Ремингтон полностью отказался от защиты. Его мощные мускулистые руки расслабленно висели по бокам, и он просто подпрыгивал перед противником, как будто ждал следующего удара. Брови хмуро сдвинуты, прищуренные глаза полыхали яростью, но сам он при этом выглядел почти… жаждущим этих ударов в каком-то отчаянном, яростном, безрассудном стремлении.

Скорпион нанес жестокий удар в солнечное сплетение, затем последовал апперкот в челюсть, который Ремингтон выдержал слишком легко, почти сразу выпрямился и впился взглядом в противника, будто приглашая того нанести еще один удар.

Это все выглядело как… настоящее самоубийство!

Следующие три удара по корпусу Ремингтон снова пропустил, все еще не нанеся ни одного ответного удара по противнику. Он не делал ни одного движения, чтобы защититься, и только в его глазах можно было прочитать все, что осталось от Ремингтона, – его неукротимый дух. Быстро восстанавливаясь после каждого полученного удара, он со сверкающей в глазах ненавистью и вызовом делал шаг назад, как будто приглашая ударить снова. Я, застыв от ужаса, безмолвно смотрела на это избиение.

Не было никакой надежды успокоить мое лихорадочное сердцебиение или скачущие вразброд мысли. Выдержат ли его ребра все новые и новые удары? Какие травмы он получил ночью, когда они дрались наедине? Что если он не сопротивляется, потому что не может поднять руки для удара?

Он ни разу не ударил. Вообще ни разу!

Мое сердце словно сжалось в тисках от тревожного предчувствия ужасной развязки. Больше всего я хотела броситься туда, крепко обнять своего парня, утащить его оттуда!

Скорпион с размаху ударил левой рукой в челюсть, а затем правой нанес в лицо прямой удар, от которого Ремингтон упал на колени. Мое горло болезненно свело, я не могла ни кричать, ни протестовать, а публика начала громко свистеть.

– Бей этого ублюдка, Реми! УБЕЙ ЕГО!

Бой, если можно было так назвать это избиение, продолжался: бесконечный, безнадежный, как ночь.

Во время всех прежних поединков я испытывала самые разные ощущения и нервное возбуждение, сейчас же только страдание и боль копились внутри меня удар за ударом, которые Ремингтон принимал без сопротивления.

И каждый удар что-то ломал внутри меня. Я чувствовала боль в избиваемом теле, как если бы это тело было моим. К шестому раунду я так измучилась, что испытывала острую необходимость мысленно забрать его оттуда, чтобы он поставил мне какую-нибудь любимую песню. Мне нужно было вывести его на пробежку, где он будет смотреть на меня и улыбаться сияющими голубыми глазами. Мне нужно было лечь в нашу постель, где нам будет тепло, хорошо и спокойно. Мне нужно было отвезти его куда-нибудь, все равно куда, где он сможет рассказать мне, что… черт возьми… все это значит!

Вместо всего этого я была вынуждена сидеть и смотреть, как человека, которого я люблю, избивают до полусмерти, как он падает на колени после серии ужасных ударов по корпусу, хотя все еще не сдается. С его разбитых лба и рта капает кровь, но он, радуя публику, все же вскакивает на ноги и, тяжело дыша и сердито сплевывая кровь прямо в лицо Скорпиону, упрямо занимает боевую стойку.

– Реми, дерись, не сдавайся! – неожиданно слышу я собственный вопль и ору во всю глотку так, как никогда в жизни не кричала раньше. – РЕМИ, ДЕРИСЬ С НИМ! РАДИ МЕНЯ! РАДИ МЕНЯ!

Но он по-прежнему не смотрел на меня. И следующую серию быстрых ударов Реми снова пропустил не защищаясь. Я слышала только жутко тяжелые вздохи, когда из него вырывалось дыхание.

Гормоны стресса разливались по всему телу, запуская реакцию «бей или беги» и безжалостно разъедая мои кровеносные сосуды, нервные окончания, легкие. Но впервые в моей жизни адреналиновая реакция стала настолько нестерпимой, что мне буквально хотелось взлететь, как никогда раньше. Хотелось бежать к нему, прижать к себе крепче, увести его прочь с ринга, прочь от Скорпиона, от самого себя, прочь от кнопки самоуничтожения, которую нажал мой любимый мужчина.

Скорпион нанес очередную серию прямых ударов по голове, а затем раздалось «Крэк!» – и Ремингтон упал лицом на пол.

Распростертое на полу тело покрывали пятна и потеки крови. Оглушительное горе переполнило меня, и черная змея страха начала мучительно вгрызаться в главные артерии моего сердца. Лицо Реми распухло до неузнаваемости, он тяжело дышал, дрожа при каждом вдохе, но упрямо попытался опереться сначала одной, потом и другой рукой в попытке подняться. Липкая черная тишина поглотила зал, и в этой тишине громом раздавался начавшийся отсчет.

Его силуэт расплылся кроваво-фиолетовым пятном в моих глазах, залитых слезами. Я проглотила готовую вырваться мольбу, чтобы он, ради всего святого, прекратил этот кошмар и просто лежал сейчас!

Я помнила, как случайно сломала колено, но мысль о том, что можно снова и снова подниматься, чтобы раз за разом добровольно ломать себе все остальное, показалась мне просто чудовищной, наполнив меня ужасом и отчаянием.

Но Реми, отталкиваясь руками и выплевывая еще больше крови на пол, поднялся на ноги, только для того чтобы тут же пропустить прямо в висок мощный хук, свернувший ему голову на сторону.

Райли и Тренер, не выдержав, заорали на него:

– Где твоя гребаная защита! Что, черт возьми, с тобой происходит? – снова и снова в отчаянии повторяли они, хотя было понятно, что эти крики выражали лишь их полную беспомощность и ничем не могли помочь.

Вокруг кричали болельщики, никто не хотел верить в проигрыш Реми, пока он еще держался на ногах.

– БЕЙ ЕГО, РЕМИ!!! БЕЙ ЕГО! – кричали они.

И видя, как он опять получает удар за ударом, разбрызгивающим его кровь по полу ринга, мне хотелось заорать во весь голос, чтобы все просто заткнулись к чертовой матери! Пожалуйста, ради всего святого, оставьте его в покое, пусть он останется лежать и прекратит этот гребаный кошмар! Меня начала колотить нервная дрожь. А толпа снова и снова скандировала:

– РЕМ-МИНГ-ТОН! РЕ-МИНГ-ТОН!

Но я видела, как Реми страдает. Одна его рука уже безвольно болталась вдоль тела. Ему было больно, и все же он продолжал вкладывать всего себя в это самоизбиение, как он вкладывал обычно все свои силы в каждый бой, в каждую тренировку. Он будет продолжать так до тех пор, пока сможет подняться, – когда эта мысль, наконец, дошла до моего ошеломленного сознания, она разбила мне сердце на миллион кусочков. Горячие слезы потекли по моим щекам, когда зал разорвали звуки еще одной серии ужасных ударов, отбросивших тело Ремингтона на канаты.

– Реми, Реми, Реми! – продолжали кричать люди.

Когда это имя загремело по всему залу, лицо Скорпиона исказилось от бессильной злобы и ярости.

Реми выплюнул очередной сгусток крови в лицо противнику, прямо в то место, где когда-то чернела татуировка, и прошептал что-то насмешливое. Это, видимо, так взбесило Скорпиона, что он с оглушительным ревом размахнулся и мощнейшим апперкотом сбил Реми с ног. Тот упал как подкошенный. Мое сердце остановилось.

В зале повисла мертвая тишина.

Я в немом ужасе глядела на неподвижное тело Реми, лежащего на боку, видела его прекрасные руки в каплях крови, скорее всего, со сломанными костями, его великолепное тренированное, прекрасно сложенное тело, покрытое фиолетовыми синяками, истекающее кровью на полу ринга. Глаза его были закрыты.

Мне захотелось умереть.

Раздались возмущенные возгласы, когда на ринг вышли врачи, и люди начали громко, возмущенно свистеть на каждое слово комментатора.

– Победитель этого вечера Бенни Черный Скорпио-о-он! Наш новый чемпион, дамы и господа! Скорпио-о-он!

Эти слова я едва расслышала, но ничего не чувствовала и не замечала, застыв неподвижно на своем месте и изо всех сил стараясь держать себя в руках. Я наблюдала за медиками – медиками! – окружившими Реми.

Никогда не думала, что в моей жизни еще что-то может причинить мне такую же боль, как поврежденное колено и сломленный дух из-за бесславного вылета с предолимпийских соревнований.

Но нет. Худшим моментом в моей жизни оказался этот вечер. Когда я наблюдала, как мой любимый мужчина сознательно позволяет ломать свое прекрасное тело до полусмерти, разбивая на атомы мое сердце.

Воспаленными от слез глазами я смотрела, как санитары укладывают его на носилки, и страшная реальность потрясает меня, неожиданно придав сил. Я отмерла, вскочила на ноги и как сумасшедшая рванулась сквозь толпу людей к Реми, которого медики уже выносили из зала. Я протиснулась сквозь них, схватила окровавленную руку и сжила ее обеими ладонями.

– Реми!

Сильные руки оторвали меня от него и оттащили назад, я услышала рядом смутно знакомый хриплый голос:

– Позволь им позаботиться о нем, Би, – умоляющим тоном прошептал Райли, оттаскивая меня подальше от Реми, хотя я вырывалась изо всех сил.

Я развернулась, чтобы ударить его и освободиться, но заметила, что его глаза опухли и покраснели, и внезапно сломалась сама. Не в силах сдержать рыданий, сотрясающих мое тело, я ухватилась за его рубашку и вместо того чтобы ударить, просто вцепилась в него. Мне нужно было сейчас непременно за что-нибудь уцепиться, а мое большое, крепкое дерево сломано и лежит на носилках, избитое до полусмерти.

– Прости, – всхлипнула я.

Каждый дюйм моего тела сотрясала дрожь, и слезы, уже не сдерживаясь, хлынули из меня точно так же, как когда-то, шесть лет назад.

– О боже, прости, мне так жаль!

Он тоже шмыгнул носом, потом отстранился и вытер собственные щеки.

– Да, Би, я не знаю, какого хрена… это просто… я не знаю, что, черт возьми, здесь произошло. Господи!

К нам подошел Тренер, лицо его было мрачно, глаза тоже блестели от слез и разочарования.

– Они подозревают сотрясение мозга. Реакция зрачков говорит об этом.

Жгучая влага застилала мои глаза, и тиски сжимали горло, когда Райли оставил меня и пошел вслед за Тренером. Нора! Ох, черт возьми-и-и! Мне все еще нужно дождаться Нору! Я схватила Райли за рукав и, понимая, что не могу поехать сейчас с ними, с трудом проговорила сквозь едва сдерживаемые рыдания: