Александра Ермакова - Лютый: Чужая Моя!

— Прости, — ворчит Лютый и без особого желания принимает вызов: — Лютов, слушаю. — Короткая пауза. Взгляд Сергея с сурового меняется на озадаченный. — Да, я. — Вновь небольшая пауза. — Да. Моя жена!

То ли на самом деле выстрел звучит, то ли меня оглушает услышанное.

— Да, понял, — Лютый поспешно встаёт с постели. Взгляд прямой, решительный. Телефон все ещё возле уха, но Сергей торопливо одевается: — Ещё раз, где она? — Хорошо, спасибо, скоро буду, — махом сбрасывает звонок и оборачивается ко мне. — Прости, но мне надо уходить.

Я, как идиотка, сижу на постели и мну в кулаках простынь, не в силах отвести глаз со спешно одевающегося Сергея.

— Ты… — запинаюсь на мысли, потому что собрать их в кучу не получается, — женат? — наконец заканчиваю.

Варя

Лютый коротко бросает взгляд, уже обуваясь:

— Да!

— Но… как же… — сбивчиво бормочу. — Ты… мы… зачем?..

— Варь, ты что реально думала, что я сижу и жду, когда же ты ко мне прибежишь?

Очень неприятное замечание. Сродни звонкой затрещине.

Даже смаргиваю накатившую темноту:

— Нет, не думала. Но нельзя же было вот так… — по-прежнему путалась в мыслях и роившихся в голове вопросах, — умолчать!

— Я не умалчивал.

— Не сказал!

— Когда? Не про меж траха вставлять? — хмурится Лютый. — Но если бы спросила, обязательно сказал.

— Чёрт! — кусаю губу. — Как же ты мог?.. Зачем, если… женат…

— Не строй из себя святую! Ты тоже замужем, и тебя это не остановило!

— Но у меня другие обстоятельства… — умолкаю, остро осознав, как была не глупа! Опять! Только теперь поддавшись слабости!

— У меня тоже много обстоятельств, — останавливается у постели Лютый и смотрит с укоризной, — но я всегда отвечаю за свои поступки. А теперь прости, мне правда нужно спешить. Если хочешь, мы об этом поговорим. Но не сейчас. Моя жена в больнице. В тяжёлом состоянии.

— Что случилось?

— Я это тоже хочу узнать.

— Да, конечно, — шаблонно киваю, не веря что это происходит со мной.

— Мне пора, — роняет Сергей с толикой вины.

— Угу, — бесцельно смотрю как он идёт на выход.

Вроде просто закрывается дверь, а на деле рушится моя робкая и такая светлая мечта о счастливом будущем.

Сергей уходит, не поцеловав, не пообещав что-либо, даже не взглянув на меня напоследок. Уходит так, словно покидает любовницу, к которой больше не собирается вращаться.

Сижу опустошенно.

Надломленно.

Что я наделала?

Зачем я ему разрешила себя касаться?

Как он мог изменить своей жене?

Ладно я, у меня другая ситуация, но ведь он… Уверена, Сергей не мог жениться на женщине, на которую ему плевать. Думаю, она хорошая, добрая и не заслуживает того, чтобы с ней так поступали.

Мы предатели!

Я переживаю не за то, что изменила Тимуру, больше ратую за то, что Сергей изменил своей жене.

Чёрт! Если бы знала, что он женат, ни за что не позволила себя коснуться.

Как же это всё грязные, подло и низко. Я прекрасно знаю, каково это… быть той, кому изменяют. И вот опять оказалась не в правильной ситуации.

Первый раз, послушала голос сердца, а вышло, что это ничем не лучше попытки жить по уму и расчёту!

Встаю с постели, торопливо собираюсь — сюда ночевать не вернусь!

Уже утро! И сегодня последний день.

Нужно быстрее разделаться с делами, и уезжать домой!

Принимаю душ, одеваюсь. Вещи просто закидываю в чемодан, и оставляю весь свой багаж у входной двери на тот случай, если придётся сбегать.

Не хочу больше видеться с Лютым!

Не уверена, что смогу держать себя в руках.

Пусть поступлю как трусиха, но лучше совестью мучиться, чем сердце рвать на куски.

В зал иду с коллективом, потому что жутко не хочу оставаться одной. Лучше в толпе, нарочито улыбчивой и позитивной.

На конкурсе моя подопечная занимает первое месте в своей номинации. И сразу после награждения ей прилетает несколько достойных предложений от питерской и московской танцевальных школ. Это гораздо перспективней того, что могу дать. Тем более, будет проще поступить дальше в вуз, и я ей об этом, конечно же, говорю.

Другие наши танцевальные группы тоже занимают призовые места, что тоже весьма полезно для нашей школы, с точки зрения успеха и престижа.

По возвращению в гостиницу, объявляем сбор. Хожу по номерам и помогаю девочкам подготовиться к отъезду, потому что многие из них юны и не имеют такого опыта. За несколько часов до отъезда, возвращаюсь свой номер.

Бегло проверяю всё ли собрала, ничего ли не оставила, как в дверь раздаётся стук.

Моё сердечко ухает куда-то в печёнку аккурат ему.

— Кто? — осторожно подступаю, опасаясь услышать голос Лютого.

— Варвара Константиновна, я не могу найти свою косметичку, — жалобным голосочком тянет Анюта Васильева, самая младшая из подопечных.

Облегчённо выдыхаю:

— Сейчас глянем, — налепив на лицо улыбку, открываю дверь, — пошли, — выхожу из номера и утягиваю Анютку за собой, — посмотрим у соседок. Может нечаянно кто-то в спешке себе запихнул.

Косметичку находим…

Я возвращаюсь к себе, но только закрываю дверь, вновь раздаётся стук.

С тяжким вздохом открываю и замираю — Тимур!

— Привет, малыш, — широко улыбается муж и шагает ко мне с объятиями. Не успеваю что-либо сказать, он меня уже кружит в номере и лицо осыпает беглыми поцелуями:

— Я так скучал, малыш. Думал, выть буду от тоски. Трубку грыз, как к тебе хотел…

Он что-то ещё говорит, говорит, а я словно выстрелом оглушена. И в себя прихожу, когда Гончий вместо милых обнимашек, затевает другие, куда более тесные и интимные игры.

— Тим, Тим, — уворачиваюсь от его губ, — я так устала. Прости, — бубню, старательно выбираясь из его плена.

— Издеваешься? Я летел к тебе. Хочу побыть с тобой хотя бы пару часов, — целовать прекращает, но рук не разжимает.

— У нас сборы, — нахожу новый довод не допустить близости. — В любой момент могут прийти…

— Плевать! Запру тебя здесь, и пусть хоть дверь сносят, — тихо посмеивается Гончий, медленным покачиванием меня двигая к постели.

— Тимур, — осекаюсь, взгляд мужа леденеет:

— Опять включаешь морозильник? — прищуривается, словно ждёт подтверждения своих догадок. — Или без меня было так хорошо, что забыла о нашем соглашении.

— Каком соглашении? — озадаченно уточняю, уже чувствуя ногами край постели. — Тим, — обескураженно роняю, — у тебя были планы, да, но я сюда ехала, чтобы…

— Я просил дать мне шанс, — чеканит Гончий, пиля меня грозным взглядом. — Ты меня прокатила, что ли? Получила своё — а меня нахер?

— Нет, ты неправильно…

Прикусываю язык, когда Тимур меня прихватывает за затылок. Грубо, но не больно. Скорее инстинкт срабатывает, память хорошая, что он на грани, и если продолжу — меня ждёт насилие.

— Прошу, не делай этого с нами опять, — вместо рыка, в его голосе слышу искреннюю мольбу. — Я не хочу быть чудовище с тобой, но меня слепит от ревности. А я не привык ревновать. Не привык бегать за женщиной, обычно они добиваются моего внимания. Я не привык быть ненужным. Мне нужна любовь, а не сопротивление. А с тобой сразу всё было не так. Не отталкивай меня сейчас, когда я готов меняться. Я ломаю себя для тебя. У нас будет всё хорошо, просто дай мне шанс, — на его глазах сверкают слёзы. Он меня убивает! Специально или нет, но попадает в цель. Мне так больно, что тоже плачу. Плачу не от того, что меня трогают его слова или пугают скрытые угрозы, а потому что… его выходка хоть и спонтанна, но бьёт в открытую рану.

Чего не отнять, Гончий всегда умел попасть в момент. Он, словно хищник, чувствовал, что вот-вот жертва уйдёт.

Мне совершенно не хочется его поцелуев — меня тошнит от одной мысли, что он коснётся меня там, где касался Лютый. Ну вялую попытку выбраться из объятий, вновь прерывает более грубым хватом и хозяйским поцелуем, грозящим перерасти в очередное насилие.

Я сдаюсь.

Ненавижу себя и презираю, но позволяю Тимуру меня взять, перед глазами удерживая образ Серёжи. Пусть мне не было так же хорошо, как Лютым, но, крайней мере, я смогла пережить очередной акт с мужем.

Несмотря на сборы и суету, нам с Гончим никто не мешает.

Лежу и смотрю в никуда, утопая в неутешительных мыслях.

Будущее мрачно, мне тошно… хоть вешайся!

— Нам уже пора, — бурчу, не поворачиваясь к Гончему. Знаю, что слышит, потому что какое-то время Тимур лежит полубоком, рукой подпирая голову и смотрит на меня. Смотрит пристально, словно выискивает во мне ответы на свои невысказанные вопросы, которые его гложат.

А я молчу.

Просто гляжу в потолок и пытаюсь понять, как буду жить дальше.

— Может здесь останемся? Хотя бы на ночь? — тихо бормочет Тимур, не сводя глаз. Чувствую кожей его взгляд. Морозит, щекочет… до кишок пробирает.

— Я не могу, на мне обязательства по группе. Родители доверили своих детей именно мне! — нахожу разумный ответ для отказа. — Будет неправильно, безответственно, если я останусь. В следующий раз мне просто не доверяет, если вообще захотят продолжать обучать в моей школе детей, — чтобы больше не тянуть время, встаю с постели. Да и продолжать не хочу, поэтому и одеваюсь.

— Варь, — меня со спины к себе крепко прижимает Тимур. — Просто скажи, что у нас всё нормально, — шепчет с придыханием в затылок. — Что ты ещё моя. Что я тебя не потерял, — целует в шею.

Меня сейчас точно вытошнить! Так мерзко… что передёргиваю плечами. Выбираюсь из его объятий и продолжаю одеваться: