— В багажнике есть влажные салфетки. И пара бутылок с водой. Будь добра, принцесса, оставь мне половину.

— Как предусмотрительно, — ерничаю я, хотя должна признать, что за все это время в поездке песок забился во все места, включая интимные, и мне, несомненно, нужна хотя бы иллюзия душа. Когда мы заходим внутрь пустого дома, где нет ничего, кроме разбитых керамических ваз и превратившейся в рухлядь сломанной мебели, становится намного теплее, по крайней мере, волосы, гонимые порывами ветра, перестают царапать мое лицо. Собираю их в хвост и направляюсь в соседнюю темную комнату, чтобы принять «душ». Пространство дома подсвечивается слабым светом от фонаря, который Джей положил на пол, как только мы зашли внутрь. Тщательно протирая каждый сантиметр кожи салфетками, я с опаской оглядываюсь по сторонам, замечая в темном углу скопление огромных черных жуков, внешне напоминающих мне скарабеев. Конечно, это не могут быть они, но зрелище не самое приятное…

— Ты скоро? — напряженный голос Джейдана заставляет меня поторопиться с водными процедурами.

В заброшенном доме резко загорается больше света, источником которого является разложенный Джейданом костер в специальном углублении в стене каменного дома.

На классический камин мало похоже, но я не жалуюсь. Огонь всегда действовал на меня завораживающе и притягивал диким танцем бушующих и сражающихся между собой языков пламени.

— Здесь и дерево нашлось?

— И бумага, скорее превратившаяся в пергамент, — поясняет Джейдан.

Я застаю его у огня в тот момент, когда он надевает чистую рубашку на обнаженное тело, скрывая от моего взора манящий рельеф его мышц, но я все равно неловко опускаю взгляд в пол, переводя дыхание. Температура в защищенном от ветра доме повышается довольно быстро, несмотря на то, что приходится сесть на холодный каменный пол, на котором Джей расстелил спальный мешок.

— Я хочу есть, — произношу скорее для того, чтобы нарушить напряженное молчание.

Я почти ничего не ела последние двое суток, и хоть у меня сейчас и нет эмоциональной потребности в пище, бунтующий желудок изредка дает о себе знать.

— Фалафель, хлеб, овощи и вода. Ужин не самый плотный, Рика. Но, надеюсь, этого хватит, чтобы утолить твой голод, — низким рокочущим голосом произносит Джейдан, пробуждая горячую волну, опоясывающую бедра.

Джейдан не смотрит на меня, его взгляд устремлен на танцующие хвосты пламени, обзор на которые фактически полностью закрывают его широкие плечи.

— Может, расскажешь мне больше о своем плане, Джейдан? Я хочу знать все, а особенно — какую роль играю в нем я. И куда мы едем, в конце концов… в убежище? Или сразу в гости к Видаду?

— Удивительно, что ты перешла с постоянных упреков на бесконечные вопросы, — не оборачиваясь в мою сторону, скептически замечает Джейдан. Может, это и к лучшему — мой рот занят очень вкусным шариком фалафеля, а поскольку я ем руками, это выглядит не очень эстетично. — Ты вообще бываешь чем-нибудь довольна, Рика?

— Специально напоминаешь мне о моменте, когда я в последний раз была «довольна»? Я все ещё пытаюсь навсегда вычеркнуть эту сцену из своей памяти, поэтому будь добр, не напоминай мне, Джейдан… — не знаю, почему первая завожу разговор на эту тему. Хотя ответ лежит на поверхности, глубоко копать не нужно.

Я хочу об этом поговорить.

Мне важно знать… что он чувствует теперь, когда «интрига» и игра в недотрогу и маньяка между нами закончилась? Кто я теперь? Очередная безликая модель, затерявшаяся на холстах страниц его памяти? Судя по тому, что он даже не смотрит на меня — я мало его интересую как женщина. И это задевает, бьет наотмашь, мать его. Потому что я никогда не ощущала себя такой желанной, как в плену его рук на долбаном аукционе. А теперь…

— Ты никогда ее не забудешь, Эйнин. И я тебе напомню: спать нам придется очень близко. Если ты, конечно, не хочешь замерзнуть. Спальный мешок всего один.

И даже в этих словах нет никакого сексуального подтекста. В голосе Джейдана звенит металл и лед. Полнейшее равнодушие и отстраненность. Он словно погружен в свои мысли, полностью закрыт для меня сейчас.

— Как страшно. Я не против спального мешка на двоих. Если ты не тронешь меня, — добавляю я, пытаясь докопаться до его истинных эмоций.

— Ты хочешь обратного. Признай это, — слегка вибрирующим голосом требует он и замолкает, словно недоговаривает что-то важное.

— А может, ты не будешь уходить от главной темы? Почему ты рисковал жизнью ради меня? Ведь ты мог застать человека Видада в пустыне, не идти в «Шатры»…

— Были причины, Рика. Но твои догадки о твоей роли верны — ты приманка для Видада в руках АРС, агенты ЦРУ уничтожены, и это наша земля, на которой все идет по нашим правилам. Без тебя Видад и носа не высунет из своего убежища. Ты запала ему в душу, Рика. Он одержим, болен, и готов на многое, чтобы заполучить тебя. Мужчинам свойственно желать того, что от них ускользает, и то, что хотят получить другие. Ваша «недоблизость» в прошлом усугубляет зависимость. Его раздирает изнутри тот факт, что столько лет ты находилась рядом в столь беззащитном состоянии, и он мог бы взять тебя, но так и не осмелился это сделать.

— А тебе, Джейдан? Свойственно желать то, что ты уже заполучил и изучил? — вырывается из моих губ, увлажненных маленьким глотком питьевой воды.

— Я художник, Рика. И я пишу своих натурщиц, как и пробую их только однажды. И то далеко не всех. Ты не исключение.

Его слова действительно ранят меня. Как я позволила этому случиться? Как посмела дать ему нож в руки, который он ещё не раз загонит в мое сердце?

Опускаю взгляд в пол, непроизвольно и часто моргая. Хочется зарядить кулаками по его спине и спросить, какого черта он не повернется ко мне и не скажет это все, глядя в глаза.

— Надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство перед «не распробованной» музой и наконец угомонился, — ожесточенно кидаю я и, опираясь на колени, собираюсь встать.

Но Джейдан останавливает меня, дергая за запястье, прижимает к себе. С мгновение он смотрит на меня голодным и пылающим взглядом и, обхватывая мой подбородок сильными пальцами, припадает губами к моим с утробным рыком, раскрывает их ловким, напористым движением языка. Наш синхронизированный стон вибрирует во рту, опускается вниз по горлу, пронзает живот, отдает дикой пульсацией между бедер. Джейдан так сладко целует меня, покусывая губы, удерживая мое лицо на одном месте, чтобы не смела вырываться. Прогибает мое гибкое тело в своих руках давлением рук на поясницу. Обхватывает груди по очереди, жадно сжимая в ладони, и сбавляет темп… обводит по контуру очерченный тонкой тканью сосок, мгновенно затвердевший от грубой ласки. Мне трудно остановиться, трудно противостоять ему, и я не совсем понимаю, почему он все-таки напал на меня, хотя только что говорил о том, что его интерес ко мне погас. Быстро выгорел, словно спичка.

— Джейдан… — выдыхаю в его чувственные, горячие губы. Жесткие, требовательные, выпивающие душу.

— Это не настоящее имя, Эйнин. Фальшивое. Как и ты сейчас… хочу настоящую.

— Эйнин — не мое имя, — пытаюсь поспорить я, пока он не затыкает меня настойчивым поцелуем снова.

— Твое… твоё, Эйнин. Я тебе его дал.

— Меня зовут Медина, и это имя дал мне мой отец…

— Тебя зовут Эйнин, и это имя дал тебе твой Бог, — срывающимся шепотом произносит он, заставляя мой желудок сжиматься от трепета.

— Прекрати, Джейдан. Хватит. Я тебя не понимаю. Ты сказал…

— Чего ты опять выделываешься, Рика? Ты моя сейчас. Я купил тебя, развратная девчонка, — по неизвестной мне причине снова закипает Джей.

— Снова хочешь поторговаться? За сколько ты купил меня, Джейдан?

— За миллион долларов. И за часы, которые стоят еще пятьсот штук, — усмехается в мои губы Джейдан. — Но моей ты была ещё до аукциона. Быть проданной мне не так обидно, Рика. Или хотела, чтоб купил тебя кто-то другой? Отдалась бы человеку Ильдара, маленькая шармута?

— Пошел к черту, Престон! — мгновенно вспыхиваю я, отталкивая Джейдана.

Просто встаю и демонстративно ухожу в другую комнату, сжимая кулаки от досады. Он и не думает за мной бежать. А я за две секунды промозгла до костей без огня и тепла его тела.

Черт, что он так снова взбесился? Знать бы. Ждал от меня чего-то другого, а не разговоров о дальнейших планах? Но, черт возьми, мне хочется знать, что меня ждет, к чему готовиться… а может, это я сглупила? Он сегодня наизнанку себя вывернул, при этом даже глазом не моргнул — а от меня ни слова благодарности. В этом дело? Ох, кто знает, что в голове у этих восточных мужчин. Видимо, с ними работает золотое правило, которое мама повторяла мне с детства:

«Три раза подумай, потом скажи, Медина. Иначе разбудишь зверя».

Мама с папой почти никогда не ссорились. Она была волшебницей, которая всегда знала, как его успокоить и какую магию применить, чтобы привести нервы отца, растраченные на тяжелой работе, в порядок.

Неосознанно обхватив нижнюю губу зубами, медленно скатываюсь по холодной стене, аккуратно опускаясь на пол. Мелкая дрожь проходит по всему телу, и я осознаю, что долго вдали от разведенного огня и Джейдана не протяну. Спорить, ругаться, противостоять ему сейчас — глупо, бесполезно, неправильно. Кто знает, сколько нам осталось жить? Мы чуть не погибли сегодня… один из выстрелов Азиза мог угодить в Джейдана, в меня, или в не самое прочное колесо нашего багги, и мы оба затерялись бы под беспощадными песками Махруса… страшно представить, где бы я сейчас находилась, если бы не именно Джейдан «выкупил» меня с аукциона. Да, я не заслужила его грубых слов и откровенных намеков, указывающих на мое положение рядом с ним, но и Джейдан не заслужил моих упреков.

Я умею быть благодарной.

И так отчаянно хочу его, а после наших пламенных поцелуев, раздразнивших жажду близости и очередного слияния наших тел, и вовсе не смогу уснуть, не ощущая его рядом. Не прочувствовав в себе.