Но очевидно, что я так и не решаюсь произнести это вслух. Финн уже давно вынес свой вердикт и повторил его мне неоднократно. «Ты не можешь любить Дэра», – сказал он. Но он ошибся. Я могу. Я уже люблю его.

– Я не хотела подставлять тебя, – отвечаю я, и это правда, но только частично.

На самом деле основной причиной было то, что я хотела увидеться с Дэром наедине.

Финн не верит мне, потому что слишком хорошо меня знает. Он знает меня лучше, чем кто-либо. Он провожает меня до комнаты, и когда мы приближаемся к двери, он касается моего локтя.

– Тебе нужно следить за своим поведением. Элеанора хочет убедить маму, чтобы ты осталась жить в Уитли и весь год проводила под присмотром Сабины. И это еще самое лучшее из того, что она предлагала. Ты действительно хочешь этого?

– Нет, конечно же, нет, – быстро отвечаю я, потому что сама идея существования отдельно от Финна заставляет мое сердце сжиматься и тяжелыми, словно молот, ударами биться о грудную клетку.

Но в то же время мысль о том, что я буду здесь, рядом с Дэром, заставляет мою душу парить над землей.

Я полна противоречий, бесконечных, бесконечных противоречий.

Финн успокаивается, и мы желаем друг другу спокойной ночи. Сегодня он спит в своей комнате, потому что не знает, насколько я нестабильна и полна смятения.

Я не могу найти для себя верного решения, я не могу успокоиться.

Моя кровь мчится, мчится, мчится мощным потоком по венам, прямиком к сердцу, с силой ударяя где-то в области висков, а мои ноги в любую секунду готовы сорваться на бег и унести меня далеко-далеко отсюда… стремглав по лестнице, оставляя позади двери нараспашку, прочь из этого дома.

Но конечно же, я этого не сделаю.

Я остаюсь в своей постели, словно прикованная к ней, словно невидимые кандалы существуют на самом деле. Я стараюсь не обращать внимания на бурный поток мыслей у меня в голове, на не знающие покоя пальцы.

Проходит несколько минут, когда до меня доносится чей-то пронзительный крик. Он разносится по всем залам и комнатам, через ночь. И я покрываюсь мурашками, потому что ко мне приходит ужасающее осознание.

Дэр сейчас в больнице, его нет в этом доме.

И все это время это был не его крик.

Я в шоке, я в замешательстве. Я ничего не понимаю.

Я стараюсь сфокусироваться на этом безумном вое, оглушительном визге и все больше размышляю о жизни в Уитли. Думаю, здесь ничто не является на самом деле тем, чем кажется. Я уже не знаю, кому я могу доверять, а кому – нет.

Наконец крики утихают, а затем и вовсе уходят в ноль, и только теперь я могу расслабиться, позволить своему телу отдохнуть посреди мягких простыней и одеял.

Ничто не является тем, чем кажется, и я не знаю, кому можно верить.

Я знаю только, что Дэр здесь изгой, презираемый всеми вокруг, и я ненавижу этих лживых и лицемерных людей, которые превращают его жизнь в подобие ада. Это несправедливо. Если бы я могла это изменить, я бы обязательно сделала это. Потому что Дэр заслуживает Солнце, Луну и все небесные светила, вместе взятые.

И возможно, я так и сделаю. Возможно, мне удастся найти способ все изменить.

Я проваливаюсь в сон, а мои челюсти остаются плотно сжатыми. Мое тело расслабляется, и я концентрируюсь на мыслях о Дэре. Я размышляю о том, какой была бы эта семья, если бы его вообще не было бы на свете, если бы он был в безопасности в какой-нибудь другой, параллельной реальности.

Я люблю его достаточно, чтобы считать это хорошим вариантом для него, даже если бы это значило, что его больше не будет в моей жизни.

Одна мысль о том, что я больше никогда не увижу его рядом, разбивает мое сердце вдребезги. Но едва я представляю, что он мог бы жить в доме, где его все любят и ценят, – это заставляет эти осколки снова собраться в единое целое.

Он этого заслуживает.

В этом истина.

* * *

Проснувшись утром, я подозрительно оглядываю всех присутствующих за завтраком.

Я всегда думала, что это Дэр кричит по ночам, когда Ричард избивает его, а все семейство просто закрывает на это глаза, стараясь делать вид, что не замечает происходящего. Но если дело не в этом, за что я теперь благодарна небу, что в действительности происходит в этом доме?

Мама безмолвно отправляет в рот один кусочек завтрака за другим, а я, как обычно, размазываю еду по тарелке, пытаясь не обращать внимания на обеспокоенные взгляды Финна в мою сторону и холодность бабушки.

Ее пальцы напоминают мне паучьи лапки, когда она обхватывает ими стакан с соком: такие же тонкие и длинные. Я вижу в ее глазах ледяную гладь металла, когда она смотрит на меня поверх бокала, поэтому в ответ мне приходится отвести взгляд. Я озираюсь на стену, на стол, на свою собственную руку. На что угодно, только бы не видеть этих ужасающе холодных глаз.

Я пробегаюсь пальцами по рисунку из вен на моем запястье, ясно виднеющемуся под кожей. Я знаю, что там пульсирует, пульсирует, пульсирует моя кровь, разнося жизнь по моему телу. Моя кровь голубая. Моя кровь красная. Это моя кровь. Я продолжаю разглядывать свою кожу, то, как она тихонечко пульсирует в том месте, где проходит вена, огибая мою руку и скрываясь от глаз, когда я двигаюсь.

– Калла!

Мама вторгается в ход моих мыслей, и я вынуждена резко перевести внимание на нее.

– Да?

– Постарайся не уходить слишком далеко от дома сегодня, – просит она меня, и на ее лице появляется какое-то странное выражение, что-то омрачает ее прекрасные черты.

Что-то.

Что-то.

Я не могу распознать, что именно.

– Джонс сегодня заедет в больницу за Дэром? – спрашиваю я, когда она опускает свой стакан на стол.

Мама слегка откашливается, а Элеанора безмолвно замирает.

Бабушка пристально смотрит на меня, и сердце начинает биться чаще. Почему мне никто не отвечает?

– Тебе следует хорошенько отдохнуть сегодня, Калла, – наконец произносит Элеанора, оставляя мой вопрос без внимания. Мама снова пытается откашляться как-то странно и очень тихо. Волоски на моей шее встают дыбом, потому что происходит нечто…

Странное.

Странное.

Странное.

– Дэр ведь возвращается домой сегодня, правда? – снова задаю вопрос я, на этот раз более твердо, обращаясь по большей части именно к маме.

Она долго разглядывает вареные яйца на своей тарелке, прежде чем перевести взгляд на меня.

– Тебе правда нужно отдохнуть сегодня, моя хорошая. Ты слишком напряжена последнее время.

Ее лицо кажется мне подозрительно безэмоциональным, от этого внутри поднимается паника, словно волна цунами, сметая все на своем пути и угрожая разрушить меня до основания.

– Со мной все хорошо, – в конце концов удается произнести мне, – я в порядке.

Мама покачивает головой, а Финн берет мою руку в свою под столом, чтобы никто не видел. Сначала он слегка сжимает мои пальцы, затем сильнее. Это наш бессловесный сигнал о том, что нужно не обращать внимания на происходящее. Но как он может просить меня не обращать внимания на то… что происходит… с Дэром?

Нет.

Ни за что.

Я поворачиваюсь к нашей бабушке.

– Дэр приедет сегодня к ужину?

Финн сжимает мои пальцы достаточно сильно, чтобы в них перестала поступать кровь, но мне уже все равно. Я концентрируюсь на лицах собравшихся в этой комнате, на их предательских вероломных лицах.

За столом так тихо, что я могу расслышать скрип подошв под столом, стук серебряных приборов по фарфоровой посуде, мирное дыхание. Я пытаюсь сосчитать свои собственные вдохи и выдохи.

Один.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Прежде чем я успеваю сосчитать до шести, Элеанора резким движением отодвигает свой стул от стола и направляется в сторону двери.

– Ты нездорова, девочка, – тихо говорит она, не замедляя шаг, – отправляйся в свою комнату, я пришлю к тебе Сабину.

Мама отводит взгляд в сторону, а Финн сжимает мою руку еще сильнее. Внутри у меня зарождается мрачное гнетущее ощущение, словно демон садится мне на грудь, наваливаясь всей своей тяжестью.

– Но что случилось? – кричу я ей вслед, потому что мне становится очевидно, что она единственная, кто знает ответ.

Но она хранит молчание. Тишина накрывает все вокруг. Все, кто остался за столом, помимо меня, сидят поджав губы, и мне становится по-настоящему жутко.

Где Дэр?

Я поднимаюсь со стула, а мою грудь сдавливает панический страх. Крепко, крепче, еще крепче. ЯНеМогуДышатьЯНеМогуДышатьЯНеМогуДышать. Я падаю на пол, и меня словно прибивает к нему. Чугунный якорь, огромная морская птица, камень… Все это лежит неподвижным грузом на моей груди, стремясь сломать мои ребра, разрушить меня целиком, только бы не дать мне двинуться с места. Мое тело распласталось по полу, мое сердце вот-вот треснет от боли, мне нечем дышать.

Мне не хватает воздуха.

Лицо Финна мелькает где-то рядом с моим.

– Калла, дыши! – требует он, словно это так просто, его рука держит мою, а голубые глаза наполнены беспокойством. – Дыши!

Я не могу. Я не могу. Я не могу.

– Финн, – шепчу я, но это единственное, на что я сейчас способна: скупая мольба.

Что-то здесь не так.

Что-то.

Что-то.

Что-то.

Все.

Я это чувствую.

А потом я не чувствую ничего, потому что все вокруг расплывается и исчезает.

Когда я открываю глаза, я одна в своей комнате. Снаружи темно: должно быть, раннее утро. Я проспала весь день и всю ночь, что, возможно, было последствием излюбленных отваров Сабины. Я потягиваюсь, потираю заспанные глаза и, наконец, усаживаюсь в постели.

Я одна.

Дэр.

Дэр.