Ника разделась, накинула халат и услышала мелодию телефона. Девушка вздрогнула – кто может беспокоить ее в такой час? Но когда выскочила в прихожую и достала аппарат из сумочки, облегченно вздохнула – мама. Женщина частенько звонила дочери поздно, зная, днем она вряд ли возьмет трубку.

- Ника! – воскликнула матушка. – Ура, я до тебя дозвонилась! Привет!

Так начинался каждый их диалог.

- Здравствуй, мам, - откликнулась Вероника.

Слышать родного человека после напряженного дня было приятно. Впрочем, светлые эмоции быстро сменила тревога, едва мама заговорила дальше.

- Мы все еще собираемся ехать, - сообщила она, - хоть у меня давление жмет… Ой, положительные впечатления не повредят! Да и я соскучилась, тебя хочу увидеть. Мало ли что, все под богом ходим. Мама у тебя старая.

Ника плотнее запахнулась в халат, почувствовав холод.

- Ну вот чего ты, мам? – укорила она родительницу.

- Ладно, - отмахнулась собеседница, - просто имей в виду, в конце следующей недели мы будем в Москве. Не буду тебя больше отвлекать, а то Степа рассердится. Целую вас обоих! Пока.

- Спокойной ночи, мам, - проговорила Вероника.

Она опустила телефон в карман и шумно выдохнула. Как вот она сможет расстроить недомогающую мать? Женщина разнервничается, ей станет плохо. Ника убеждала себя, что именно поэтому не желает сообщить ей правду.

Но на самом деле в глубине души Вероники проснулась маленькая девочка, которая все школьные годы боялась разочаровать строгую мать. Мама хотела для нее самого лучшего. Постоянно ставила в пример ребят, которые добивались высот в учебе или спорте. Желала, чтобы и Ника покоряла новые вехи. Рисование мама не считала серьезным занятием. Водила в художественную школу, но больше потому, что девочка очень просила.

Сейчас, конечно же, мать была недовольна профессией Вероники. При разговорах о детской студии лишь вздыхала. От упоминания о заработках в сети цокала и просила, чтоб Ника старалась не напороться на мошенников. Лишь связь со Степой стала предметом гордости матушки. Звоня дочери, она порой спрашивала о нем больше, чем о самой Веронике. Всегда подчеркивала - рядом с таким серьезным и представительным молодым человеком Ника как за каменной стеной.

 

Вероника тяжело вздохнула и вытащила телефон. Поморщившись, нажала на нужный контакт. Ей ответили сразу.

- Да, Вероник! Соскучилась?

Ника закатила глаза от самодовольного тона Степана. Но делать нечего, нужно было пообщаться с бывшим женихом.

- Здравствуй, Степа, - произнесла она и, проигнорировав вопрос, перешла сразу к делу, - ты должен мне помочь.

- Интересно, - протянул мужчина.

- По твоей милости мама придумала какие-то общие прогулки, - Ника не сдержала раздражение, - я хочу, чтобы мы изобразили пару на один час. Посидим в кафе, а потом я буду говорить, что ты смертельно занят.

Слово «смертельно» она вдруг произнесла с удовольствием. Собеседник же хмыкнул.

- А что мешает сказать так сразу? Признайся, это просто повод для встречи! Давай будем откровенными, хочешь, я приеду прямо сейчас?

Глаза Ники на этот раз расширились.

- Нет! – быстро возразила девушка. – Пару часов и не более. Иначе мама соберется к нам в гости. Позже я найду более удачный момент и сообщу ей о нас. Сейчас ей и без того нездоровится. Надеюсь, ты хоть раз за это время проявишь человечность, хотя бы в память…

- Да без проблем, кис, - перебил ее Степан, - а подходящее время, вот увидишь, не понадобится.

- Я свяжусь с тобой… - Вероника больше не могла слышать его невозмутимый тон.

***

Егор рассказывал прелестной лесной фее о безобразной ситуации своей жизни и сам внутри содрогался от острых воспоминаний. В последние месяцы он в прямом и переносном смысле скрылся со своей Аськой от всего мира за кованой решеткой. И ни с кем не обсуждал причины этого поступка.

Зверев никогда бы не подумал, что с ним случится такой мерзкий инцидент. Его ребенок, как в плохом реалити-шоу, окажется бит посторонним мужчиной. Что стоило ему тогда просто не пришибить долговязого Толика, знает только бог.

Зверь с детства занимался боксом. Об этом виде спорта когда-то мечтал его дед, но послевоенные годы не располагали к исполнению желаний. Мальчишкой он помогал выживать матери и трем братьям, позже работал на благо страны и семьи. Но всех своих детей и внуков настоятельно приводил к перчаткам и груше.

Егор, однако ж, был своенравен в того самого деда и быстро переключился на тренерство. Ему очень полюбилась, да и подошла роль наставника. Уже в юности он перелопатил много теорий по подготовке бойцов, позже начал выстраивать свои.

Но жизнь все больше набирала обороты. Боксеры предпочитали уезжать за рубеж, а оставшиеся не были интересны Зверю, ни как рабочий материал, ни как личности. Да и Маруська уже округлилась ожиданием дочки. И незаметно Зверев стал степенным семьянином и удачливым в бизнесе.

 

Новый муж Марии оказался первым и единственным исключением для драки вне ринга. Егор тогда искусал все губы в кровь, чтобы сдерживать удар и не попасть под серьезную статью. Ведь ему нужно было забрать свою малышку. Тогда же он точно решил - с драками и боями в любых их вариантах завяжет навсегда. Слишком больными стали воспоминания от своих мелькающих кулаков.

Но не только бокс оказался перечеркнут. Внезапно изменилась вся жизнь.

Мужчина никому не говорил о том, что было с дочкой. Не хотел сплетен, притворных сожалений. Не хотел, чтоб кто-нибудь заговорил с Аськой о ее отчиме и матери. Да и сам не мог заново проживать те минуты. В итоге знакомые и некоторые якобы друзья сделали свои выводы.

Усугубилось все тем, что он никому из общих с Марусей приятелей не сказал нового адреса. Многие сочли его гордецом или помешавшимся на мести обманутым мужем. Егор остался совсем один.

Вернее, с хрупкой частичкой себя рядом.

Добрые товарищи были, но их занимали собственные семьи и дела. Мать хранила его тайну и по факту помогала, но морально не поддержала его решения. Она недолюбливала Марусю и дочку от нее считала для сына обузой. А уж когда у Аськи начались проблемы с поведением, даже не старалась молчать.

Егор одергивал, но отказаться от присутствия матери не мог, с чужими Ася совсем не общалась. А специальные няни для нездоровых детей требовали бумаг с диагнозом, объясняя условие большой ответственностью и необходимостью точно знать, чего ожидать от малышки.

Круг замкнулся, пока в него не вошла Вероника.

Рядом с ней он дал волю своему телу, своей душе. Его замкнутая дочка потянулась к молодой женщине и чувствует себя рядом с ней счастливой. Ника появилась и залила их потускневшую жизнь нежным светом. И оттого столь сильным ударом стало услышать именно от нее несправедливые слухи о нем.

После ее фразы о бывшей жене Егор ощутил себя раненым зверем, оказавшимся в глухой ловушке. Он ехал к ней, а сам внутренне метался, обдираясь о шипы. Мужчина даже подумывал молча забрать из студии дочь, снова уйти в свое подполье.

Но в один момент понял, что сделать этого уже не сможет.

Он ощущал себя беспомощным и беззащитным, когда делился с ней историей своей семьи. И хоть не смог так сразу стать прежним с ней после ее извинений, от ее понимания он впервые за долгие дни почувствовал себя живым. Ему стало легче, от того, что рядом с ним и Аськой теперь была она.

Это было уже не так похоже на первые эмоции к ней. Он по-прежнему ее вожделел, но ему уже не столь хотелось утащить девушку за волосы в свою пещеру, сколько выстроить с ней общий мир. Впервые Зверь затормозился и подумал – возможно, стоит получать желаемое медленно, но наверняка.

Тем более, ему казалось, пусть небольшой, но важный шаг они сегодня сделали.

 

Следующим вечером Егор сообщил матери о скором помещении Аси в клинику. Та вроде бы одобрила, и, как обычно, не без «но».

- Я давно тебе советовала девочку проверить, - женщина отхлебнула чай, - но разве она не может быть в стационаре одна? Я так понимаю, учреждение частное, и Асии уже шесть лет!

Они как обычно говорили на кухне, и Егор приложил палец к губам, чтобы мама не повышала тон и не привлекла его зайчонка. Девочке пока не стоит знать о больнице.

- Ника сказала, условия специальные из-за большого скопления проблемных детей в одном месте. Там порой подростки с родственниками лежат.

Мать приподняла бровь, но, оказалось, ее удивили не особые правила клиники.

- Ника?! Ты о Веронике Петровне? Егор, это обычная фамильярность, или я чего-то не знаю?!

Зверю не слишком хотелось откровенничать с матерью насчет Ники. Все, связанное с этой женщиной, для него существовало под грифом «сокровенно». Однако и юлить глупо, в конце концов он не школьник.

- Мам, - он повертел в руках маленькую синюю кружку, - между мной и Вероникой есть кое-какие личные отношения. Но пока они, можно сказать, только взяли старт, и обсуждать их нет никакого смысла.

Пожилая женщина застыла, так и не избавив от золотистой фольги очередную конфету. Она медленно опустил лакомство на блюдце, сощурила глаза.

- Странно слышать от тебя такие разговоры, Егор, обычно ты сразу берешь быка за рога. Весь в свекра, царствие ему небесное. Значит, девушка тебя не настолько зацепила. И тогда я совсем не понимаю, зачем тебе эти шашни? У тебя ведь была женщина, к которой ты все время ездил! Егор, тебе не двадцать лет!

Мужчина нахмурил лоб.

- Ты права, мне больше. Потому я способен сам решить свои личные дела. Не понимаю, с чего ты взялась давать советы?

Мать опустила ладони на стол.

- Да, ты всегда был самостоятельным. Но что из этого вышло? Теперь ты отец-одиночка. С Марусей вы тоже ходили вокруг да около, пока она не забеременела. И никакой любви в этом браке не было. Ты хочешь повторения? Сколько Веронике лет? Наверное, к тридцати.