– Принуждать? Да ему не терпится пойти на войну! А мое предложение позволит мальчику покинуть дом и вместе с тем избежать опасности. Может быть, Сесили будет этому рада – пусть даже сам Дени не обрадуется. Он охотнее отплыл бы с сэром Гилбертом Волфордом, чем томиться на попечении его жены в Лестершире… – Помолчав, она улыбнулась. – Подозреваю, что ты был примерно таким, как он, когда приехал в Лосфорд.

Когда он приехал в Лосфорд… Он был младше этого мальчика, нес с собой тайну исчезновения своего покойного дяди, и ему хотелось многое доказать, прежде всего самому себе. Отцу Сесили он был обязан всем. Сама Сесили всегда была ему как сестра. Как он может в чем-то ей отказывать? И даже Марк…

Он покосился на хозяев замка. Их лица оставались непроницаемыми.

Неужели нужно отсылать прочь такого маленького мальчика – и не просто отдавать на воспитание в другую семью, но отправлять на корабле на войну? Он посмотрел на Валери; на мгновение он почувствовал себя беспомощным. Он сам просил ее быть честной. И не имеет права жаловаться, ведь она честно ему ответила.

– Никуда ты не поедешь. Ты останешься здесь с Сесили. Если его родители так хотят, я возьму мальчика с собой.

Он вернулся к Сесили и Марку.

– Что же вы решили? – спросил Марк.

– Если вы уверены, что хотите этого, он может поехать со мной.

Марк по-медвежьи обнял его. Сесили кивала, борясь со слезами. Она родилась графиней. Она понимала, что нужно делать.

Марк посмотрел на сына.

– Хочешь поплыть на корабле с сэром Гилбертом? Ты готов?

– На корабле? – На сей раз в голосе мальчика не слышалось горячего желания.

Значит, все как он боялся. Гил присел перед ребенком на корточки и заглянул ему в глаза.

– Все хорошо, Дени! – Прежние сомнения были еще сильными. – Чтобы попасть на войну, нам придется переплыть море. Ты уверен? – Он не окажет мальчику услуги, если принудит его следовать за Бруэном. Мальчик будет счастливее с каким-нибудь другим рыцарем.

Дени молча внимательно смотрел на него.

Гил встал.

– Его ответ ясен. Вам лучше подыскать ему другого наставника. Кого-то, кто…

– Да! – звонко и решительно воскликнул мальчик. – Я пойду собирать вещи! – и он выбежал со двора, как будто прямо сейчас собирался в бой.

– Когда? – спросила Сесили, провожая сына взглядом.

– Недели через две, – ответил Гил. – Или чуть позже.

Через две недели он отправится на войну, неизвестно, на какой срок, не зная, вернется ли он назад. Позже эта мысль всей тяжестью обрушилась на него, когда он повел Валери в комнату, которую им выделила Сесили.

Ему не нужно было показывать дорогу.

– Кажется, ты здесь все знаешь, – заметила Валери.

Здесь он чувствовал себя более непринужденно, чем в своем родовом гнезде, – вот что она хотела сказать. Ей же с теми удобствами, которые создали в замке Сесили и Марк, будет удобнее, чем в его полуразрушенном замке.

– В Лосфорде я впервые понял, что могу быть не только Бруэном.

– Ты больше, чем твое имя! Ты – целая жизнь замечательных достижений, которые принадлежат только тебе.

Он улыбнулся.

– А ты – женщина, которая уже не притворяется кротким воробышком. Но сегодня я больше не хочу говорить о таких вещах. Сегодня я хочу спать в мягкой постели рядом с женой.

Ее лицо порозовело. До его отъезда им осталось совсем немного ночей. И он не собирался тратить время даром.


Как-то утром графиня – Валери еще не могла даже в мыслях называть ее просто Сесили – повела ее на экскурсию по замку и парку. Валери слушала, кивала, пораженная размерами, крепостью и красотой Лосфорда. Она ждала, когда графиня откроет причину, по какой она пригласила ее для разговора наедине.

– Гил рассказывал мне о смерти вашего первого мужа. Примите мои соболезнования.

Валери пробормотала что-то вежливое в ответ. У Гила свои тайны, у нее свои.

– А я благодарю вас, – продолжала Сесили, – за то, что выразили желание приютить Дени. Мы просили о том Гила несколько месяцев назад, но он ничего нам не ответил, и мы решили, что, возможно, вы не захотели принять мальчика.

Принять мальчика? Не имея собственных детей, она бы с радостью растила приемных.

– Конечно, я хочу! Если бы я только знала…

– Мы просили его посоветоваться с вами. Принять к себе мальчика… заниматься его воспитанием, растить из него пажа, оруженосца, рыцаря – с такой задачей Гил не справится в одиночку. Поэтому, когда он замешкался, мы решили…

Предположение повисло в воздухе. Она не имеет права делиться сомнениями Гила.

– А я думала, это вы решили, будто мне недостает знатности и я недостойна растить сына графини.

Обе рассмеялись, и Валери ненадолго ощутила близость с этой женщиной.

– Гил говорит, что вы и ваш муж очень счастливы. – Она сама не знала, имеет ли право говорить об этом, но гадала, не получится ли чему-то научиться у этой пары.

Сесили неожиданно робко улыбнулась.

– Да, мы счастливы, но путь к счастью оказался очень долгим и извилистым. Видите ли, мои планы на будущее очень сильно отличались от тех планов, которые король в отношении меня строил.

Валери была еще очень молода, когда эти двое поженились, и почти ничего о них не знала.

– Значит, вы не повиновались самому королю? – Сама мысль казалась невозможной, и Валери смогла продолжить только через минуту: – Вы и ваш муж всегда соглашались друг с другом, обсуждая будущие действия?

Сесили снова рассмеялась.

– Нет. Не всегда.

– И мы не соглашаемся… во всем.

Сесили ни о чем не стала ее расспрашивать.

– Тем не менее не так трудно было сказать королю о моих желаниях. Самое трудное было раньше. Мне самой пришлось измениться.

Валери понимала, что и она изменилась. А Гил? Готов ли он? Способен ли он измениться?

– Как вам это удалось? Что в конечном счете заставило вас измениться?

– Я столкнулась с необходимостью выбора, – ответила Сесили. – Настало время, когда мне не хватало храбрости, чтобы отпустить его, но хватило храбрости сделать все, что я должна была, чтобы удержать его.

В ее устах все звучало просто. Но стоящая перед ней женщина богата и знатна, она хозяйка обширных угодий. А Валери не может сказать Гилу, что он потеряет ее, если уедет в Кастилию.

Или все-таки может?

Должно быть, графиня разглядела сомнение в ее глазах.

– Чего вы боитесь?

Она начала отвечать с того, что это раньше она боялась, но не успела открыть рот, как поняла, что уже не боится гнева мужа, потому что он доказал, что он – человек добрый. Не боялась она и влюбиться в него; это уже произошло.

Нет, теперь она боялась другого. Если она признается, что не хочет жить в Кастилии, он решит, что она не хочет жить с ним. Да и зачем ей отказываться от Кастилии? Может быть, там так прекрасно, как считает Гил. Может быть, она полюбит жаркое солнце и дворики, где голова кружится от пестроты.

Но если Гил не примирится с собственным прошлым, оно последует за ними даже на Иберийский полуостров. Ибо вопреки тому, что она ожидала от брака, именно его, а не ее прошлое угрожало развести их.

– Я, – ответила она, – боюсь правды.


В те дни Гил покинул Лосфорд, чтобы встретиться с Ланкастером и обсудить последние приготовления. Он взял с собой Дени, чтобы мальчик привыкал к походной жизни и учился беспрекословно повиноваться ему.

Прибыл король Эдуард и поднялся на корабль. Назавтра он передаст большую печать, назначит своего внука хранителем королевства в свое отсутствие. Корабли наконец отплывут во Францию, чтобы снять осаду Ла-Рошели.

В тот последний день Гил гулял с Валери вдоль утесов за стенами Лосфорда и показывал ей издали корабли, стоящие у берега; все они готовились к отплытию.

– Почему ты должен плыть? – спросила она.

– Что? – переспросил он, не уверенный, что не ослышался.

– Ты сказал, что должен плыть. Зачем?

Теперь, когда расставание приближалось, неужели она вспоминала, что случилось в прошлый раз, когда ее муж ушел на войну?

– Потому что я служу монсеньору Испании.

– Но ведь ты отправляешься не в Испанию, куда, по твоим словам, ты так хочешь попасть. И тем не менее твоя жизнь принадлежит ему? Ради него ты готов рисковать жизнью, какой бы ни была его цель?

– Все не так. – Он слышал, как повышает голос. Дурной знак.

Какое-то время они шли молча, но, видя, что он не продолжает, она снова спросила:

– А когда все закончится… что тогда?

– Ответ тебе известен. Когда мы возьмем Кастилию, я получу должность при королевском дворе.

– Должность, – повторила она, как будто не знала значения слова.

– Да. Я стану графом-маршалом. Или даже верховным констеблем. – При дворе Эдуарда эти должности были наследственными; их невозможно было занять человеку, в чьих жилах текла кровь Бруэнов. При кастильском дворе все будет по-другому. Новый король назначит на высшие государственные должности любого человека по своему выбору…

– Чем занимается верховный констебль? Прежде он не считал ее невежественной.

– Командует всеми королевскими армиями.

– Но если вы отвоюете трон, необходимости в войнах не будет. Чем же ты будешь заниматься каждый день?

В самом деле, чем? Что делать в отсутствие войны? Лет десять назад у них было несколько лет мира, когда они держали в Англии французских заложников. Гил стремился к подвигам и вовсе не радовался мирному времени. Он подумал, что сейчас, возможно, доведется испытать другие чувства. У него родится сын, которого надо будет растить.

– Даже когда войны нет, мы должны сохранять бдительность, готовность, чтобы никто не смел на нас напасть.

– Но понравится ли тебе такая работа?

– Какая?

– Будешь ли ты вставать каждое утро с волнением, ожидая, что принесет тебе новый день?

Ее вопросы казались простыми, но застали его врасплох. Ему пришлось задуматься, прежде чем он сумел облечь в слова то, что другие мужчины понимали изначально.