Элейн Ричардс - Магнат

Ковбой с винтовкой сказал:

— Забирайте женщин! Обеих! Таков приказ. Мы отвезем мистера Хейга назад на ранчо и вызовем врача.

Один из подъехавших кивнул:

— Ладно.

Он огляделся, все еще размахивая револьвером.

— Давай! — приказал он Сэнди. — Слезай с лошади и в машину. Ну!

Сэнди оцепенела. Она спустилась с лошади и дошла до черной машины, двигатель которой продолжал работать, проскользнула на заднее бархатное сиденье. В машине работал кондиционер.

Второй из приехавших подошел к Джолин, которая продолжала убаюкивать Си.

— Мэм, вам придется поехать с нами!

— Убирайся! — заорала Джолин. — Не прикасайся ко мне!

— Послушайте, миссис Хейг. У вас нет выбора. Если вы не поспешите, ваш муж умрет от потери крови. Похоже, он довольно серьезно ранен.

— Я останусь с ним, — рыдала Джолин. — Я его не оставлю!

Незнакомец неожиданно приставил дуло револьвера к потному виску Си. Джолин оторопела.

— Вы-то, может быть, хотите умереть, а как насчет него? — сказал он. — Если вы сейчас не сядете в машину, я его прикончу, пущу ему пулю в висок. — Он взвел курок револьвера.

Джолин закрыла глаза и прерывисто вздохнула.

— Нет, — прошептала она. — Не убивайте его! Я еду. — Она поцеловала Си в лоб и прошептала: — Си, малыш, поправляйся. Ты правильно поступил, Си. Ты лучше их всех. Пожалуйста, не умирай, малыш…

— А ну быстрее! — рявкнул незнакомец.

Джолин еще раз поцеловала Си, потом медленно опустила его голову на дверь джипа. Вся в слезах, она забралась на заднее сиденье машины рядом с Сэнди.

Сэнди обняла Джолин, и эта крупная женщина прильнула к ней, цепляясь за нее, как ребенок, и плакала.

— Все хорошо, — утешала ее Сэнди. — Он сделал попытку.

— Мне теперь на все плевать, — рыдая, пробормотала Джолин. — Пусть меня убьют. Хоть так я вырвусь отсюда.

Сэнди вздохнула и откинулась на сиденье. Это было единственное, на что они могли надеяться. Побег через смерть. Какой бесславный конец благородного крестового похода!

Ковбои в джипе помогли Говарду перебраться на заднее сиденье. Он испытывал ужасную боль и почти терял сознание. Человек, выстреливший в Си, завел мотор, и джип покатил к белому дому.

Двое мужчин в широкополых шляпах и солнцезащитных очках сели в черную машину, водитель развернулся и поехал к воротам в ограде ранчо. Их пропустили. Чуть позже они выехали на шоссе. Водитель поправил темные очки, и машина влилась в поток транспорта. Проехав мили четыре, он включил сигнал правого поворота и свернул. Сэнди знала, что эта дорога ведет в аэропорт Пэрриша.

— Спорим, что нас уже ждет частный самолет, — холодно сказала Сэнди.

— Зачем? — спросил водитель.

— Чтобы отвезти нас в горы и там убить. Или сначала будет групповое изнасилование?

Человек, сидевший рядом с водителем, улыбнулся. Сэнди увидела его улыбку в зеркале заднего вида.

— Миссис Меррит, мы не работаем на Аарона Хейга. Мы везем вас в аэропорт. У вас билет на рейс до Нью-Йорка. Мы не предполагали, что придется забрать и миссис Хейг, поэтому ей придется самой купить себе билет.

— Мы вас освободили, миссис Меррит, — добавил водитель.

— Да вы убийцы! — воскликнула Сэнди. — Люди в джипе ждали вас…

— Нет. Ребята в джипе поджидали двух парней, которые должны были приехать в грузовике, — сказал водитель с заметной гордостью.

Сэнди не ответила. Она отказывалась играть в их гнусную игру. Она сидела и наблюдала за проплывающими мимо видами, чувствуя тяжесть Джолин на своем плече и груди.

Когда машина подъехала к аэропорту и мужчины заставили ее и Джолин выйти, Сэнди быстро подумала, не стоит ли закричать и поднять шум, но она знала, что они вооружены. Схватив Джолин за руку, она ждала.

— Леди, вы свободны, — сказал водитель. — Всего хорошего.

Он махнул рукой своему товарищу, они оба забрались в машину и исчезли в оживленном потоке транспорта.

Сэнди не верила своим глазам. Она ощущала не радость, а только странное покалывание внутри, словно пробуждалась от анестезии.

— Господи! — прошептала она. — Господи, мы свободны!

Джолин была ошеломлена.

— Что происходит?

Сэнди сжала кулаки:

— Послушайте, Джолин. Я не знаю, что случилось, но нам сейчас некогда раздумывать. Я не возвращаюсь в Нью-Йорк. Мне срочно нужен частный самолет. Вы не знаете, где я могла бы его раздобыть?

Она смотрела на Джолин, а та на нее.

— Здесь, в аэропорту, есть чартерная служба…

— Хорошо. Я найду. Куда вы поедете, Джолин?

Джолин не успела об этом подумать. Она оглянулась, потом посмотрела на Сэнди.

— У меня есть родственники в Канзасе. Если я смогу купить туда билет, то полечу к ним.

Сэнди обняла Джолин за плечи:

— Летите! Не останавливайтесь и не оглядывайтесь! Просто садитесь в самолет и улетайте из Пэрриша. Я свяжусь с вами, я обещаю. Спасибо, Джолин! За все!

Они крепко обнялись и поцеловались, в последний раз улыбнулись друг другу, а потом Джолин смешалась с толпой, растерянная, но решительная. Сэнди смотрела ей вслед, пока она не исчезла из виду, а затем быстро пошла к справочному окну.

Джефф с глубоким сожалением хладнокровно размышлял о своих ошибках и опрометчивых решениях. Он лежал, прислонившись спиной к выступу скалы; его левая нога была вывихнута и сломана, правая растянута в колене. Он уже не чувствовал боли, яд гремучей змеи проник в его кровь, и он потерял чувствительность. Последнее, что он успел почувствовать, была острая боль в бедре и неожиданное чувство жжения в кровеносных сосудах.

Он смотрел на солнце, которое стояло в зените прямо у него над головой. Небо было белесым, с каким-то металлическим отливом, казалось, что оно то вспучивалось, то шло рябью, издавая высокий барабанный звук. Или, может быть, это была болтовня скорпионов или разговор пауков? Слегка поворачивая голову влево, он мог видеть огромного тарантула, коричневого с белым, под цвет скал. Насекомое постукивало своей мохнатой лапкой по его предплечью, словно проверяя, готово ли мясо к употреблению. В белесом небе кружили хищные птицы; они пронзительно кричали, недовольные тем, что он умирает слишком медленно.

Он попытался проглотить слюну, но это оказалось почти невозможным, его горло спеклось, все слизистые покровы высохли. Его глаза запали, лицо чудовищно опухло. В нем невозможно было узнать Джеффа Коннери, его вообще трудно было принять за человека. Его одежда превратилась в залитые кровью лохмотья, трещавшие на сухом ветру. Его тело там, где оно походило на сырую отбивную, было покрыто волдырями, сочащимися гноем.

Вполне могло статься, что сейчас он навсегда потеряет сознание. Он проваливался во тьму уже несколько раз, пока его пытали. Они сунули его голову в бак с водой и держали ее там до тех пор, пока он чуть было не захлебнулся. Они сняли с него ботинки, связали его стопы вместе и били по подошвам прикладами ружей. Эту пытку он особенно ярко запомнил: боль по спирали пронзала все тело, она была более сильной, чем он мог себе представить и вытерпеть, ему казалось, что его стопы превращаются в белые дыни. Потом они пропускали ток через его гениталии. Удар тока был, может быть, не очень сильным, но у него застучали зубы и все тело свело судорогой. Потом его били рукояткой пистолета по лицу, пока оно не превратилось в кровавое месиво.

Он вспомнил, что они разнообразили пытки током. Его язык кровоточил, а член опух и Стал в два раза больше обычного. Этому их научил какой-то бывший сержант, прошедший Вьетнам.

Человек, отвечавший за операцию, Пинки, потребовал, чтобы Джефф рассказал им все, что ему известно о Хейгах, а также признался, откуда он получил информацию и кто еще знал об этом. Это был настоящий ужас. В промежутках между пытками и выводами из палатки «на расстрел» (после чего его опять заталкивали обратно), ему давали воду, вареные бобы и болтушку из муки на воде. После пытки током он не мог мочиться. Ему разрешали пользоваться отхожим местом возле палатки, не вставая при этом на ноги, так что он весь перепачкался в собственных нечистотах и от этого у него на теле появились мучительные язвы.

Его подвергали пыткам ежедневно утром и после полудня. Он привык жить, каждую минуту с ужасом ожидая своих мучителей. Они вели себя по-деловому, как хирурги перед операцией.

Пинки каждый раз задавал вопросы. Джефф ни черта им не сказал. Он считал это невероятным. Он всегда говорил, что человек не способен вытерпеть экстремальные пытки, но недооценил собственные злость и силу. Он надеялся, что у Дена Арлена хватит соображения передать материалы Люка Эвери кому-нибудь из сенаторов.

Джефф вспоминал все это как давнишний кошмар. Он помнил, как его вынесли из палатки на носилках и швырнули в кузов грузовика. Он помнил, как трясло и ломало его тело, пока они ехали в горы под раскаленным солнцем. Он помнил, как его сбросили с носилок на скалу, помнил шипение змеи и укус ее клыков. И еще он помнил шум удаляющегося грузовика.

Он умирал удивительно спокойно; боли не было, его охватывал стремительно нарастающий холод, тепло уходило из его тела, и он уже не мучился от убийственных лучей солнца. Он думал о телеграмме Сэнди и о том, как умер Ли.

Он вспомнил, как полюбил Сэнди и как благодаря ей нашел в себе силы для борьбы, как, наконец, он действительно стал тем Джеффом Коннери, которого раньше люди придумывали с подачи его отца.

Теперь ему мучительно, до боли не хватало Сэнди. Он заставил себя думать о ней: кареглазая, улыбающаяся Сэнди. Сердитая, плачущая Сэнди. Сэнди в джинсах и рубашке, Сэнди обнаженная, Сэнди, загоревшая на солнце и мокрая от морской воды. Влажные губы Сэнди у его губ, Сэнди, устремленная к нему и говорящая: «Я люблю тебя, Джефф…»