— Заир-бей, я надеюсь ты доволен приобретенным товаром и не жалеешь о немалой потраченной сумме. Я был рад наблюдать за чувственностью строптивой хатун собственными глазами. Она стоит того, не так ли? — все внутри меня закипает, когда я слышу снисходительный тон этой мрази, направленный в мою сторону, и прямое озвучивание моей догадки.

Тебе не удастся унизить меня, жалкое подобие мужчины.

Пальцы Джейдана сильнее сжимают мое предплечье — кажется, ему с трудом приходится сдерживать внутренний порыв немедля зарыть голову бедуина в песок, и это успокаивает, вселяет мне веру в то, что он делал это не только из желания унизить и поставить меня на место.

Он хотел меня. Так, как не хотел никто другой. И брал так, словно никому я не принадлежала прежде.

— Более-менее доволен хатун, Азиз. Когда наскучит — продам другому. Ты же понимаешь, рабыни — как машины. Надоедают, как только набирают «пробег», — с правдоподобным пренебрежением отвечает Джейдан.

Боковым зрением я замечаю на Азизе дорогие часы, по циферблату которых бедуин постоянно постукивает пальцем. Нервничает, тварь. Интересно знать, почему. Сделка идет не так, как он планировал? Еще бы, ведь я должна была быть продана человеку Видада.

— Массалям[14], Азиз. Надеюсь, ты не нарушишь наш уговор.

— Ас-сайед, вы можете на меня положиться.

Азиз соединяет вместе три пальца правой руки и резким жестом проводит ими вдоль своих губ. Таким образом ублюдок обещает Джейдану, что придержит рот на замке, но мое шестое чувство говорит об обратном: судя по тому, как импульсивно дергается верхнее веко Азиза, и насколько часто он теребит браслет и циферблат новых часов, которые я, кажется, видела на Джейдане, он что-то не договаривает нам обоим.

— Приходи на аукцион через пару недель, поставки товара у нас регулярные. Может быть, заинтересуешься в невинных и чистых хатун, — и вновь у меня все внутри превращается в камень от столь циничных по отношению к человеческой жизни слов.

— Обязательно, Азиз, — в момент, когда Джейдан дергает меня на себя, чтобы направить к выходу из центрального шатра, Азиз вдруг останавливает Престона предостерегающим жестом.

— Не так быстро, заламэ. Арсалан и Калим проводят тебя до твоего нового багги. Таковы правила, Заир-бей.

Брови Джейдана стремительно сдвигаются к переносице, он недоволен только что оглашенным условием их «договора»… но выбора нет, мы оба не спорим с Азизом и позволяем вооруженной охране следовать за нами. Арсалан и Калим дышат нам в спину, буквально наступают на пятки, пока мы с Джейданом идем по парковке, минуя дорогие внедорожники и прокаченные обеспеченными гостями, хаммеры, в которых легко преодолевать пустынные дороги и барханы.

— Мы не можем уйти, Джейдан, — тихо шепчу я так, чтобы меня услышал только Престон. — Мне нужно спасти ее… спасти Эмилию, — с искренней горечью я осознаю то, что даже не знаю, как выглядит девочка.

Это не так важно: спасены должны быть все дети, юноши и женщины, в данный момент находящиеся в «Шатрах Махруса». Больше всего на свете мне хочется положить конец этой организации, и это по-прежнему остается моей главной целью и миссией на сегодня.

— Девочка лет десяти? — напряженным голосом уточняет Джейдан.

— Да. Ты ее видел?

— Видел, — жестко отвечает Джейдан. Заходящее за горизонт солнце отбрасывает прямые лучи на напряженное лицо Джея, подсвечивая бронзовым блеском скулы, заострившиеся от невыраженного и непонятного мне гнева, связанного с разговором о девочке. — Ее продали и уже забрали, — все внутри меня обрывается, сердце стремительно «падает» вниз от мысли об Эмилии, которой вынесли смертный приговор и уготовили незавидное будущее.

— Как ты можешь оставаться таким спокойным и хладнокровным?

— Если мы начнем предпринимать дополнительные меры по спасению других прямо сейчас, мы не выберемся отсюда живыми. Я же просил довериться мне. У меня все под контролем, — безапелляционным тоном напоминает Джейдан, и наконец мы останавливаемся около ржавого багги: самого старого и затертого из представленных на парковке. Особо сильно пугает отсутствие крыши и покоцанный от ударов пуль корпус маленького джипа, вид которого меня совершенно не воодушевляет и тонко намекает на то, что багги может развалиться, как только мы преодолеем парочку высоких барханов.

— Дальше мы справимся сами, — обращаясь к охране, Джейдан теряет бдительность и ослабляет хватку на моем предплечье.

Я не собиралась бежать, я и на шаг от него отступать не хотела.

Все произошло непроизвольно, слишком быстро, чтобы я успела осознать, что совершаю большую ошибку.

Жгучая боль, рожденная истошным детским криком, заостренной стрелой вонзилась в мое сердце, беря верх над разумом, окрашивая весь окружающий мир в алый цвет. Я узнала ее голос, полный сопротивления и отчаяния… не могла не узнать: ведь пятнадцать лет назад я была одной из тех крох, что боролись за свою свободу до последнего, невзирая на возраст, не боясь бросить вызов похитителям.

Мгновенно поворачиваю голову в сторону источника мольбы о помощи и замечаю, как малышку грубо запихивают в огромный тонированный черный хаммер — своими глазами я вижу, как Эмилия сопротивляется и пинает ногами воздух перед собой, пока ее удерживают за плечи. Она заезжает маленькой беззащитной ножкой по носу и челюсти одному из верзил, беспристрастно наблюдающего за тем, как Эмилию пытаются затолкать на заднее сиденье. Неведомая сила разрывает мою душу на части, а из горла вырывается неудержимый надрывный клич.

— НЕТ! Отпустите ее! — я дергаюсь вперед, в сторону девочки, но мои плечи тут же сдавливает один из бедуинов, что до этого момента был занят разговором с Джейданом, и, не отдавая себе отчет в своих действиях, я изо всех сил сжимаю кулаки, сцепленные за спиной железными наручниками, бью своего обидчика в пах, как можно быстрее планируя вырваться из плена мощных и грубых рук.

— Грязная мерзкая Кеlbеh! Я с тебя скальп сорву, дрянь.

Мразь хватает меня за волосы, удерживая на месте, и с грубым рыком завывая от боли в яйцах, обхватывает мою шею двумя ладонями, заключая ее в плотный и тугой ошейник, мгновенно лишающий мои легкие кислорода. Не успеваю вдохнуть полной грудью, перед взором стремительно темнеет, и я начинаю ощущать необъятную тяжесть и давление между ребер, отдающиеся тупой болью по всему телу. В ещё больший ужас меня вгоняет оглушительный выстрел, зона между лопаток немеет от ужаса и осознания того, что целятся прямо в нее… как только огромная ручища твари слабеет, я с облегчением осознаю, что стрелял все-таки не один из ублюдков, а Джейдан, в моей душе зарождается слабая надежда на то, что мы все-таки выберемся из этого ада, кишащего «демонами» живыми.

— В машину! Быстро! — рявкает Джейдан и резко хватает меня за ворот рубашки, небрежно встряхнув, словно непутевого котенка.

Я бы и рада устроиться в багги сама, но Престону приходится потратить пару секунд на то, чтобы пристегнуть меня и ещё раз выстрелить в Калима, на этот раз попав в бедро. Ловлю нереальный кайф, когда слышу, как вой раненого ублюдка звучит куда слабее и беспомощнее, чем крик девятилетнего ребенка. Так тебе и надо, муд*к.

— Какого черта, Рика? — озлобленно шипит Джейдан, но, честно говоря, я и без его нравоучений понимаю, что нам крышка.

Слезы стремительно набегают на глаза, наливая веки обжигающей тяжестью: я поступила в вышей степени непрофессионально и глупо, потому что спасти Эмили не было никаких шансов, но, черт возьми… ей девять лет! Я не могла смотреть на это спокойно… я прошла через подобный кошмар сама, и никогда бы никому не пожелала увидеть то, что ей предстоит, или, не дай Бог, прочувствовать. Сама не ожидала от себя подобной прыти и проснувшегося материнского инстинкта, но я так отчаянно хотела ее спасти, что готова была расстрелять всех покупателей девочки на месте, будь мои руки не связаны.

Пока раненые бедуины барахтаются на песке и корчатся от боли, Джейдан до упора выжимает педаль газа. Пробуксовав на песчаной кочке и подняв вокруг себя столб пыли, багги рванул вперед — настолько резко, быстро и мощно, что я поняла, насколько рано списала его со счетов, жестко осудив по неприглядному внешнему виду. Плотно сомкнув губы, пытаюсь спрятать лицо от песка и пыли, уткнувшись носом в синюю кандуру Джейдана, упираясь лбом в напряженный бицепс мужчины. Ветер развевает полы моей рубашки, норовя задрать ее до талии, но сейчас меня мало волнует тот факт, что Джейдан снова может увидеть меня голой — едва ли у нас сейчас есть время смотреть друг на друга, но то, что я по-прежнему остаюсь связанной, беззащитной и несамостоятельной, не может не раздражать.

Обернувшись назад всего через пять секунд после старта, я смотрю, как «Шатры Махруса» уменьшаются прямо на моих глазах… и чертов хаммер тоже, в котором сейчас плачет и задыхается от боли Эмилия. Адреналин пульсирует в разгоряченных венах, и как только я перестаю смотреть на лагерь и перевожу фокус своего внимания на боковое зеркало, слегка прищурив веки, защищая сетчатку глаз от мягких лучей закатного солнца, я замечаю подозрительную точку, которая ни хрена не уменьшается… потому что эта «точка» следует, мать ее, прямо за нами.

— За нами хвост, Джей, — озвучиваю вслух то, что Джейдан заметил и без моих комментариев, заблаговременно увеличив скорость.

Нас подбрасывает на одной из песчаных дюн, и усилием воли я подавляю истошный крик, рвущийся из груди, пытаясь всецело доверять Джейдану и рассчитывать на то, что у него уже есть опыт в погонях по бескрайнему Махрусу.

Рокочущий в ушах оглушительный рев мотора заглушает бессознательный визг, рвущийся из моих губ в те самые моменты, когда меня начинает из стороны в сторону швырять по сиденью с такой бешеной силой, что у меня не остается сомнений в том, что будь я не пристегнута, я бы давно вылетела из багги, наглоталась песка и затерялась в жестокой красоте Махруса, где меня не нашел бы даже Джейдан. Я отчаянно пытаюсь подавить панику и страх перевернуться на очередном холме из песка, и перевожу взгляд на Джейдана, которому удается маневрировать по пустыне с устремленным в одну точку взглядом и железным выражением лица, кричащем о крепком самообладании и полном контроле своих эмоций.