Алена устало посмотрела на него:

— Я же сказала тебе: я не верю, что он участвовал во всем этом. Он не такой человек.

— И что ты хочешь предпринять?

— Я его просто спрошу. В открытую.

— С ума сошла!

— Почему?

— И чего ты этим добьешься? Думаешь, он не сумеет вывернуться? Да он, думаю, и не из таких переделок выходил сухим. Заморочит тебе голову.

Алена упрямо сжала губы. Иван понял, что ее не переубедить. Тогда он вздохнул и предложил:

— Если ты непременно хочешь с ним поговорить, тогда давай это сделаю я. Уверен, что у меня это лучше получится.

Однако Алена была непреклонна:

— Нет. Наоборот, то, что я сказала, — самое разумное. Покажу ему эти документы и посмотрю на реакцию. Понимаешь, я сразу почувствую, если он начнет врать и притворяться. Не знаю как, но почувствую. И потом, я должна это сделать сама.

Она сделала упор на слове «должна».

Иван опять вздохнул:

— Ну, как знаешь. Я хотел как лучше.

Алена через силу улыбнулась:

— Спасибо. Ты очень хороший, Иван.

Он шутливо поклонился:

— Наконец-то заслужил похвалу. Что я еще могу для тебя сделать?

— Ты не торопишься?

— На сегодняшний вечер весь к твоим услугам.

Алена притянула к себе толстую папку:

— Тогда помоги мне хорошенько со всем с этим разобраться. Если уж я выдвигаю компромат, я должна уметь в нем ориентироваться.

6

Открыв дверь и не увидев Катю сразу у порога, встревоженный Володя, не раздеваясь, прошел в спальню. Она лежала на постели, свернувшись клубочком, — такая маленькая и беззащитная, что у него поневоле защемило сердце. Он присел рядом:

— Что с тобой, котенок? Плохо себя чувствуешь?

Катя чуть приподнялась на локте и сделала попытку улыбнуться:

— Да что-то неважно. Опять мутит.

Токсикоз у нее начался неожиданно и сильно. Уже второй день она не могла есть, не выходила на улицу — ей становилось плохо от любых запахов.

— Может быть, я могу что-то сделать? — глупо спросил Володя.

Катя опять улыбнулась:

— Любимый, это же естественно. Токсикоз — обычная штука, бывает почти у всех женщин. Надо просто перетерпеть.

Володя сочувственно сжал ее руку. Бедняжка! Но сделать он действительно ничего не мог.

— Ты, наверное, голодный? Сейчас я встану и тебя покормлю. — Катя села было на постели, но Володя покачал головой:

— Лежи. Я сам справлюсь.

Переносить сейчас Катину заботу было особенно тяжело. По правде говоря, ему не хотелось, чтобы она о нем так заботилась. И от этого он чувствовал себя уж совсем полной свиньей.

Катя покорно улеглась, снова свернувшись клубочком — в этой позе ей становилось легче.

— Там в холодильнике рассольник и мясо в духовке. Точно справишься?

— Точно.

Разогрев суп и налив его в тарелку, Володя вдруг почувствовал, что ему кусок в горло не идет. На душе было тягостно и муторно, казалось, что стены этой роскошной квартиры давят на него, как стены тюрьмы давят на узника. Он отодвинул нетронутую тарелку, встал из-за стола и снова прошел в спальню.

— Катюша, ты не против, если я схожу в магазин?

— А что, чего-то не хватает? — встревожилась Катя.

— Да нет, все в порядке. Просто пивка захотелось.

— У нас же есть! Там внизу, в холодильнике, «Туборг».

И правда, есть. Какой же он дурак, даже придумать ничего толком не может!

— Там светлое. А мне вдруг захотелось темного. Я схожу, а? Ты не волнуйся, я быстро. Может быть, и тебе что-нибудь захватить? Хочешь авокадо? Ты же их всегда любила.

— Ох, нет! — Катя поморщилась. — Даже думать о еде противно. Ты только недолго, хорошо?

— Мигом!

Выйдя из подъезда, Володя свернул в близлежащий сквер и уселся на лавочку. Жить не хотелось.

После безобразной сцены, устроенной Викой у Алены, Володя в первый раз в жизни напился до потери сознания. Домой идти тогда он просто не мог. Видеть жену, объясняться с ней — это было выше его сил. Володя тогда почувствовал, что во всем готов обвинить ее. Почему она ему ничего не сказала? Если бы он знал о ребенке, то, может быть, сумел бы подавить свое чувство к другой женщине в самом начале. А теперь поздно. Теперь Алена так прочно завладела его душой, что назад хода нет. Он не может без нее жить. И с ней — не может. И будущее кажется беспросветным. Конечно, это ужасно сознавать, но не нужен ему ребенок, не нужен!

Как Володя в тот вечер добрался до дома, он не помнил. На следующее утро непривычная к алкоголю голова раскалывалась и было так плохо, что дальше некуда. И физически, и морально. Катя не сказала ни слова, ничего не спросила, просто терпеливо и ласково ухаживала за ним. Благодарность за ее молчание и чувство вины перед женой на какое-то время вытеснили из Володиной души все другие чувства. А вечером этого же дня она сама сказала ему о ребенке.

Теперь он свыкся с этой мыслью. Иногда, помимо воли, не отдавая себе в том отчета, он даже гордился своим будущим отцовством. Вообще-то сын — это здорово. А иногда, когда тоска по Алене, воспоминания о ней, такие живые и яркие, завладевали его душой, он не хотел дальше жить. Вот так, как сейчас.

Собственно, ему оставался только один выход — поскорее забыть все, что произошло за последние месяцы. Забыть и вернуться к себе прежнему — спокойному, сильному, уверенному в себе предпринимателю, умному мужу беспомощной красивой жены. В конце концов, это не самая плохая доля на земле! И не нужно ему ничего другого, никакой другой женщины! Если долго себя в этом убеждать, то можно в это искренне поверить…

От невеселых размышлений его отвлек какой-то парень:

— Простите, у вас закурить не будет?

— Что? — Володя вздрогнул от неожиданности, не сразу поняв, о чем его спрашивают.

— Закурить, говорю, не найдется? — парень выжидательно смотрел на него.

— Нет, я не курю.

— Жаль…

Парень разболтанной походкой отправился восвояси. Володя посмотрел ему вслед и тоже поднялся. Не вечно же сидеть на этой лавочке! Надо собраться с силами и вернуться домой. Катя, наверное, уже заждалась.

Действительно, вид у жены был несколько встревоженный:

— Ну где ты был так долго?

— Извини, Катюша, весь район обошел, а темного пива нигде не было, — на этот раз ложь Володе далась непривычно легко. — Как ты?

— Нормально. Пока тебя не было, тебе несколько раз звонили.

— Кто?

— Я записала. — Катя пошарила рукой на тумбочке и нашла сложенный пополам голубой листок. — Во-первых, из фирмы «Ангелина», по поводу заказанных коттеджей. Потом, из страхового агентства. И еще — журналистка.

— Журналистка? — Володя почувствовал, что земля уходит из-под ног.

— Ну да. Кажется, та, что писала о вас рекламные статьи. Арьева. Сказала, что по срочному делу. Просила перезвонить. Или она сама завтра позвонит тебе на работу. Что с тобой?

— Ничего, ничего. Просто голова немного закружилась. Пойду в ванную, приму душ, и все пройдет. А ты лежи, Катюша, тебе не надо вставать.

Укрывшись в ванной от забот жены, Володя уселся на край стиральной машины, открыл воду и минут десять приходил в себя. Алена! Господи, ну зачем она это делает! Все равно прошлое вернуть невозможно…

Катя лежала в спальне, поэтому Володя пошел звонить на кухню. Чтобы набрать Аленин номер, ему потребовалось собрать все свое мужество. Она сняла трубку сразу же, словно не отходила от телефона в ожидании его звонка.

— Здравствуй, — выговорил он, с трудом справившись с пересохшим горлом, — здравствуй. Это я.

— Здравствуй, — она говорила спокойно и деловито. — Нам нужно встретиться и поговорить.

Этого Володя и ждал, и боялся.

— Алена…

— Не бойся, не на личные темы, — сразу перебила она. — Разговор чисто деловой. Поверь, мне хочется тебя видеть не больше, чем тебе меня. Но дело спешное и неотложное. Я приду завтра с утра к тебе в офис?

В ее голосе — полувопрос, полуутверждение.

— Нет! — вырвалось у него. — Только не там!

Короткая пауза.

— Почему же? — она словно плечами пожала. — По-моему, это самое удобное место.

Володя опомнился:

— Да, пожалуй, ты права. Значит, завтра утром. Во сколько?

— Когда скажешь.

— В десять часов тебе удобно?

— Вполне.

— Договорились.

Повесив трубку, он почувствовал себя вымотанным и опустошенным, как после очень тяжелой работы. А она, кажется, была спокойна, так спокойна, словно между ними никогда ничего не было! Что ж, посмотрим, что она ему завтра скажет…


Нервным движением Алена провела ладонями по обтянутым джинсами бедрам. Господи, хоть бы успокоиться! Или хотя бы выглядеть спокойной! Но тело не желало подчиняться доводам рассудка: по рукам и ногам бегали мурашки, а желудок прямо-таки сводило от страха. «Господи! — мысленно попросила она. — Сделай так, чтобы во мне умерли все чувства!» Идиотка, идиотка! Надо было поручить этот трудный разговор Ивану!

В последний момент Алена чуть было не сбежала: с трудом заставила себя дождаться лифта. Однако, когда двери кабины раскрылись перед ней, она храбро шагнула внутрь.

Стены лифта были облицованы дымчатым стеклом. Алена уставилась на свое расплывчатое отражение, смотря и не видя. Хоть бы лифт поднимался долго-долго или вообще застрял!

— Мне назначено, — независимо сказала Алена в ответ на вопросительный взгляд секретарши. — Моя фамилия Арьева.

— Да-да, — предупредительно улыбнулась та. — Проходите, пожалуйста.