Не думала, что будет настолько… сильно. Обманываю. Я боялась, что будет именно так, что «после» мне будет мало «предвкушения» и игры между нами, мало одних лишь дразнящих касаний…

Конечно, я почувствовала ненавязчивый аромат его парфюма — микс из запаха соленого океана и дорогой кожи — еще до того, как Джейдан заговорил, но в тот момент отчаяния и страха мне казалось, что я просто нахожусь в бреду, и мое сознание подбрасывает органам чувств образы, запахи и ощущения, которые бы помогли моему телу справиться с возможным насилием. А именно этого я ожидала, как только меня затолкнули в этот тесный шатер, предназначенный для «дегустации товара», как выразились мерзкие бедуины-охранники, содравшие с меня прозрачную юбку и в один миг поставившие на колени.

Именно в то мгновение я в полной мере осознала, что не спасет меня никакая оперативная группа — отряд из тридцати вооруженных человек не стал бы открыто нападать на сотню снабженных автоматами деятелей «Шатров». Это настоящее самоубийство, и глупо было до последнего рассчитывать на обещанную защиту. Агенты ЦРУ легко могли бы спасти меня в момент перевозки, но на аукционе требовались куда более изящные и продуманные ходы, превосходная актерская игра и отличное знание порядков, установленных в «Шатрах Махруса». Здесь необходимы хитрость и идеальный план, до которого Зейн Хассан, при всем моем уважении, не додумался бы. Что с ним случилось? Убили, ранили, забрали в плен… или просто сбежал, поджав хвост, бросив свою такую же непутевую, как и он, напарницу?

Мое счастье, что Джейдан нашел вариант, как вызволить меня из этого болота, или за него это сделало руководство — не так важно. Сейчас, несмотря на мое внешнее недовольство и нервное напряжение, связанное со страхами и тревогами, прочно сковавшими сердце за последние сутки, я рада понимать, что передо мной настоящий Джейдан, из плоти и крови, пусть и в непривычном для меня традиционном анмарском обличии. Признаться, я счастлива, что он надел кандуру, скрывающую его натренированное до совершенства тело, которое ещё несколько минут назад неистово сливалось с моим.

Главное — я не сумасшедшая, все происходящее — не сон, и наш первый раз действительно состоялся в лагере работорговцев, чуть ли не под прицелом любопытных взглядов толпы извращенцев.

Я заметила в окне очертания лица Азиза, и не только его. Это заставило меня нервничать, вернуло мыслям ясность и заставило сорваться на Джейдана.

Романтики в этом факте чертовски мало, и часть меня возмущается и кричит, рвет и мечет, жаждет выразить и обрушить свой гнев на Престона за то, что взял и поимел меня при таких обстоятельствах, не стесняясь своры озабоченных наблюдателей.

Скалюсь, словно загнанная в клетку дикая пантера, тяжело дыша, мечтая загнать наточенные о прутья коготки под его кожу, вонзить острые зубы в шею, причинять ему боль, хотя бы физическую, но равную моральному унижению и, так сказать, «ущербу», причиненному мне.

Казалось бы — все произошло не в то время и не в том месте, но… глупо отрицать, что мне было нереально хорошо сейчас. До безумия, сладко и мощно. Настолько приятно, что все, чего я хочу — это растянуться с Джейданом где-нибудь на мягком ковре и бесконечно нежиться в крепких объятиях этого мужчины, а не опасного побега, что нам предстоит… Необходимо вставать, куда-то бежать, спасать мир и десятки детей, юношей, женщин, по воле несчастного случая угодивших на бал нечеловеческой жестокости и циничности… сущая несправедливость. И все вышеперечисленное придется сделать на дрожащих ногах, с затянутым дымкой, навеянной ярким оргазмом, разумом. Никогда я не испытывала такого сильного удовольствия, рожденного глубоко внутри моего тела, и должна признать, что мне будет очень трудно отказаться от этого, устоять когда-либо перед искушением попробовать снова. Как бы слова Джейдана «Простишь и будешь просить еще» не оказались пророческими.

Но это придется сделать. Пока все не зайдет слишком далеко. Хотя для начала выбраться из этого ада не помешало бы.

Удивительно, что Джейдан так быстро отходит от нашей близости и выглядит решительным и собранным, готовым к побегу. И я не чувствую себя неловко, когда Джейдан очищает меня после дикого и показательного акта клеймения купленной наложницы, сама обстановка и процесс которого перенес меня чуть ли не в древние века, где подобное являлось нормой, а рабынь часто имели на глазах у «господ», услаждая зрелищем и эротическим шоу их взор. В каком неприглядном образе он меня только не видел — и сумасбродной стервой при «полном параде», облаченной в невидимую глазу шипованную броню, и полной противоположностью: обнаженной, разбитой, униженной, сломленной Рикой, полностью парализованной «Ядовитым любовником». Никогда не забуду эмоции, что испытала в тот момент, когда он прижимал меня к себе, покачивая на руках, словно маленького ребенка. Я упала на самое дно в тот день, оказалась в глубинах Марианской впадины, но Джейдан был тем, кто не просто спас утопленницу, но и стал ее первым глотком воздуха.

— Рика, все. Уходим, — пальцы Джейдана до боли сжимают мое предплечье, разворачивая к выходу.

— Ай, полегче, — кожа на месте его хватки мгновенно краснеет, и я уверена, что завтра здесь будут красоваться иссиня-желтые синяки.

— Не глупи, Эйнин, — одергивает меня неудовлетворенный агрессор. — Потерпи, я сказал. За нами наблюдают. Чтобы не вызывать подозрений, я должен обращаться с тобой как хозяин, прикупивший себе на аукционе новую рабыню, — серьезным тоном объясняет Джейдан, при этом смотрит на меня с легким превосходством.

Престону определенно нравится то, кем он сейчас для меня является и какое положение в моей жизни занимает. Положение защитника и спасителя, и мои чувства невольно обостряются, пробуждая в сердце маленькую влюбленную Медину.

И ведь ничего поперек ему не скажешь. Стоит на время заблокировать свое упрямство и забыть о задетой не на шутку гордости. Я полностью зависима от Джея сейчас, уязвима и беззащитна: оголена, как проводок.

Не могу поверить, что оперативную группу уничтожили. Сердце болезненно сжимается от мысли, что чей-то отец, сын или брат никогда не вернутся домой. Может, и я не вернусь… больше никогда не застану за игрой в приставку Лукаса и не буду читать нравоучения Мэтту о пользе отказа от красного мяса.

Детская игра в «девочку-шпиона» закончилась.

Я нахожусь на земле, которая сейчас является для меня чужой: здесь царят свои правила и законы, которые мы учли не до конца.

Мы снова проиграли.

От переизбытка сдавливающих до слез грудную клетку эмоций тяжело выдыхаю, пытаясь вернуть мыслям четкость. Членов оперативной группы мне не воскресить, как бы ни хотелось… а вот спасти маленькую Эмилию и ей подобных я еще в силах. Джейдан замечает тревогу и скорбь, отразившуюся на моем лице:

— Все будет в порядке, Рика. Доверься мне. Слышишь? — перед тем как увлечь за собой к выходу, едва слышным, но уверенным шепотом обещает Джейдан.

— Ты мне веришь? — когда-то спросил у меня юноша в объятой огнем и смрадным дыханием смерти мечети. И я безоговорочно кивнула, вложив в его ладонь свою жизнь.

И c тех пор ни разу об этом не пожалела.

Сейчас я сделаю то же самое.

— Хорошо, Джейдан, — не разрывая зрительного контакта, без колебаний отвечаю я. — Я тебе доверяю.

Выражение лица Джейдана мгновенно меняется, он сильнее расправляет плечи, ещё больше возвышаясь надо мной, и выглядит так, словно занимает все пространство шатра. Не мужчина, а непробиваемая скала. Это то, что мне сейчас нужно. Поэтому не так сложно довериться ему здесь и сейчас, целиком и полностью. У меня нет другого выбора, и, несмотря на то, что Престон поимел меня, как безвольную рабыню, в шатре для «пробы товара», я знаю, что он не причинит мне зла.

— Я был уверен в том, что после хорошего секса ты станешь укрощенной и послушной, Эйнин, — легкая ухмылка трогает его губы, и на мгновение Джейдан прикасается к моим, обхватывая широкой ладонью подбородок… кажется, мы начинаем забывать о том, что каждая секунда потраченного на ласки времени возрастает в цене, которую придется за нее заплатить.

Его палец мягко очерчивает контур моих губ, и я едва сдерживаю свой внутренний порыв игриво обхватить его зубами.

— Просто… ты прав. Мне не стоит забывать о том, где я, — пожимаю плечами, признавая его превосходство, непроизвольно вздергивая подбородок. — Я гордая, но не глупая, Джейдан. И я буду благодарна тебе, если ты в очередной раз спасешь мою задницу.

Джейдан расплывается в более широкой улыбке, которая трактуется мной как невербальный ответ: «она мне ещё пригодится».

Моя задница.

— Хорошая девочка.

Джей проводит большим пальцем по моей губе, на мгновение мы оба замираем и судорожно выдыхаем, смакуя совместные импульсы, атакующие наши тела, оставшиеся внутри после пережитого удовольствия. Это ощущается как приятный ток, вспыхивающий поочередно в каждой клеточке.

— Джей, время…

— Да, — мгновенно собираясь, Престон довольно грубо выталкивает меня из шатра, и я вновь ужасаюсь от стоящего гомона и происходящих торгов, только набирающих обороты.

Вооруженная охрана, все это время находившаяся у входа в крохотный шатер, оглядывает меня с ног до головы: оба бедуина останавливают свои многозначительные похабные взгляды на моих бедрах и подрагивающих коленях. Желудок неприятно скручивает, но, собираясь с силами, я отвечаю им испепеляющим взглядом, не позволяя глазеть на меня, как на товар, и таким же одариваю направляющегося к нам Азиза. Мужчина появляется с той стороны шатра, где я заметила небольшое окно и очертания мужской фигуры в нем и, судя по тому, в какой грязной улыбке растянулись губы сученыша… черт, он действительно наблюдал за нами. А на камеру не снял случаем?!

— Взгляд в пол опусти, — успевает приказать Джейдан, и скрепя сердце я послушно выполняю его волю.