Но это к слову. Алла искала в бумагах покойной какие-нибудь рецепты. Например, по улучшению внешности, чтобы помочь своей юной подруге Эльке. Вон с какой надеждой она смотрит.

Что поделаешь, хочешь жить – умей вертеться! Первое, что пришло на ум Алле, – косметика. Косметологию в медицинском колледже, между прочим, преподавали. Конечно, всякие там хирургические моменты были Алле не по зубам, но вот остальное…

Почему бы в самом деле не попробовать? Элеонора совсем за собой ухаживать не умеет. Хотя бы волосы покрасила, что ли, да глаза подвела. Или она уже совсем на себя рукой махнула? Считает, что ей никакая косметика не поможет?

– Хорошо, попробую, – решила Алла в ответ на просьбу девчонки, – но если получится… Что с тебя взять, денег всё равно нет… Если получится, отработаешь. Год. Что скажу, то и делать станешь. Понятно?

– Понятно! – с восторгом ответила Элеонора. – Я на всё согласна.

– Сегодня вечером приходи. Знаешь, где я живу?

– Конечно, знаю.

Алла снимала комнату. После того как она сделала обыск в домике знахарки, и кое-что для себя взяла, у неё появились средства, чтобы заплатить за съемную квартиру. Пока за полгода. В этом смысле она была осторожной. Полгода – срок немалый. И за это время всё может произойти. Молодая девка, знакомая, вышла замуж за немца и уезжала с ним в Германию. Квартиру продавать не стала. На всякий случай. А вдруг среди немцев не приживётся и захочет вернуться? Уезжала на два года, но договорилась с Аллой: если у той что-то в жизни изменится, тут же в Германию позвонит.

Итак, полгода в запасе у Аллы было. А там… Там, говоря словами среднего брата, карманника и картежного шулера, как масть ляжет.

Элеонора была у Аллы Шахворостовой первой клиенткой. Надо сказать, для неё ничего магического не понадобилось. Сделала несколько раз косметическую маску: прыщи убрала, лицо слегка отбелила. Потом дала снадобье. По диагнозу, который Эльке поставила. Уж очень она тощая. Оттого и цвет лица неважный, и кости торчат неаппетитно. Получше бы ей питаться… Но для начала и снадобье поможет.

Ничего особенного, пивные дрожжи развела по своему способу, но тумана нагнала. Мол, пей в полнолуние, в двенадцать ночи, с последним ударом часов… До чего люди, оказывается, доверчивые! Она смотрела в расширившиеся от возбуждения глаза Эльки и понимала, что та верит ей безгранично. Подумав, добавила:

– Поправиться тебе, конечно, надо, но особенно на макароны и мучное не налегай. Это все не столько полноты телу дает, сколько рыхлости. Лучше лишний раз яблочко съешь.

– Яблоки есть? – удивилась Элеонора.

– Что же, у вас и яблок не бывает?

– У бабушки в деревне – полно, да только братья мои их возить не хотят. Мол, чего с сумками таскаться! Зато, когда я привожу, за вечер всё и стрескают.

– Придется тебе привыкать эгоисткой быть, – посоветовала Алла.

– Как это?

– Так. Привези яблочек, да и спрячь где-нибудь. Ну, я не знаю, в сарае или на чердаке. И ешь потихоньку, когда никто не видит.

– Как-то неудобно, – промямлила Элька.

– Неудобно сидеть вдвоем в почтовом ящике! – рассердилась Алла. – Ты хочешь стать красивой?

Впрочем, о последнее слово она споткнулась, потому что и сама не была уверена, что из Эльки можно сделать что-то более-менее приличное.

– Хочу.

– Вот и выбирай, что делать. Неудобно ей, видите ли! Я же тебя не кусок мяса призываю заначить. А за яблоко никто тебе ничего и не скажет. И ещё будешь в аптеке покупать витамины А и Е, они копейки стоят, а эффект дают. Просто наши люди не очень в них верят.

Якобы за копейки нельзя получить здоровье… Да, и шампунем хорошим пользуйся. Лучше кусок хлеба не съешь, а шампунь покупай хороший, на травах.

Уговорила. Вообще Элеонора была девушкой дисциплинированной. Она со своей настырностью, наверное, и сама бы могла успехов достигнуть. Только не знала, как. Книги читать не любила, по телику только сериалы про любовь смотрела. Ну и что-нибудь вроде «Никиты».

Те, кто знал Элеонору с детства, решили, что произошло чудо. Долгое время никто ничего не замечал, а потом вдруг взглянули на девчонку и увидели: удивительно, как похорошела. Кожа чистая, глаза ясные, светлые – на витаминах-то. Волосы отрастила. Раньше вроде мышиные хвостики болтались, а теперь чуть ли не грива, блестящая, как в телевизионной рекламе.

И ведь помогли шампуни да бальзамы. На дорогие импортные, понятно, денег не хватало, но белорусская парфюмерия тоже, выходит, не из последних. Вон что у девчонки с волосами сделалось!

Подруги Элеоноры, заметив преображение невидной серой мышки во вполне эффектную девицу, стали одолевать её вопросами: как, откуда? Она вначале отнекивалась: тайна, мол, а потом выдала – к ведунье ходила!

Что тут началось! Аллу стали подкарауливать на улице женщины и умолять им помочь. Не бесплатно, конечно. В основном молодые. Из тех, что всегда недовольны своей внешностью. Она вначале честно пыталась отнекиваться. Мол, у неё нет лицензии, а вдруг органы заинтересуются её частной практикой, но женщины… О, Алла знала, чего может добиться женщина, если она чего-нибудь хочет. Стали сами предлагать её другим, адрес передавать друг другу под страшным секретом. И деньги сами давали. Да, именно так, вначале она не знала, сколько брать со своих клиенток.

Но деньги ей были нужны. Теперь, когда она стала жить одна и следить за своей внешностью и одеждой, деньги требовались постоянно. И они таки у Аллы появились.

Своих знаний у неё оказалось маловато. Пришлось засесть за книги. Не всем ведь подходили пивные дрожжи. Кое-кому срочно нужно было похудеть. И Алла, ничтоже сумняшеся, приготовила снадобье – она нарочно употребляла это слово – для снижения аппетита.

Тут ей особо и фантазировать не пришлось. Накупила чаев импортных со всякими добавками, на упаковке которых было написано: «пей и худей». Упаковку разрывала, от себя еще парочку нужных травок добавляла, вот и получалось: снадобье для похудения.

Не любила только слово «ведунья». Почти та же ведьма. Хотелось, чтобы её называли как-нибудь покрасивее. Вроде – экстрасенс. Но экстрасенсу требовалось много чего. И одно из многого – лицензия. Раздобыть её просто так, с бухты-барахты, Алла не могла. Подумала-подумала и решила: хорошо, пусть будет ведунья. Временно, а потом денег поднакопит, купит и лицензию.

В мединститут Алла Шахворостова поступать раздумала. Столько лет впустую. Колледжа достаточно. В любом случае для получения лицензии пройдет и её диплом: медицинское образование есть!

Одно беспокоило. Приходили к ней клиентки домой, на съемную квартиру, и получалось, что она дома покоя не имеет. Нет, даже ведунье для дела требовался офис.

Она наведалась к домику Гармашихи – его так пока никто и не купил – и решила снять его в аренду. У городских властей.

– А вы не боитесь, что дом гражданки Гармаш пользуется дурной славой?

– Не боюсь. Я не придаю значения суевериям, – сказала молодая Шахворостова. – У нас большая семья, а площадь маленькая, взрослые братья… А мне надо заниматься, чтобы на следующий год поступить в институт…

Дальше её особенно слушать не стали, кому это надо, куда она там поступать собирается! Оформили аренду. Пока на год, но с условием расторжения договора, если кто-то пожелает дом гражданки Гармаш купить.

Алла поняла, что без затрат не обойтись. Кое-что она успела отложить. Теперь пришлось всё в дело пускать. Потому что народ не только по одежке встречает, а по уму провожает, но и смотрит, какой у тебя – модное нынче словечко – офис! И если ты не хочешь окончательно прослыть шарлатанкой, надо и офис свой сделать посовременнее.

Пошла она в университет, заглянула на художественный факультет, что выпускал дизайнеров. Нашла студента. Говорили, толкового. Пообещала ему заплатить. По сравнению с практикующим дизайнером – копейки, но у студента глаза разгорелись. Видимо, парень как раз без денег маялся. Кое-какие переделки в арендованном доме сделала и по его совету стала искать «аксессуары».

Купила себе ширму из соломки, вроде китайскую. Она не разбиралась в том, подлинная это вещь или нет, но ширма украсила её жилище, которое объединяло в себе элементы жилого дома, кабинета и приемной начальника, где клиенты – если соберется очередь – могут посидеть, полистать журналы или настроиться на встречу с ведуньей.

Должна же эта самая ведунья – или экстрасенс! – иметь площадь, на которой может принимать тех, кто хочет изменить внешний вид, узнать свою судьбу – теперь она добавила в ассортимент своих услуг и это – или попросить у неё совета.

Со временем появились у Аллы и другие знаковые вещи: японский веер огромного размера, который Алла повесила на стену раскрытым, наподобие картины. Какой-то желтый шелковый свиток с черными иероглифами. И однажды, смешно сказать, на отдыхе в одном черноморском поселке, она увидела в антикварном магазине хрустальный шар, который показался ей неотъемлемым аксессуаром для ведуньи.

Сколько у неё есть: полгода, год, пока кто-нибудь её заложит, и нагрянет к Алле налоговая инспекция? Но пока ей за лицензию платить было нечем. Зато на стене в доме висела теперь лицензия на право заниматься предпринимательской деятельностью.

У неё и без этого клиентов было хоть пруд пруди, но конфликты с законом ей были вовсе не нужны.

О, Алла Шахворостова почувствовала в себе силу!

И не только потому, что чему-то там у Гармашихи научилась. Алла пошла куда дальше. Она упорно самообучалась, читала соответствующую литературу и поняла всё про энергоинформационное поле – так объясняли некоторые теоретики то, что находится вокруг человека.

Автор очередной книжки уверял, что хочет научить людей защищаться от порчи, сглаза, всяких приворотов и заговоров, но тут же оговаривался – всё это не что иное, как попытка злых людей нарушить твою эфирную оболочку. Или, как ещё её называют, тонкое тело. Словом, порча – это то, что удобнее произносить. Скажешь – порча, а сразу становится ясно: кто-то нарушил твою энергооболочку.