Салли Маккензи - Любви вопреки

– А как насчет итальянского графа?

– Какого итальянского графа? – наморщив лоб, переспросил Эммет.

– Того самого, за которого вышла замуж моя мать. И не уверяйте, что ее никто не содержит. С ее счетов не было снято ни пенни. Я имею к ним доступ, и знаю, о чем говорю.

Эммет продолжал смотреть на него с удивлением и растерянностью.

– Да, она действительно вышла замуж вторично, но муж ее не итальянец и никакой не граф. Оправившись от родов, ваша мама вернулась в Ирландию и через несколько лет познакомилась с врачом, ирландцем по национальности. За него она и вышла замуж. Сейчас живет в Дублине с мужем и тремя сыновьями.

«У меня есть братья».

Маркус опустил голову. Ему надо было собраться с мыслями. Слишком много открытий для одного утра. Случайно взгляд его скользнул по портрету третьего герцога Харта. Как же ему хотелось разодрать ногтями холст, с которого смотрел на него этот негодяй!

– Так вы с ней поддерживаете связь? – спросил Маркус. Каким-то чудом ему удавалось говорить спокойно.

– Да, ваша светлость. Благодаря моей дружбе с ее тетей и дядей, а также волнующим обстоятельствам вашего рождения, я полюбил Клару как дочь, которой у меня никогда не было.

– Понимаю.

Маркус взялся обеими руками за бронзовое пресс-папье. Нужно ухватиться за что-нибудь тяжелое, чтобы его не унес вихрь эмоций. Голова его шла кругом.

«У меня есть братья».

– Сколько лет ее сыновьям?

– Они уже взрослые. Насколько я помню, младшему двадцать лет.

– А старшему?

– Двадцать четыре.

«У меня есть родственники, о которых я ничего не знаю. Ирландские родственники, а не итальянские. Ирландия и Италия. Обе страны на одну букву. Наверное, дело в этой букве? Может, я что-то не так понял? Невероятно!»

– Спасибо, мистер Эммет. Вы свободны.

«Надо поговорить с Нейтом и выяснить, что ему известно из того, о чем рассказал Эммет».

Управляющий медленно встал:

– А как насчет дренажной системы, ваша светлость?

Не мудрено забыть о какой-то там сточной канаве.

– Я готов взглянуть на поле завтра, только…

Как бы сказать об этом так, чтобы не обидеть старика?

– Я ценю ваши знания и опыт, мистер Эммет, но, может, было бы лучше… То есть мне было бы проще оценить знания вашего помощника, если бы я взял с собой Данли.

Эммет засмеялся:

– Вы боитесь выезжать с восьмидесятилетним стариком?

– Я не хотел…

Управляющий взмахнул рукой, заметно дрожащей:

– Нет, ваша светлость, вы абсолютно правы. Я еще езжу верхом, однако не так быстро, как раньше. За вами мне было бы не угнаться. Возьмите Тео. Он отлично разбирается в данном вопросе. Когда он должен быть готов? Я ему передам.

– Завтра в восемь часов утра. Договорились?

– Как вам будет угодно, ваша светлость, – с поклоном произнес Эммет и направился к выходу. Но уже взявшись за ручку двери и сокрушенно покачав головой, добавил: – Простите, ваша светлость, я чуть не забыл. – Он вернулся, достал из кармана вдвое сложенный лист бумаги и положил его на стол перед Маркусом. – Это послание принес Генри, старший сын викария, за пару минут до нашей встречи. На словах он передал, что приглашает вас, лорда Хайвуда и лорда Эванса к себе домой на ужин завтра вечером.

– Спасибо. Я спрошу друзей.

– Ответ можете послать с Тео, – со смешком сказал управляющий. – Он изматывает свою бедную старую лошадь, гоняя ее по нескольку раз в день к дому викария и обратно в замок. Чего не сделаешь ради любви, когда ты молод и горяч, верно?

– Ладно, – кивнул Маркус. Знать бы, что такое любовь, подумал он, провожая взглядом Эммета.

Не успел Маркус проводить управляющего, как на смену ему явились Нейт и Алекс.

– Мы решили, что раз Эммет ушел, с делами у тебя на сегодня покончено. Хочешь покататься с нами? – спросил Нейт.

– Это лучше, чем сидеть в душной комнате в не самой приятной компании, – добавил Алекс, указав на портрет третьего герцога.

– Надо было сразу убрать его с глаз подальше, – усмехнулся Маркус. – Запихнуть на чердак. Пусть пыль глотает.

– Отличная мысль, – сказал Нейт.

– Нейт, Эммет только что рассказал мне удивительную историю. Совершенно невероятную. По его словам, моя мать уехала в Ирландию и вышла там замуж за местного врача.

У Нейта глаза полезли на лоб.

– Впервые об этом слышу. Мои родители, да и все люди нашего круга уверены в том, что она замужем за итальянским графом.

– Все так, но Эммет говорил вполне убедительно. И еще сообщил, что у меня есть братья по матери, которые живут в Ирландии.

– Я бы сделал скидку на возраст, – произнес Алекс, постучав себя по виску. – Эммет в том возрасте, когда у людей случаются сбои. Помнишь Чайлдвича?

– Ну да, графа, который якобы умел говорить по-собачьи! – откликнулся Маркус. – Я присутствовал при том, как он заявил графине Фонтенли, что самое заветное желание ее мопса – петь в опере. Но Эммет не так плох. Я имел возможность убедиться в том, что голова у него отлично работает, когда он рассказывал о состоянии дренажной системы на южном поле.

– И Чайлдвич был повернут исключительно на собаках.

– Я бы посоветовал за ним понаблюдать, Маркус, – озабоченно сказал Нейт. – Хорошо, что он успел подготовить себе смену в виде мистера Данли.

– Все верно, – рассеянно произнес Маркус. Наверное, у Эммета действительно ум помутился, хотя говорил он связно и убедительно.

– Не думай об этом! – хлопнув приятеля по плечу, воскликнул Алекс. – Свежий воздух и весеннее солнышко – что может быть лучше для поднятия настроения? А работа никуда не денется.

– Пожалуй, ты прав. – Маркусом владели смешанные чувства. Пусть ненадолго, но он успел поверить в существование ирландских братьев, и теперь испытывал разочарование. С другой стороны, он мог гордиться тем, что не поддался искушению поверить в сладкую ложь. Пора отправить Эммета на заслуженный отдых…

Маркус встал и посмотрел на лежавшее на столе приглашение.

– В случае, если вам надоело торчать в замке по вечерам, – сказал он, – имейте в виду, что нас приглашают завтра поужинать в доме викария.

Алекс удивленно вскинул брови:

– Кажется, у викария десять детей. Или я ошибаюсь?

– Да, и две дочери уже замужем.

– Они, полагаю, тоже придут вместе со своим потомством. – Алекс зябко поежился и добавил: – Вы с Нейтом идите, если хотите, а я воздержусь. В моей жизни и так хватает хаоса.

– Я присоединяюсь к Алексу, – произнес Нейт. – Ты ведь не обязан принимать его приглашение, верно?

«Я пойду, потому что там будет мисс Хаттинг».

Разумеется, причина совсем не в ней.

– Не будут же дети сидеть за общим столом! Их покормят в детской, не сомневайтесь. И потом, не вы ли рекомендовали мне активнее участвовать в жизни деревни? Викарий – далеко не последний человек в Лавсбридже.

– Участвовать в жизни деревни, Маркус, нужно. Однако жертвовать своим желудком не обязательно, – заметил Алекс. – Сходи на службу, если хочется, только меня с собой не зови. Рисковать здоровьем – это слишком!

Маркус задумчиво посмотрел на приглашение.

– Ничего, мой желудок и не то выдерживал, – сказал он. А вот выдержит ли сердце и кое-что другое – большой вопрос.

20 мая 1717 года. Ведьма уехала в Лондон, и потому Харт смог, наконец, больше времени проводить здесь. Он заходит через заднюю дверь потихоньку, чтобы никто не видел. Мы не хотим давать повод сплетницам чесать языком. К тому же у герцогини повсюду шпионы.

Из дневника Изабеллы Дорринг

Очевидно, викарий не считал нужным кормить детей отдельно от взрослых. Никаких положенных по правилам этикета карточек с именами возле приборов Маркус не обнаружил. Каждый садился за стол, где хотел. Маркус, правда, первым выбрал себе место по правую руку от викария, а потом расположились остальные – как кому заблагорассудилось. Мисс Хаттинг сидела напротив него, а по левую руку от нее – один из четырехлетних близнецов.

Маркус никогда не ужинал за одним столом с детьми. Он вообще близко с ними не общался. Так уж сложилось, что ни у кого из его знакомых своих детей не было, и, даже если бы и были, едва ли кто-нибудь стал бы таскать их с собой по гостям и в прочие присутственные места. Викарий, вообще-то, мог бы догадаться, насколько некомфортно будет чувствовать себя герцог Харт на семейной трапезе. Если учесть, что у герцога шансы создать собственную семью приближались к нулю.

Маркус почувствовал, что кто-то потянул его за рукав и посмотрел на… Как же его зовут?

– Микки, не хватай герцога за сюртук, – сказала Кэт.

Микки пропустил слова сестры мимо ушей. Глядя снизу вверх на Маркуса своими огромными карими глазами, он спросил:

– Как зовут вашего коня, герцог?

– Джордж.

Насколько нежнее черты у мальчика, чем у взрослого мужчины.

А ведь пройдет всего несколько лет, и эти круглые щеки исчезнут, черты огрубеют, а гладкая, чистая кожа обветрится. Нос станет длиннее, на подбородке появится растительность, а сладостная наивность превратится в ничто под гнетом разочарований и утраченных иллюзий.

– Джордж? – наморщив нос, удивился второй близнец. – Так коней не называют.

– Джордж – замечательное имя, – произнес мистер Хаттинг. – Так зовут короля, Том, и так же зовут и регента. Угощайтесь, ваша светлость. Рекомендую горошек. Вы не могли бы положить Микки ложечку? Если он сделает это сам, то весь горох окажется на полу.

– Спасибо, сэр, – кивнул Маркус и, положив немного горошка себе на тарелку, приготовился обслужить мальчика.

– Не очень много, герцог, – сказал Микки. – Я не люблю горох.

– Я думаю, вы должны назвать его… – Тема клички для коня все никак не отпускала Тома. Мальчик сосредоточенно морщил лоб. – Рексом, или Громом, или Пег… – Ребенок посмотрел на отца. – Ты знаешь, папа, как звали летающего коня.