– Не знаю. Вероятно, они потерялись еще в прошлом веке.

– Не представляю, почему мисс Франклин ни разу не сообщила о потерянных ключах или сломанном ставне. Я бы выделил необходимые средства, для того чтобы все привести в порядок. – Кэт любовалась украшавшей один из выдвижных ящиков искусно вырезанной фигуркой кошки, которая так реалистично нежилась на «подоконнике».

– Похоже, мисс Франклин не хотела создавать вам лишних проблем. Вплоть до своего скоропалительного замужества она вела себя скромно и тихо.

– Я должен проследить, чтобы дом привели в порядок и снаружи, и изнутри, до того как он будет заселен, – произнес Маркус, стряхивая пыль с ладоней. – Решение осмотреть дом оказалась как нельзя кстати. Надеюсь, последняя комната будет в лучшем состоянии.

– Возможно, как раз наоборот, – промолвила Кэт, выходя на лестничную площадку. – Кто знает, когда в последний раз открывали эту дверь?

Разумеется, мысль, что предстоит увидеть свидетельства тлена и запустения, пропитанные вонью мышиных экскрементов, заставила Маркуса почувствовать тошноту и головокружение. Он с силой толкнул дверь.

– Какая прелесть! – с благоговейным восторгом воскликнула Кэт.

Комната была размером как две предыдущие, вместе взятые, и была в идеальном состоянии, словно Изабелла и поныне жила там, и лишь на пару минут покинула ее. Но, наверное, так ему почудилось из-за скудного освещения. Маркус шагнул к окну, чтобы распахнуть ставни.

– Смотрите, Изабелла!

На мгновение Маркусу показалось, будто он умер или сошел с ума. Оглянувшись, он увидел залитый светом парадный портрет девушки, одетой в платье по моде начала XVII века. Белая ткань платья была густо расшита синими и красными цветами на золотых причудливо закрученных стеблях. В круглом вырезе лифа лишь едва угадывались очертания груди. Но куда больше, чем грудь Изабеллы, внимание Маркуса привлекло ее лицо: лицо, обрамленное кружевным воротником и роскошными рыжими волосами. Высокий гладкий лоб, полуулыбка, зеленые глаза… Она была красивой и юной. И очень счастливой. Вероятно, портрет был написан до ее встречи с его недоброй памяти предком.

И еще Изабелла показалась ему такой странно знакомой… Маркус перевел взгляд с портрета на мисс Хаттинг:

– Вы на нее похожи.

– Правда? – Склонив голову, она изучала картину. – Нет, разве что волосы и глаза. – Кэт ошибалась. Сходство было поразительное, хотя, пожалуй, подбородок у мисс Хаттинг был потверже и выражение лица более решительное.

Маркус вновь посмотрел на портрет и нахмурился. Изабелла была хороша собой, это верно, но назвать ее редкой красавицей даже у него язык не повернулся бы. В Англии немало хорошеньких девушек, так что у третьего герцога Харта выбор был. Притом, что Маркус верил в проклятие, он не верил в привороты, любовное зелье, ведьм и прочую ерунду. Так какого же черта герцог обесчестил себя и навлек проклятие на весь свой род ради вот этой обычной девушки?

На данный вопрос ответ до сих пор не найден.

– Мне нравится комната. – Кэт утратила всякий интерес к картине. Теперь ее занимал интерьер. – Не понимаю, отчего мисс Франклин не сделала эту комнату своей спальней.

Наверное, мисс Франклин эта комната внушала то же странное гнетущее чувство, что Маркус испытывал, находясь тут. Стены были обшиты панелями из темного дуба, и лишь каркас из более светлого дерева слегка разбавлял общее мрачное впечатление. Впрочем, тоска Маркуса могла быть вызвана не столько цветом стен, сколько сознанием того, что здесь берут начало все его беды. Тут было украдено его будущее. На этой самой кровати. Кровать была сделана из того же темного дуба, что и панели на стенах, с резными столбами по углам и темно-красным балдахином. А посреди кровати на покрывале сидела Поппи и тщательно вылизывала у себя под хвостом.

Если я здесь поселюсь, думала Кэт, то сделаю эту комнату своей спальней. Она гораздо больше и приятнее, чем та, первая комната, и выходит окнами в сад. А может, кровать тут неудобная? И потому мисс Франклин ее не выбрала? Кэт присела на кровать, чтобы проверить, насколько удобен матрас, и Поппи с неприязнью посмотрела на нее.

Так, может, все дело в кошке? Поппи наложила лапу на эту комнату, а мисс Франклин постеснялась разобраться с кошкой по-свойски. С ней у Поппи этот номер не пройдет. Для кошки она устроит удобное место где-нибудь еще. И если матрас необходимо заменить, то герцог ей в этом не откажет, верно? Он ведь пообещал, что займется ремонтом.

Герцог вглядывался в портрет Изабеллы Дорринг и хмурился.

Когда сюда придут рабочие, Кэт попросит их перенести картину в другое место. Наверное, было бы негуманно сжечь его, хотя именно это Кэт больше всего и хотелось сделать, однако запереть картину в какую-нибудь темную кладовку она имеет полное право. Кэт не желала бы спать в комнате, где со стены на нее будет смотреть Изабелла Дорринг.

Кэт неохотно взглянула на картину. Да, надо признать, некое семейное сходство присутствовало.

– Мне она представляется слишком избалованной, – заявила Кэт.

Маркус поднял голову. Между бровями у него пролегла глубокая борозда.

– Что вы имеете в виду?

– Изабелла была единственным ребенком богатого торговца. Скорее всего она ни в чем не знала отказа. А когда захотела присвоить себе вашего предка, то и мысли не допускала, что он может ей не достаться. – Проклятие действительно слишком жестокая кара за грех, совершенный не тобой двести лет назад.

– Изабелла была юной девушкой, а третий герцог был не обделен ни богатством, ни властью. И вина за то, что случилось, лежит на нем. И вам меня не переубедить.

Какие же все-таки эти мужчины узколобые!

– К тому времени Изабелле исполнилось двадцать четыре. Мы с ней одногодки. Ее не назовешь юной, вы не находите?

– Ну да, двадцать четыре – это уже старуха, – усмехнулся Маркус.

Как же он злил ее своей тупостью!

– Я убеждена, что Изабелле было прекрасно известно, как именно завладеть вниманием герцога. Женщинам свойственно лукавство.

– Да, к несчастью, я об этом хорошо знаю. Мне показалось, вы испытали потрясение, когда я высказал предположение о том, что это мисс Франклин соблазнила учителя музыки, а не наоборот?

– Вы никогда не встречались с мисс Франклин, – заметила Кэт. Как бы там ни было, сейчас, вглядываясь в лицо Изабеллы Дорринг, она пришла к выводу о том, что ее дальняя родственница не являлась беспомощной жертвой. – И, упоминая о лукавстве, я имела в виду не совсем то, о чем говорили вы. Все далеко не так однозначно. И не так очевидно. По моим наблюдениям, в том, что касается романтических отношений, женщинам больше свойственно сохранять трезвую голову, чем мужчинам, как бы вы к этому ни относились.

– Неужели? А я не знал.

«Конечно, не знал. Он же мужчина».

– Вам надо развивать в себе наблюдательность. Присматривайтесь к окружающим и делайте выводы. Естественно, гораздо проще этим заниматься, оставаясь незаметным для окружающих, что в вашем случае практически недостижимо, но правила игры, как мне представляется, что у нас, что в Лондоне, все те же.

– Скажу вам больше, в столице женщины преследуют мужчин на редкость истово; куда настойчивее, чем в деревне. Слишком часто я чувствовал себя, будто лис, удирающий от своры гончих собак.

Как бы ужасно ни звучало это признание, но Кэт верила Маркусу. Принимая во внимание его титул и весьма и весьма выдающиеся внешние данные…

– Да, но я имела в виду более тонкую игру, ваша светлость. Женщина находит мужчину, который, по ее мнению, станет для нее хорошим мужем, и добивается того, чтобы он ее добивался. Я видела, как это делали мои сестры и многие другие девушки из нашей деревни. В общем, я наблюдала это столько раз, что и со счету сбилась.

– Неужели?

Маркус оперся ладонью о кроватный столбик. Как бы Кэт хотелось стереть с его физиономии эту снисходительную усмешку! Этот болван уверен, будто делает ей честь, «опекая» ее!

– Да. Как только девушка выбирает своего мужчину, она приступает к изучению его привычек. Она «совершенно случайно» встречается с ним где-нибудь на природе возле деревни. Улыбается ему. Если он улыбнется в ответ, она устроит так, чтобы «случайно» столкнуться с ним нос к носу после воскресной службы. Они обмениваются парой фраз, обсуждая проповедь. Потом она «случайно» отправится в магазин в тот момент, когда и ему понадобится пойти в том же направлении. На сей раз они поговорят о погоде. Еще до того как бедный молодой человек осознает, что́ с ним произошло, он уже в ловушке. И вот он навещает ее при каждом удобном случае. И в итоге ему ничего не остается, кроме как просить ее руки.

– Но тогда получается, что Изабелла не слишком хорошо разыграла свою партию, верно? Третий герцог на ней не женился, хотя и сделал ей ребенка.

– Это так. Вероятно, проблема в том, что Изабелла не могла даже представить, что кто-нибудь скажет ей «нет». Вот она и запрягла телегу перед лошадью, как говорится.

Солнце скрылось за тучей, и в комнате вдруг стало темно. И герцог Харт (или ей показалось?) придвинулся ближе. Кэт отступила на шаг.

– Вы описали тщательно спланированную операцию. А где же любовь? – Маркус говорил шепотом. Вкрадчивым и полным соблазна. – А где желание?

– Ж-желание?

С каких это пор она начала заикаться? Не хватало, чтобы он подумал, будто напугал ее!

Но, по правде говоря, Кэт действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Теперь уже и в области сердца что-то трепетало, и голова кружилась. Может, она заболевает?

Чтобы не упасть, Кэт схватилась за тот же кроватный столбик, за который уже держался герцог Харт. Ладонь его была гораздо шире и сильнее, чем ее рука.

– Да, желание, – повторил он. – Физическая потребность ласкать и принимать ласки, так тесно слиться с другим человеком, что уже не знаешь, где заканчиваешься ты и где начинается он. Она, эта потребность, бывает весьма болезненной. Она может поглотить тебя целиком.