Александра Ермакова - Лютый: Чужая Моя!

— Тим… — начинаю, но Сергей перебивает грозным рыком:

— Не смей мне лгать! НИКОГДА!

— Чшш, — кошусь на сына, который из-за нашей ругани начинает шевелиться и кряхтеть.

— Ты ему изменяла? — не унимается Лютый и бросает новый вопрос в лоб. От возмущения хапаю воздух:

— Как ты…

— С кем? — напирает Сергей.

— Ты… ещё больший козёл, чем он! — плююсь в сердцах. — Но он хотя был мне мужем, а ты…

— Их, что много было? — на своей волне опешившее Лютый.

— Только раз! — а вот теперь во мне возмущение бурлит. — С тобой! — припечатываю значимо.

Сергей бледнеет, взгляд становится рассеянным, ноздри нервно трепещут:

— Он не может быть моим, — с каким-то недоверием мотает головой. — Он ведь не мой?

— Когда ТАК задают вопрос, становится понятно, что желают услышать только один ответ. Что ж… — цежу сквозь зубы, преисполненная негодованием. — Нет! Артём не твой!

— Ты играешь на моих нервах? — прищуривается Лютый, словно не замечая, что малыш уже хнычет.

— Нет. Ты спросил, я ответила. Не хочешь слышать имя Тимура, тогда всё просто — это мой сын! А теперь, прости, — чеканю зло, огибая койку, чтобы подойти к сыну с его стороны, — мы разбудили Артёма! Я просила быть тише, а ты всё равно рычишь так, что он проснулся.

Но дойти не успеваю — Лютый хватает меня за руку и рывком тянет к себе:

— Мой? — глаза в глаза и так близко ко мне, что удушливо хватаю воздух:

— Отпусти! — накатывает чистейшая паника. — Не смей! — сипло, уже отравясь ароматом парфюма Лютого, а от него пахнет до умопомрачения вкусно. Сердце дико скачет. Боюсь до икоты, что он не послушает и… поцелует! Ещё больше, что не поцелует, а ведь я этого так хочу… До спазмов в животе, слабости в ногах, помутнения в голове.

И уже когда его губы почти касаются моих, а я нагло ворую его дыхание, едва не умирая от томления и трепета, Артём кричит с надрывом и Сергей меня отпускает толчком.

Торопливо отступаю. Беру сына на руки, прижимаю к себе, как спасение… барьер между мной и Лютым! Очень надеясь, что он не выдержит детского плача и сбежит!

Но я ошибаюсь!

Лютый не уходит, и пока переодеваю и успокаиваю сына, он на меня смотрит с каким-то задумчивым интересом.

— Неужели так сложно признаться? — наконец нарушает затянувшееся молчание Сергей, но в этот раз тихо, явно не желая опять разбудить малыша, который затихает на моих руках.

— Правда никому не нужна! — отзываюсь чуть слышно.

— Это ты так решила? — с надломом хмыкает Лютый.

— Я за мужем! У тебя есть жена! Да и зачем тебе я? Зачем тебе себя обременять ненужным ребёнком? А Тимур если и догадывался, всё равно принял его, как своего.

— Кто сказал, что ты мне не нужна? — изумляется Лютый. — Откуда глупое утверждение, что мне и ребёнок не нужен?

Нервно выдыхаю:

— Мы с тобой когда-то давным-давно разговаривали на тему семьи и детей, и ты проронил мысль, что дети при твоём образе жизни — это обуза. Слишком много хлопот!..

— Не будь дурой, Варя! — шикает гневно Сергей. — Редкий мужик хочет брака и детей! Но это не значит, что если подобное случится, они все как один, от них отказываются, — вновь переходя на повышенный тон Сергей, но только малыш начинает кряхтеть, Лютый благоразумно понижает голос: — Если бы я знал…

— Ничего бы не изменилось, — не даю договорить. — Я была по-прежнему женой Тимура. И он по-прежнему меня не отпускал! Я сделала то, что посчитала лучшим для малыша. По крайней мере, я так думала…

Сергей молча качает головой и безмолвие порядком затягивается.

Нервы щекотит.

— Когда же ты меня услышишь, Варь? Захочешь выслушать?

Варя

Стыдом обжигает лицо, прячу взгляд, утыкаюсь носом в малыша и несколько секунд их дышу, чтобы набраться смелости и вновь посмотреть на Лютого.

— Я не женат! Овдовел в том же году, когда мы… — запинается. Да и не требуется говорить. — Я тогда ушёл, — кивает, намекая на памятный звонок в единственную нашу ночь. — Звонили из больницы. Моя жена загремела к ним с воспалением лёгких, но ей диагностировали рак. Мы полгода сражались за её жизнь, но, увы, рак был прогрессивным и не операбельным, и Алёна быстро сгорела.

— Мне очень жаль, — искренне сочувствую.

— Мне тоже. Она была хорошей женщиной. И очень любила жизнь, — продолжает исповедь Сергей. — Я не был достоин такого светлого человека… несмотря на её доброту и чистоту, я так и не смог её полюбить так сильно, как стоило бы её любить! И презирал себя за то, что причинял ей боль, продолжая любить другую. Видит бог, я правда старался… тебя забыть! Я искренне пытался любить жену! Держаться от тебя на расстоянии, но когда ты оказалась близко, я не удержался. Всего одна встреча, и я тотчас поддался соблазну!

— Прошу, — молю, не в силах слышать такое душевное и сердечное. Такое, что заставляет меня, затаив дыхание, слушать. Такое, что зарождает надежду, о которой я и не смею мечтать!

— Ты мне нужна! Нужна, слышишь? — с чувством чеканит Сергей. — Может, хватит уже от меня бегать? В конце-концов ты мне должна! Не заставляй меня напоминать тебе о своих обещаниях. Не вынуждай принуждать…

— Серёж, я не отбиваюсь! Не отказываюсь… Я готова вернуть долг, но если мне не изменяет память, ты всего лишь хотел моё тело.

— А ты постоянно говоришь, что замужем! Не надоело от меня отгораживаться всякими разные отговорками?

— Да ладно! — фыркаю с шиком, чтобы не разбудить сына, мирно посапывающего у меня на руках. — Насколько я помню, когда приспичило, тебе было плевать замужем ли я, женат ли ты!

— И в этом ты виновата!

— Я? — распахиваю в недоумении глаза.

— А кто ещё виноват, что ты меня доводишь до безрассудства? Эх, берегись, Варь, доведёшь ведь окончательно. Соглашусь на тебя по кусочкам, как угодно, лишь бы добраться до твоего сердца!

— Чокнутый, — а сердце ему предательским боем отвечает. Так несётся. Будто выскочить из груди хочет. — Больной… — чтобы скрыть смущение, укладываю Тёму в кроватку.

— Знаю, Варь. Неизлечимо, — Лютый подкрадывается незаметно, как хищник к жертве. Стоит уже за спиной и жарко дышит в затылок.

А я дышу через раз.

Что же он со мной делает?!

По коже мчатся мурашки, от волнения едва держусь на ногах. И дико боюсь повернуться. Пропаду ведь! Как есть пропаду…

Вздрагиваю, когда его руки ложатся на мои плечи.

— Вот и скажи, Варь, — а ладонями скользит вниз, вышибая из головы всё разумное, а главное — силы сопротивляться и доказывать свою точку зрения. Словно ощущая, что я уже в его власти, что безвольная и податливая — разворачивает к себе лицом.

И это крах…

Мой!

Его глубокие и такие невообразимо красивые глаза меня гипнотизируют!

Я в плену…

Я его…

— Что мне надо сделать, чтобы ты наконец перестала от меня бегать? — и так пристально с ожиданием смотрит, что я невольно выдыхаю:

— Не люби меня так сильно! Это… безумно пугает.

— Я не умею по-другому. Не знаю как… это сильнее желания не любить! До тебя я вообще не думал, что подобное бывает. И как оказалось… я не полигамен, Варь. Такие, как я, любят один раз и до конца жизни. И я полюбил тебя! Сразу, как увидел! Но мне надоело пытаться тебя поймать. Мне надоело ждать, что ты всё-таки вспомнишь обо мне. Что наконец прозреешь и услышишь как ненормально бьётся моё сердце, когда ты рядом!

Словно в доказательство слов, берёт мою ладонь и прижимает к своей груди.

Делаю робкую попытку освободиться, но он настаивает. Мягко, почти моля взглядом, и я сдаюсь. Закрыв глаза, слушаю этот ударный ритм, который звучит синхронно моему… сумасшедшему и ярому. Будто две частички магнита, готовые пробить разделительные стены, чтобы наконец соединиться.

— Я не хочу больше ждать, когда же у тебя случатся какие-то очередные глобальные проблемы и ты прибежишь ко мне просить помощи. Я хочу быть с тобой! Хочу сразу решать все твои проблемы. А лучше их просто не допускать! Хочу воспитывать… нашего ребёнка. Богатая или бедная, умная или глупая, ты нужна мне! И сколько себя помню, я всегда хотел заботиться о тебе. Нормально это или нет, но когда я тебя увидел, сразу понял — ты моя! Жаль, что ты решила по-другому. И жаль, что все мои попытки заполучить тебя, тебя лишь пугали! Я не хотел пугать, и в отличие от Тимура, не собираюсь заламывать тебе руки. Я всего лишь предлагаю мне довериться и наконец быть моей! Если не хочешь, не буду принуждать тебя к браку. Если хочешь, у тебя будет собственная жизнь, своя квартира, работа… Но я прошу тебя быть в моей жизни! На любых твоих условиях, даже если это будут мимолётные встречи. Просто позволь мне заботиться о тебе. Хотя бы потому что этого жаждет моя душа. Если это не нужно тебе, это нужно мне!

Смаргиваю едкие слёзы, не в силах говорить.

— Варь, — так нежно, с чувством, с надломом, что задаюсь крупной дрожью и вцепляюсь в Лютого, чтобы не упасть от слабости в теле. — Варюш, — протягивает мурчанием, а по мне словно волна экстаза бежит, как сладко это звучит из его уст. — Неужели так сложно хотя бы раз, уступить мне в моей маленькой прихоти? Позволь болеть тобой…

— Серёж, — не могу больше молчать! У меня перехватывает дух: — Ты безгранично добрый. Невероятно сильный. Бесконечно терпеливый… И я не могу понять зачем я тебе? Я совершила столько ошибок, столько причиняла боли другим… и в особенности тебе, что ты меня ненавидеть и презирать должен!

— Пытался. Но не могу.

— Я… недостойна тебя. Я… ничего из себя не представляю…

— Ты для меня вселенная, Варь. Я задыхаюсь без тебя! А я хочу дышать полной грудью! Прошу, — с мукой и мольбой, — спаси меня… Излечи…