к брюкам. Видимо, не справилась с ними и поэтому вцепилась в шею уже двумя руками.

Я в это…не верила. Ну что за чушь? Вот только я — юрист, все его слова можно доказать. Я сделала несколько шагов в его сторону и отодвинула воротник его рубашки. К моему удивлению и, наверное, облегчению, там правда обнаружились несколько ранок. А потом я заметила и немного разводов бурого цвета на воротнике в тех местах, где были ранки. То есть…это правда? Тогда выходит…эта девушка точно…сбрендила! Помешалась уже. Я могу всё понять, но такое поведение…оно кое-что говорит о таких людях. Об их невменяемости. Заявилась без приглашения, устроила сцену, полезла к мужу…всё это полный бред. И мне до безумия хочется найти какое-нибудь оправдание для своего мужа, но я не могу. Больше не могу. Я устала искать оправдания, причины или что-то ещё, что может улучшить картину. Потому что лучше уже не будет, а хуже уже некуда.

— Я отказываюсь продолжать это безумие с любовниками, — прошептала я, глядя в пол.

— Разумеется. Анна уже давно считается уволенной, так что это уже даже не проблема. Завтра она соберет вещи и уйдет.

Я лишь кивнула. Хорошо…одной проблемой меньше.

— Но что будет с нами? — спрашивает Миша.

— Я не знаю.

И это правда. Я не знаю, что нам делать. Я всё ещё чувствую, что люблю своего мужа. Я всё ещё не могу представить свою жизнь без него. И, конечно же, дети. Разве я могу так просто лишить их отца, даже не объяснив причины? Вряд ли они смогут понять всю эту ситуацию. Всё либо черное, либо белое. И то, что их отец разбил сердце их матери, точно не будет претендовать на белое. Я просто хочу, чтобы мои дети жили в нормальной семье. Просто нормальной, уютной и, самое главное, полной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подхожу к постели и скидываю одеяло, падая на кровать и крепко прижимая к груди подушку. На этот раз Миша не ложится рядом. Он сидит. Сидит, молчит и практически не двигается. Я не могу понять, что он делает, о чём он думает. Сама же я думала о том, что завтра встречусь с Ромой. Да, чтобы расставить все точки над «i», но ведь он после этого не перестанет быть мне другом. Я на это очень надеюсь. Уже так привыкла, что он мне помогает во всем этом, что теперь даже не представляю, как я буду вести себя после того, как всё это закончится.

Что касается Миши…это слишком сложная тема, да. Я подумаю об этом завтра. Или ещё позже. Тогда, когда моё сердце соберется по кусочкам.

В любом случае, с утра этот кошмар снова становится реальным. Мы просыпаемся и, не глядя друг другу в глаза, собираемся на работу. Миша идёт будить и одевать детей, а я готовить завтрак. Сразу после — Миша уезжает вместе с Розой и Марком, а я остаюсь дома, чтобы убраться. Вроде бы, всё как обычно, верно? Вот только в этот раз мы не могли притворяться, причём оба. Весь завтрак мы молчали и ловили немного недоумевающие взгляды Розы, какой же всё-таки чувствительный ребенок. Марк от комментариев воздержался, хоть он тоже переводил взгляд с меня на Мишу во время завтрака. Я просто не могла сейчас ничего придумать, что объясняло бы это странное поведение. Потом, я объясню им всё потом, когда сама пойму, что происходит.