Варя


Почти неделю отец мрачнее грозы: хмурый, молчаливый. Лишь изредка слышу, как он в своём кабинете с кем-то ругается явно по телефону. Мать — собственная тень: заплаканная, потерянная, исхудавшая.

И меня утягивает полнейшая депрессия.

На балете всё не так. Дома — мрак и уныние…

Даже не знаю, как оказываюсь на мосту.

Нет, не собираюсь прыгать… Просто здесь мне лучше всего. Тихо, спокойно… Смотрю на воду и мирное течение.

— Если вы прыгните, я за вами, — раздаётся совсем близко приятный мужской голос. — Только плаваю плохо, поэтому если будете тонуть, боюсь, и я утону,

— Я не… — кошусь на незнакомца лет тридцати. Удивительная энергетика и сила. Красив и улыбчив. И взгляд, несмотря на темноту глаз, очень насмешливый.

— Вот и отлично, — ещё шире улыбается мужчина. — Не хотелось бы в такой пасмурный день умереть.

— А в какой хочется? — умничаю я.

— Как минимум в солнечный. И лет через… сто. Хотя, — игриво прищуривается, — Вы правы. С Вами хоть сейчас, и если придётся, сигану даже в Ад!

— Какая глупость, — кривлюсь пафосу незнакомца. — Умереть из-за незнакомой…

— Меня Тимур зовут, — с готовностью протягивает руку мужчина. И столько света излучает, что и солнца не нужно.

— Варя, — отвечаю пожатием.

— Ну вот, теперь мы знакомы, — не выпускает моей ладони — так и держит крепко в своей, тараня меня внимательный, нежным взглядом.

— Варюшка, значит, — на какой-то интимной частоте роняет Тимур, и я невольно засматриваюсь его губами. Или заслушиваюсь… тому хриплому тембру, которым он произнёс моё имя, но на свой лад.

— Ну, что, Варюшка, вы ведь не хотите моей смерти? — продолжая гипнотизировать бархатом глаз, роняется проникновенно. Так очаровательно и мило, что его голос кажется просачивается в меня через кожу.

— Нет, — искренне отзываюсь. Меня всегда вводили в ступор прямые люди.

— Тогда, — мягко сжимает мою ладонь Тимур, — ты пообедаешь со мной. А заодно расскажешь, что за херня случилась в твоей жизни, из-за которой ты плачешь, — сказано таким ровным тоном, что и отказаться невозможно.


Тимур для меня — неожиданное спасение.

Друг — которого так не хватало, и с которым очень спокойно и душевно. Просто и легко. И я цепляюсь за такого незнакомого, но уютного мужчину. Мы говорим несколько часов в дорогом ресторане, куда меня чуть ли не насильно тащит Тимур. Никогда бы не подумала что можно чужому, незнакомому человеку рассказать о том, о чём и думать было стыдно. То, из-за чего последние дни жила, как в тумане…

Ни разу не увидела на его лице презрения или осуждения. Он был внимателен, спокоен — и это придавало сил, уверенности в себе и в том, что всё наладиться.

— Ок, — хмурится Тимур, — он от тебя просто избавился. Не накручивай, — отваливается на спинку стула и с ленцой помешивает ложкой только что поставленный перед ним чай.

— Думаешь? — рассматриваю как в чашке кружится янтарная жидкость.

— Конечно! Ему была нужна причина, и он её нашёл. Дела, конечно, не ахти, — цыкнул Тимур, — и я ничего обещать не стану, — протягивает слова.

— Так и не надо, — испуганная его странной репликой, мотаю головой. — Спасибо, что выслушал… Это дорогого стоит. И не осудил…

— Ахах, — мягко смеётся Тимур. — За что? Что танцевать умеешь? Да ну тебя, — хохочет ещё душевней. — Любой мужик будет только за, если его любимая обладает пластикой и умеет танцевать. Говорю же — ему это было нужно сделать. Остальное — бред! Подумаешь, потанцевала в клубе. Сейчас девчата за так голыми отплясывают. И ничего, ещё никто от этого не умер…

— Вот видишь ты мне друга заменил…

— Друга? — вскидывает брови Тимур. — Нет, маленькая я тебе не друг.

Улыбка сходит с моих губ. Настроение опять падает.

— Я думала…

— Зря. Я не так бескорыстен и мил, как ты думаешь. Пошли, — встаёт из-за стола и протягивает руку.

Я с опаской смотрю на крупную ладонь. В голове отчаянные мысли, но их быстро отметает Тимур:

— Да не волнуйся ты. Не насиловать я тебя повезу — к тебе домой. А мне по делам срочно нужно. Я из-за тебя и так стрелку пропустил.

Уже было принимаю помощь, как со стороны раздаётся удивлённый голос мамы:

— Варя?

Испуганно оборачиваюсь — мама с подругой, Читинской Анастасией Михайловной. Видимо, гуляют, и сюда пришли перекусить.

— Мам, — от волнения торопливо встаю, и мы дружно переводим взгляды на Тимура.

Я — в ужасе и смятении. Мать — в недоумении и с нескрываемым вопросом.

— Тимур, это моя мать, Нина Сергеевна. А это, — аккуратным жестом указываю на её подругу: — Анастасия Михайловна.

— Можно просто «Настя», — протягивает ему руку Чипинская. Тимур галантно пожимает, с тихой улыбкой отвечая на широченную улыбку Анастасии Михайловны.

— Мам, — мямлю, и опять на него кошусь, не зная, как более точно представить родительнице. — Это… Тимур. Он…

— Я собираюсь жениться на вашей дочери, — так просто добавляет он, что мы хором ахаем: «Что?», но на разные лады.

— У тебя странное чувство юмора, — бурчу и настороженно ношусь на не менее обалдевшую мать.

— Я на такие темы не шучу… — Он видимо ещё хотел что-то сказать, но его телефон вновь оживает. — Простите, — мрачно выудив мобильный, виниться Тимур. Принимая вызов, отходит в сторону, ближе к бару, где на этот момент кроме бармена никого нет: — Да, братан, знаю, прости…

— Кто этот красавец? — мама смаргивает растерянно, провожая моего нового знакомого взглядом.

— Я… не знаю, если честно… — мямлю осторожно. Отвечая на немой вопрос в округлившихся глазах мамы, тихо признаюсь: — Мы познакомились несколько часов назад.

— Обалдеть, девочка, — вклинивается в разговор Анастасия Михайловна. — Как у тебя получилось его так быстро окрутить? — громко шепчет с искренним восторгом глядя на меня, словно я секс-гуру-съёма и сейчас поведаю секрет на миллион.

— Ничего не делала, — жму плечами.

— И поэтому такой самец хочет жениться? — скептически вздёргивает брови Анастасия Михайловна. — Ни за что не поверю, что бах — и влюбился! Как минимум — был минет! — кивает со знанием дела.

Мама тихо подвывает, бросая затравленные взгляды по сторонам. Я обречённо закатываю глаза. Чипинская — единственная из подруг мамы, позволяющая себе подобные словечки, подобным тоном и на подобные темы! Единственная, до сих пор не замужем, но при этом вполне самодостаточна. А самое главное — она оказалась единственной порядочной и нелицемерной из всех заносчивых, высокомерных особ, с которыми мама была вынуждена общаться. Анастасия Михайловна не отвернулась от подруги с тех пор, как в общих кругах поползли новости о нашем банкротстве, моём «загуле», и разрыве нашей с Виктором помолвки. Даже больше — рвалась помочь, но, увы, её связи не так богаты, как у тех, кто подставил отца.

— Ничего такого не было, — горячо заверяю, чтобы успокоить мать. — Мы только говорили…

— Надеюсь, о сексе, — не унимается Чипинская. — Иначе все мои познания о мужчинах разбиваются вдребезги… — умолкает, смотря мимо меня и улыбаясь такой широченной улыбкой, что солнце меркнет.

Оборачиваюсь аккурат приходу Тимура:

— Прошу меня простить, ваша компания прекрасна, но, к сожалению, мне нужна по делам.

— Да, конечно, — торопливо кивает мать.

— Конечно, конечно, — и Чипинская позволяет, хотя не думаю, что её мнение кого-то волнует.

— Вас подвезти? — взгляд Тимура порхает от мамы до её подруги и обратно.

— Нет-нет, — обе категорично качают головами, с такими идиотскими улыбками, хоть повесься!

— Мы только пришли, — добавляет мать. — Хотим посидеть…

— Вы… — Чипинская легкомысленно отмахивается, — ступайте, а мы тут, — косится на мать, а я затаив дыхание, молюсь, чтобы она не спошлила, как любила и практиковала, но Анастасия Михайловна благоразумно смягчает: — Вас чуть-чуть пообсуждаем.

Правду любила, как деньги, власть, мужчин!

И это расстрел!

Закрываю глаза от бессилия перед языком этой неугомонной женщины. Она очень хорошая, весёлая, но для меня громкая и резковатая, поэтому в её компании мне всегда не по себе. Она честная, прямолинейная, в общем, без костей в языке, и это смущает как сейчас.

И вроде мир уходит из-под ног, щёки пылают. Горю от стыда, не зная, как выкрутиться из ситуации, но вдруг… распахиваю глаза, а в мои губы насильно впечатываются… губы Тимура.

Без пошлости, без эротики, без любви — просто, коротко, властно.

Пока моргаю, он мне подмигивает, а женщин одаривает широченной улыбкой:

— Это, чтобы было о чём болтать. — И мне, не давая опомниться: — Ты готова? — как ни в чём не бывало. — Пошли?

— Д-да, — неосознанно, на автомате киваю, под впечатлением от происходящего.

— Хорошего вечера, дамы, — галантно склоняет голову Тимур, — Скоро увидимся, — бросает напоследок. Берёт меня за руку и тянет прочь.


— Ты ведь не серьёзно? — ошарашенно выдыхаю уже в машине.

— На тему?

— Женитьбы…

— почему нет?

— Потому что… мы не знакомы толком. У семьи проблемы. Я не подарок. Приданого нет…

— Меня это не смущает, — спокойно заверяет Тимур, коротко поглядывая и ведя тачку. — Брак необходим и твоей семье и моей.

— Твоей? — озадачиваюсь я.

— Ты пойми, влезать в чужие разборки без необходимости никто не станет.

А моя семья ценит узаконенные союзы. Ты мне пока никто, но став женой — люди моего отца за тебя будут рыть землю голыми руками.

— А кто твой отец? — робко уточняю я.

— Мамолаев, — просто роняет Тимур и я на миг погружаюсь в раздумья. Фамилия больно знакомая.

— Стой, тот самый Мамолаев — авторитет группировки чеченцев? — тихо, осторожно, почти извиняясь за предположение.