Александра Ермакова - Лютый: Чужая Моя!

— Замечательно, — шаблонно отзывается Лютый. Так и вижу, как Сергей кивает. Это молчание висит недолго:

— Я вот по какому поводу звоню, — наконец Лютый решает перейти к главному. — Ты серьёзно говорила по поводу документов? Всё остаётся в силе или ты всё-таки передумала и приняла мой подарок?

— Нет, конечно! Я привыкла отвечать за свои поступки, какими бы глупыми они не были. Если сказала, что не отдам их Гончему, так и будет. Просто у меня не было возможности от них избавиться.

— Ты же понимаешь, что несмотря на срок давности, они всё равно имеют силу, — поясняет Сергей то, что я и без него понимаю.

— Конечно, поэтому если у тебя есть такая возможность аннулируй их…

— Юридически это возможно только с твоей подписью… И если ты….

— А вот это невозможно… — опускаю взгляд, носочком туфли попинывая невидимые камушки на полу. — Тимур меня скорее убьёт, чем позволит это сделать. Странно, что до сих пор волоком не оттащил к нотариусу восстановить права, — роняю мысль.

— Да, странно, — мрачно брякает Лютый. — Видимо побоялся скандала, если вздумаешь при посторонних отказываться…

«Мог бы шантажом», — нагоняет меня поздняя мысль. И теперь всё кажется странным.

— У меня есть мысль, как провернуть, но это подсудное дело.

— Подделать мою подпись? — оживляюсь я. — Сделай, а я… подтвержу, что это моя…

— Мда? Думаешь я настолько бесстрашен? Нет веры вашей семье, можешь обижаться, можешь нет, но это так, — убивает правдой Сергей.

Продолжаю изучать пол и носки туфель:

— Мне искренне жаль, что у тебя сложилось такое впечатление о нас. Не скажу за Гончего, он сложный человек, но я… я другая. И не обижаюсь, я тебя понимаю. И очень хочу, чтобы всё было по-человечески. Чтобы между нами не было прежних обид, недоговоров. Может, дружбы не вернуть, но и вражды хотелось бы избежать.

— Тогда это не лучший вариант примирения, — задумчиво мычит Лютый. — Это ещё сильнее обозлит Гончего.

— Я ему говорила, что мы не имеем права на твою часть, и его проблемы, если он с этим не согласен. Да и не за него волнуюсь, я… — заминаюсь, сказать, что на душе не могу, но и более понятно объяснить свой поступок должна: — я… чувствую свою вину, и мне это не нравится. Меня это гложет, а нет ничего страшнее, чем собственная совесть, не дающая покоя. Прошу, не усложняй…

На линии вновь висит молчание. Щекотливое, задумчивое. Нужно бы сбросить звонок, но не могу… жду… пусть первым положит трубку.

— Хорошо! — тихо нарушает тишину на линии Сергей. — Мы попробуем провернуть махинацию. Я тебе её озвучу, а ты скажешь, возможен такой вариант или нет.

— Идёт, — закусываю губу.

— Итак, вариант онлайн посещения нотариуса. — Ты во сколько на работу приходишь?

— Вечером, так как все дети учатся, и у нас занятия в основном в вечернее время.

— Хорошо, — бегло обрисовывает предложение Лютый. По итогу завтра в вечером мы созваниваемся по видео-звонку. Будет конференц вариант. Я, он и нотариус.

— Принтер, сканер факс есть?

— Да, — киваю в такт его вопросам.

— Этого более чем, главное, чтобы Гончий не заявился. Он точно не придёт?

— Нет, — ни на миг не сомневаюсь в ответе. — Он здесь бывает крайне редко — только если я прошу.

— Отлично! Напишешь заявление, поставишь резолюцию, отправишь — и дело будет сделано! — на словах кажется легко. — Ну что, с таким ты справишься?

Я прекрасно осознаю какие последствия меня ожидают, когда это случится, но всё равно киваю:

— Да, Серёж. Даже под угрозой смерти я это сделаю. Моя семья перед тобой в большом долгу, а я привыкла платить по счетам.

— Ты мне ничего не должна. Никогда не была должна. Надеюсь, — секундная заминка, — и ты на меня не держишь зла…

— Конечно же нет, — заверяю с кивком, а в горле першит, на глазах слёзы. — И если это всё, прости, мне пора. До завтра, — торопливо сбрасываю вызов, страшась, что разговор перейдёт на личное, и тогда я какой-нибудь мелочью выдам свои чувства.

Дома Гончий всё время уточняет, всё ли у меня хорошо. Я сказываюсь уставшей и рано ложусь, всю ночь гоняя суетные мысли по кругу. На следующий день трясусь, точно испуганный заяц. Пока еду на работу, мерещится хвост… Вхожу в танцевальную школу, будто шпионка, но уже на месте — рабочие моменты помогают абстрагироваться, и к моменту звонка, я уже более-менее спокойна.

Несмотря на опасения процедура подписания у нотариуса документа о передаче прав Сергею посредством видео-связи и современных технических средств проходит без проволочек. Главная махинация заключается в дате… задним числом, что нотариусу, в случае более дотошного и тщательного разбирательства, грозит большими проблемами. О чём меня предупреждают, и я клятвенно заверяю, что повязана с ними в деле, и нести ответственность буду наравне с каждым.

Прощаюсь быстро, но не потому, что боюсь разговоров, а потому что в дверь стучат: «Варь, ты на месте?», аккурат вопросу Лютого:

— Надеюсь, ты отдаёшь отчёт в том, что мы сделали?

— Конечно… Прости, меня уже ищут по работе, — только брякаю, стук повторяет и звучит голос Александра Игушкина, одного из преподавателей:

— Варь, в зале с освещением проблема…

— Всего хорошего, — выключаю видео-связь и бросаю Саше: — Здесь, сейчас разберусь.

Не самолично, естественно, но хватая трубку стационарного телефона, покидаю кабинет, по ходу набирая электрика.

А через несколько дней дома меня встречает погром.

Возвращаюсь с работы, а там словно война прошлась.

Вещи грудами на полу. Там же предметы декора, книги, журналы. Даже редкие картины на стенах и те — разобраны на составные: холсты отдельно, рамы тоже!

Из глубины квартиры слышится голос Гончего.

Муж матерится на чём свет стоит…

Ошарашено переступая через груды вещей, приближаюсь к эпицентру.

Тимур в дальней комнате, в будущей детской.

Сходит с ума, и теперь копошится вещах, которые мы купили для нашего ребёнка.

Застываю в дверном проёме:

— Что ты делаешь? — Возможно в данной ситуации это самый глупый вопрос, но другого не рождается.

— Я найду эти грёбаные документы! Они мне нужны! Без них нам смерть!!! — Гончий продолжает громить детскую, в глазах сумасшествие.

Я понимаю, случилось что-то авральная, возможно, до мужа долетел слух, что Сергей пытается вернуть права. Если уже не предъявил…

Пятой точкой ощущаю, что мне грозит порка.

Отступаю, но далеко не успеваю убежать, Тимур меня настигает точно хищник жертву — нагоняет у двери в ванную комнату, где я хотела скрыться от него. Хватает меня за плечи и, поворачивая лицом к себе, рывком притягивает.

— Скажи, где они? — встряхивая, требует. — Ты же понимаешь, что от этого зависит бизнес? Ты же понимаешь, что без этих документов на руках нас могут убить???

Такой глупости не поверю, потому что Тимур готов на любую ложь, лишь бы заполучить эти бумаги. А вот то, что их отсутствие осложняет разные махинации — как пить дать!

— Я тебе уже говорила, у меня их нет!

— Потеряла? Избавилась от них? Не верю, что можешь быть настолько тупая.

— Тупая! — киваю в такт его словам. — Потому что… вернула их Лютому…

Варя

— Когда? Я глаз с тебя не сводил… — сощуривает недоверчиво глаза.

— Это неважно, Тимур. Просто смирись, он в доле! Его часть, не наша!

Неверие в его взгляде сменяется отчаянием, растерянностью.

— Ты всё-таки большая дура, чем я думал, — опустошённо выдыхает Гончий. — Ты сама грызёшь руку, которая тебя кормит! Как можно вышибать скамейку, на которой сидишь? — голос наливается яростью, недоумением. — Ты нас уничтожила, понимаешь? Лютый… нас лишит всего! Избавится от каждого из нас: от тебя! Меня! Твоих ненаглядных родственничков!

— Он этого не сделает. Он не такой, как мы. Возможно, заберёт то, что ему причитается, но, однозначно, не опустится до убийства, — смотрю на Тимура без страха, и плевать если меня ждёт очередное насилие.

Я наконец-то говорю то, о чём думаю. Впервые осмеливаюсь, хоть и трясусь от страха.

— Я никогда не понимала погони за большими деньгами. Не разделяла желания быть богаче, чем есть.

— Это потому что ты никогда не знала нужды! А если бы неделями грызла одну корку хлеба, рассуждала бы по-другому…

— Возможно, но я не виновата, что родилась в обеспеченной семье. Не виновата, что была единственным, любимым ребёнком. Я не просила меня баловать! И сейчас не прошу меня осыпать бриллиантами, купать в шампанском. Мне хватает, что имею… И в отличие от тебя, я не потеряла человечности. Я понимаю, что есть границы допустимого. Это у тебя это мания. Не путай меня с собой!

— Ты рассуждаешь как животные, которое радо куску жрачки и траху в период овуляции! — шипит в лицо Гончий.

— А что в этом плохого? — озадачиваюсь, делая вид, что мне плевать на откровенное обзывательство. — Возможно, простые животные гораздо счастливее тех, кто вечно зачем-то гонится, кто уничтожает других, пытаясь обогатить себя, надивиться на ком-то…

— Это отличает человека от животного — нам всегда мало! Мы хотим большего и лучшего! И нам плевать какими путями этого достигнуть! — чеканит яростно Тимур, сжимая до боли мои плечи.

— Если так, тогда гордись, по твоим меркам ты самый что ни на сеть человечный человек… Твоя алчность и жестокость поражают. Твоя корысть и жадность неиссякаемы. Твоя беспринципность не имеет границ! Вот только, если ты весь такой-растакой «человек», объясни, как вышло так, что наш бизнес на грани?