Салли Маккензи - Любви вопреки

– Никто не верит в это глупое проклятие, – сказала Гертруда.

Мисс Корделия оживленно закивала:

– Сейчас ведь не Средние века, а тысяча восемьсот семнадцатый год! А смерти предыдущих герцогов были вызваны лишь неудачным стечением обстоятельств.

Пять смертей подряд и все случайные? За двести лет ни один из герцогов Хартов не дожил до рождения наследника, и это тоже случайность?

Маркус давно научился прятать свои истинные чувства за вежливой улыбкой.

– Вообще-то все это время я общался с Изабеллой Дорринг, – сообщил он сестрам. – Посетил ее могилу, точнее, могильный камень.

Сестры Болтвуд от удивления открыли рты.

– Зачем вы ходили к ней? – в недоумении спросила Корделия.

«Действительно, зачем?»

– Просто так. Я бродил по кладбищу и случайно остановился у того камня.

Сестры Болтвуд все с тем же недоумением смотрели на Маркуса. Он понимал их чувства. Прогулка по кладбищу во время свадебного пира – весьма странная причуда. Но Маркус не мог рассказать им, где побывал до того, как пошел гулять на кладбище.

– Боже правый! – воскликнула Корделия. – Да Кэт дала вам от ворот поворот. – Она повернулась к сестре. – Ты можешь в это поверить, Гертруда? Кэт ему отказала! Что не так с этой девицей?

– У нее вместо мозгов перья – вот что с ней не так, – заявила Гертруда. – Или не перья, а камни. Я понимала, почему она шарахается от Гарольда Баркера, но воротить нос от такого джентльмена?! – Она кивком указала на Маркуса. – У нее, похоже, не только с головой не все в порядке, но и со зрением тоже.

Маркус не желал подтверждать их подозрения, но молча слушать, как они насмехаются над Кэтрин, он также не мог.

– Мисс Хаттинг живет в доме старой девы, дамы. Вам название дома ни о чем не говорит? И ее полностью устраивает избранный ею статус.

Обе девицы закатили глаза.

– Чепуха! – возразила Корделия. – Ни одна особа женского пола в здравом уме, если бы ее поставили перед выбором: остаться девственницей или провести ночь в вашей постели, не предпочла бы девственность, герцог.

– И неважно, прилагается ли к вашей постели предложение руки и сердца или нет, – добавила Гертруда. – Но Кэт не такая, как все. Ей сначала надо заполучить обручальное кольцо. Не следует забывать, что она – дочь викария.

«Господи, сделай так, чтобы никто не увидел, как мне стыдно за себя!»

– И ведет себя как монашка. Такая строгая и правильная – не подступишься.

«Неправда!»

Корделия кивнула.

– Точно. Чопорная и скорее всего холодная, как ледышка.

«Если бы только они знали… И узнают, если Кэтрин, не приведи бог, забеременела».

– Но если кто-то и может ее отогреть, – сказала Гертруда, – то это вы, герцог. – Она подмигнула ему. – Уверена, в постельных делах вы не новичок.

– Да уж, – вздохнула Корделия. – Если бы только я была на пару лет моложе.

На пару лет? Старушке не меньше шестидесяти лет, а то и все семьдесят. И они с сестрой никогда не были замужем.

– Ну что же, леди, приятно было пообщаться, но мне надо переговорить с друзьями: лордом Хайвудом и лордом Эвансом. И к тому же завтра мне рано вставать.

– Рано вставать? – Сестры Болтвуд переглянулись, после чего уставились на герцога. – Вы ведь от нас не уедете?

– Увы, я должен отправиться в Лондон. Дела зовут.

Сестры Болтвуд взирали на него с молчаливым сочувствием. Выдержав паузу, Корделия слегка потрясла Маркуса за рукав:

– Не сдавайтесь, герцог. Кэт одумается. Нужно лишь быть настойчивым.

Если бы только все было так просто! Маркус осторожно высвободил руку.

– Мадам, я знаю, что вы желаете мне добра, однако вынужден просить вас оставить эту тему.

– Вы хотите, чтобы мы с ней поговорили и похлопотали за вас? – спросила Гертруда.

– Нет!

Пожалуй, прозвучало слишком резко. Даже грубо.

– Спасибо, – улыбнулся Маркус. – Спасибо за предложение, вы очень добры ко мне, но не стоит. А теперь мне действительно пора.

– Когда вы вернетесь? – спросила Гертруда.

Корделия опять хотела схватить его за рукав, но Маркус увернулся. Достаточно деликатно. По крайней мере, Маркус на это надеялся. В общем, он не отшиб у Корделии желание поучаствовать в его жизни.

– Я бы на вашем месте осталась в Лондоне на неделю или две. Раньше возвращаться не следует. Пусть Кэт поскучает подольше. Тогда она упадет в ваши объятия, как только вы переступите ее порог.

– Да. Спасибо. Хотя едва ли я когда-либо вернусь. Желаю вам хорошо провести время, дамы.

Маркус раскланялся и направился к выходу. И едва не упал, когда под ноги ему бросились младшие братья Кэт – близнецы Майкл и Том. Две пары темно-карих глаз смотрели на него с надрывающей душу тоской. И Микки, и даже Том были на грани слез.

– Вы не должны уезжать, герцог! – воскликнул Микки, обхватив ноги Маркуса руками.

Том смахнул слезу рукавом.

– Вы должны жениться на Кэт, – всхлипывая, произнес Том.

25 июля 1617 года. Боже мой! Месячные должны были начаться две недели назад, а они все не приходят. И еще меня часто тошнит. Меня тошнит от некоторых запахов, и желудок перестал принимать кое-что из того, что мне нравилось раньше. Вероятно, я в положении. Что мне делать? Если бы только Маркус находился рядом, он бы поддержал меня. Но он все еще не вернулся из Лондона.

Я должна ему написать. Он женится на мне, и все будет хорошо.

Из дневника Изабеллы Дорринг

Что-то мягкое и пушистое скользнуло по щеке Кэт. Она отмахнулась и, перевернувшись на другой бок, снова уснула. Ей снился удивительный сон. Маркус как раз собирался… Теперь это что-то скользнуло по носу.

– Уходи, Поппи, я сплю.

С того самого дня кошка взяла привычку спать рядом с Кэт на кровати. Все это было весьма странно. Может, у нее запах изменился или что-то еще?

Кэт накрылась с головой одеялом. Если что-либо в ней и изменилось, то, к счастью, никто, кроме Поппи, этого не заметил.

– Мур-р, – сказала Поппи и потерлась мордочкой о лицо Кэт.

– Еще слишком рано. Солнце еще не встало. – Кэт со вздохом открыла глаза. В спальне было светло и солнечно. Даже как-то слишком солнечно.

Кэт рывком села, и кошка спрыгнула на пол.

– Господи, который час? – Кэт потянулась за часами, лежавшими на тумбочке. – Девять! Никогда я так поздно не просыпалась.

Хотя, если честно, в последнее время долгий сон вошел у нее в привычку. Кэт убрала упавшую на лицо прядь. Что с ней такое происходит? Она постоянно чувствует себя усталой, и грудь покалывает и ноет… Наверное, ей не хватает Маркуса и его ласки. Кэт закрыла лицо руками. Надо его забыть. Она не станет, как некоторые глупые девицы, сутками напролет вздыхать о сбежавшем любовнике. К тому же, строго говоря, Маркус не являлся ее любовником. У них это случилось всего один раз.

Тело Кэт помнило все до мельчайших деталей. Маркуса не было вот уже три недели, три долгие недели, но ей помнилось все так, словно он уехал вчера.

Как же ей было хорошо! Кэт и не подозревала, что так бывает, что она способна испытывать такое острое, непередаваемое наслаждение. Как ей хотелось повторения… Мало ли, что ей хочется! Повторения не будет, и пора с этим смириться. К тому же грудь ее стала какой-то уж слишком чувствительной. Болезненно чувствительной.

Кэт неохотно выбралась из постели. Если бы она уже не пропустила одно собрание по организации ярмарки, то можно было бы и не вставать. А теперь придется пойти, тем более что она пообещала Джейн и Энн.

Ой, как больно! Кэт случайно задела грудь локтем, когда надевала рубашку. Корсет она зашнуровывала с большой осторожностью и также медленно надевала платье. Странно, платье в груди стало ей тесновато. И при этом Кэт не набрала вес, скорее наоборот. Последнее время она ела совсем мало, потому что вдруг стала весьма разборчивой в еде. От некоторых запахов ее тошнило.

Вероятно, она приболела. Или месячные вот-вот должны прийти, и ей нездоровится. Что-то они долго не приходят. Кэт нахмурилась, вспоминая, когда закончились ее последние месячные. Надо бы повнимательнее…

Ой! Кэт бросилась за ширму к ночной вазе. Едва успела. Еще немного, и ее бы вырвало на пол. Кэт присела на корточки, схватившись за голову. Нет, беременность не может наступить с первого и единственного раза. Хотя Маркус считал, что может. И он велел ей написать ему.

Кэт покосилась на ночную вазу. Желудок ее бунтовал. Чепуха все это! У нее обычная задержка, вызванная… стрессом. Тело не справилось с потрясением от общения с Маркусом и ответило нарушением цикла. Через пару дней все встанет на свои места.

Кэт открыла окно, выплеснула содержимое ночной вазы в разросшиеся сорняки и отправилась на собрание. Завтракать времени не было. Впрочем, выпить чаю с какой-нибудь выпечкой она сможет в гостинице.

Выйдя на дорогу, Кэт увидела Энн и Джейн. Они тоже ее заметили и помахали руками.

– А почему ты не в гостинице, Энн? Разве тебя не подвезли?

Жаль Энн. Ее отец женился вторично и перевез молодую жену с ее сыновьями от первого брака в Давенпорт.

– Подвезли. Но ни тебя, ни Джейн я там не застала, зато встретила сестер Болтвуд. И тогда я решила прогуляться. Слушать их сомнительные советы мне как-то не захотелось.

Энн не заглянула в дом старой девы по дороге к Джейн. И это обидно. Не обидно, а удачно. Что было бы, если бы Энн решила за ней зайти? Она бы застала Кэт в постели или, что еще хуже, корчащейся над ночной вазой.

– А ты почему задержалась, Джейн?

– Рэндольфу нужно было найти один документ, и искать его пришлось, конечно, мне, – недовольно объяснила Джейн. – Разумеется, этот документ лежал именно там, где я и говорила, но Рэндольф не догадался заглянуть под книгу, которую сам же на него положил.

– Представляю, как он тебя раздражает, – сказала Кэт и прислушалась к себе.

Вот сейчас у нее должно подняться настроение от осознания того, как ей повезло. Целый дом в ее распоряжении, и никаких досадных помех. Увы, радости Кэт не чувствовала. С того самого дня, как она совершила роковую ошибку, пустив Маркуса в свою постель, удовлетворенность жизнью вообще и жилищными условиями в частности неуклонно снижалась.