Дженкинс прошел в кабинет, посмотреть, не пришел ли в себя мистер Эдмонд. Тот лежал на софе, не шевелясь, на лице блуждала какая-то блаженная улыбка, словно в своем беспамятстве человека посетило давно желанное видение.

Дворецкий прошел к столу, намереваясь прибрать разбросанные листы бумаги. Наклонившись, заметил, что под столом лежит аккуратно свернутая пачка. Достав ее, выпрямился. Задумчиво рассматривая свою находку, никак не решался развернуть ее и сломать печать графа на конверте. Вдруг Дженкинс заметил, что печать уже слегка надломлена. А ведь письмо вскрывали.

Решившись, может это важно, он открыл пакет и первое, что бросилось ему в глаза, было слово "Завещание". Дженкинс внезапно ощутил легкое удушье от жесткого воротника и, быстро расстегнув верхнюю пуговицу, вздохнул глубже. Затем продолжил чтение. Из данной бумаги следовало, что покойный граф завещал все имущество своей дочери, Леди Лизабет Шелдон, с правом передачи титула ее первому сыну, будучи рожденному в законном браке, так же выделялись некоторые суммы для верных слуг. У Дженкинса глаза полезли на лоб, едва он разглядел сумму, которая полагалась по завещанию лично ему.

Следующей бумагой, заверенной тем же нотариусом, было распоряжение покойного о назначении опекуна в случае преждевременной гибели графа до достижения Леди Лизабет Шелдон совершеннолетия. Опекуном был назван граф Уайдли, близкий друг и его доверенное лицо. Опекуну надлежало выдавать наследнице ежемесячно денежную сумму, достаточную для жизни в светском обществе в Лондоне или в фамильном особняке Винтер-Холле на ее усмотрение.

Дворецкий стукнул себя по лбу в сильном раздражении. Найдись эта пачка немного раньше, сколько бы проблем можно было бы избежать. А ведь он даже не спросил о планах молодой графини. И где ее теперь искать, спрашивается? Тем не менее, надо спрятать эти бумаги, решил он. Поднял с пола какие-то письма и, предварительно убедившись в их ненужности, свернул и сунул в пакет, а завещание покойного предварительно вынул. Положив пакет под стол так же, как он раньше и лежал, вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Дженкинс решил отправить с утра к Лорду Уайдли нарочного с запиской, в которой он собирался просить графа об аудиенции.


***

Через полтора часа скачки на лошадях аллюром девушки были уже возле спящего Бристоля, надеясь остановиться в гостинице и переночевать. В город они въехали по каменному мосту, переброшенному через реку Эйвон. Среди жилых домов и торговых помещений красовалась церковь очень оригинальной постройки и удивительно непропорциональных размеров: семидесяти футов в длину и только двадцати одного в ширину.

Лизабет не раз бывала в Бристоле с отцом. Она знала, что развитие Бристоля несколько подстегнуло строительство железной дороги, а шотландский инженер Макадам в первой четверти этого века построил здесь первое современное шоссе.

Отель, в который надеялась попасть Лизабет, назывался "Тихая гавань" и располагался он на Винной улице в центре города. Там можно было бы принять ванну, выспаться и, плотно позавтракав, отправиться в путешествие в нанятом экипаже или по железной дороге, тем более она могла это себе сейчас позволить. Благо, что в Бристоле имелся железнодорожный вокзал.

Одно "но" всю дорогу мучило девушку, а именно: куда ей теперь податься, что делать? Отправиться в Лондон, разыскать частного сыщика мистера Керби, дабы выяснить всю имеющуюся у него информацию о мистере Эдмонде Шелдоне? А что после этого? Вернуть свое место в обществе, свой дом и майоратные земли ее предков? Но как и возможно ли это? Или оставить все как есть и положиться на Судьбу, перечить которой отважится только либо отчаявшийся, либо совсем безрассудный человек? Скрыться так, чтобы Эдмонд не смог ее найти и осуществить в отношении нее свои отвратительные фантазии? В настоящий момент Лизабет мечтала только об уединении и спокойствии.

Видимо, при подобном настроении и пожеланиях, она должна осуществить самое очевидное, то есть сменить фамилию на выдуманную, арендовать в другом графстве и желательно подальше от родных мест домик. Да, так недолго остаться "синим чулком" на всю жизнь, ведь при таком уединенном образе жизни она вряд ли сможет встретить молодого человека, располагающего средствами и подыскивающего себе молодую и красивую жену. Однако, следует признаться себе, подумала Лизабет, подъезжая к интересующей ее гостинице, что она и раньше не особо утруждала себя подобными поисками, что удивляло не только ее знакомых леди, но и джентльменов. "Подумаю обо всем позже, когда отдохну", — решила девушка и отдала поводья подбежавшему к ним мальчику-конюху, который тут же ловко снял притороченные к седлам дорожные саквояжи вновь прибывших леди и отдал их носильщикам.

Не смотря на ночное время, гостиничный двор ярко освещался газовыми светильниками. Лизабет проследовала к входной двери, следом за нею, охая и вздыхая, ковыляла измученная Люси. Хозяин гостиницы, стоявший за приемной стойкой, завидев Леди Лизабет Шелдон, тут же узнал ее и поспешил приветствовать со всем радушием и некой долей подобострастия, ведь не каждый день его гостиницу жалуют вниманием титулованные особы.

— Миледи, как я рад вас видеть в нашем отеле, — его взгляд пробежался по количеству дорожных сумок, которые держали в руках двое носильщиков, затем он глянул в сторону Люси, признав в ней горничную. — Надеюсь, вы остановитесь в номере, который так нравился вашему батюшке, Лорду Уэлскому?

Лизабет молча кивнула и прошла к стойке, что бы оставить в соответствии с традицией свой автограф в книге гостей. Хозяин гостиницы собственной персоной проводил "дорогую гостью" до номера на втором этаже и удалился, чтобы распорядиться насчет ванны и раннего завтрака, как велела графиня. Сняв с себя верхнюю одежду, девушки присели в кресла, устало откинувшись на их спинки, украшенные вязаными салфетками.

— Миледи, можно я немного отдохну, хотя бы пять минуток, затем сразу же помогу вам раздеться? — жалобный голос Люси мог вызвать слезу даже у самого черствого человека.

Лизабет слабо улыбнулась, махнув рукой.

— Конечно, ты же устала больше, чем я, привыкшая к скачкам верхом… давай обе отдохнем и поговорим немного…

Люси благодарно посмотрела на хозяйку, чувствуя как от жара из камина, начали оттаивать окоченевшие руки и благостное тепло растекается по всему телу.

— Я вся внимание, миледи.

Лизабет немного помолчала, затем продолжила:

— Я думаю, что нам нужно попасть в Лондон. Там я встречусь с одним человеком, очень нужным мне человеком… . Затем я пообщаюсь с юристами моего покойного батюшки, надо кое-что выяснить о наследстве, — Лизабет зажала пальцами руки переносицу и, вздохнув, закрыла глаза. — А после отправимся в одно из северных графств, но не очень далеко от Лондона, куда именно еще подумаю, где с божьей помощью нам удастся снять приличный для леди с горничной домик с удобствами, кухаркой и садовником, в котором и проживем до следующей весны. Вот такие у меня планы, Люси.

— Миледи, в Лондоне мы остановимся в вашем доме Уэлс-холле? — спросила Люси, разминая шею круговыми движениями.

— Нет. Люси, нам нельзя там показываться, мистер Шелдон будет искать меня в фамильном доме в первую очередь…, — миледи открыла глаза и улыбнулась, глядя на разрумянившуюся девчушку шестнадцати лет от роду. — Мы поселимся в одном маленьком частном пансионате, но не дольше, чем на две недели. Об этом пансионате я слышала от своей подруги, мисс Хорвард, с которой мы дружили в Пансионе для благородны девиц в Корнуолле. Интересно, где она теперь и что с ней?

Люси промолчала, вопрос, скорее всего, не требовал от нее ответа, так как девушка не была знакома с подругой миледи и не могла вести беседу о той, не будучи ей представленной. Горничная встала и подошла к саквояжам, которые были составлены на полу возле диванчика в стиле "рококо". Она достала домашнее платье хозяйки, положила его на согнутую руку и прошла в спальню. Разложив его на широкой кровати с балдахином, вернулась в гостиную.

— Позвольте помочь вам раздеться, миледи, — обрилась она к Лизабет.

— Буду тебе весьма признательна, девочка, я, оказывается, устала больше, чем думала, — ответила Лизабет.


***

Едва забрезжил рассвет, Эдмонд пришел в себя. Во рту все пересохло, голова раскалывалась, почему-то болели ребра. Он поднялся, чертыхаясь. Удивился, почему у него расстегнуты брюки? Ничего не мог вспомнить… что-то очень важное упустил. Потер глаза, затем встал и застегнул ширинку. Обратил внимание на пятна алкоголя на рубашке… ага, и стакан валяется на полу. "Опять напился", — пронеслось в голове, — "так и алкоголиком недолго стать. Запьешь тут, женщина, в которую страстно влюблен, тебя отвергает… Лизабет… хм-м-м… вроде бы припоминаю, сидели вчера здесь, разговаривали… ". Он осмотрелся, и заметил, что возле стола на полу разбросаны листы бумаги, тут же лежит его пиджак. "Что это он там делает?" Поднял его и проверил внутренний карман. "А где же пакет с документами? Украли, что ли?" — беспокойство начало нарастать. Надеясь, что он мог выпасть из кармана, наклонился и пошарил рукой под столом, как вдруг обнаружил заветный пакет и довольно крякнул. Тут же засунул его снова в карман пиджака и прошел к окну.

Полюбовавшись немного рассветом, Эдмонд вспомнил все события вчерашнего вечера. Протянул руку к затылку и пощупал шишку на голове. "Ах, Лизабет, вот это женщина! — восхищение и гнев смешались воедино. — Ну, ты все равно от меня так просто не отделаешься, ты будешь моей. женой ли, любовницей, уж я сам решу, как только вкушу все твои прелести… ".

Он вышел из кабинета и быстро взбежал по лестнице на второй этаж. Пройдя по коридору, остановился возле двери в комнату девушки. Прислушался, было тихо. Решительно открыв дверь, он вошел и сразу понял, что что-то не так. Прошел внутрь и осмотрелся. Вроде бы все прибрано, аккуратно… но почему-то ощущение такое, словно хозяйка покинула комнату надолго. Задумчиво глядя перед собой, Эдмонд прошел к кровати и дернул шнур для вызова прислуги. Тут его взгляд упал на сундук из красного дерева, вид которого заставил его тут же присесть рядом. "Какой необычный сундук, — подумал Эдмонд, прикасаясь руками к камням на нем, — очень похоже на драгоценные камни… рубины, изумруды… аметисты?… Да это же целое состояние!!! Сокровище чистой воды!!!".