Каждого захваченного агента сопровождают два конвоира. Никто не предпринимает попыток к сопротивлению. Видад не в лучшей форме, судя по неровной, медлительной походке. Тормозит всю цепочку, запинаясь на каждом шагу. Один из конвоиров придерживает его за локоть.

Пыль постепенно оседает, я опускаю бинокль. Пятьдесят метров. Смотрю, как ветер треплет волосы Эрики, собранные в хвост на затылке. И внезапно вспоминаю, как она впервые пришла в мою мастерскую. Как я стоял у нее за спиной, дурея от ее аромата и не сводя голодного взгляда от злосчастной молнии на платье, подыхая от жажды сорвать его с нее, пока она с независимым видом рассматривала экспозицию «Девятого Вала». Как же так, детка? Почему наша история должна была закончиться так хреново? Разве мы заслужили? Зачем ты влезла в это, Шайтан тебя побери. Если так хотелось спасать мир, то могла бы выбрать волонтёрское движение, создать благотворительный фонд, открыть приют для сирот. И жить… И никогда не встретить меня снова на своем пути. Для тебя это был бы отличный расклад, Эйнин. Все, что я могу тебе предложить сейчас, ты воспримешь как оскорбление и предательство. И будешь права, но проблема в том, что выбор придется делать именно сегодня, здесь и сейчас, а все, что привело к нему, случилось задолго до этого дня. Мы — жертвы обстоятельств, детка. На войне нет места благородству, только гребаный протокол, инструкции и правила. В действительности у меня целых три варианта. Я могу убить тебя, могу забрать, как трофей, а могу отпустить. Как думаешь, что я выберу, Эйнин?

Насколько хорошо ты меня знаешь, моя маленькая Медина?

Перевожу взгляд на Хассана, который дергается сильнее других. Судя по выражению его лица, он крайне не согласен с происходящим. Похоже, именно Хассан командует операцией. «Не повезло парню», — проскакивает в голове циничная мысль. Между мной и приближающейся процессией остается двадцать метров. Взгляды задержанных напряжённо перескакивают с меня на солдат, стеной выстроившихся в десяти шагах за моей спиной. На лицах выражение тревоги и тщательно скрываемого страха. Эрика, вздернув голову и стиснув зубы, молчит, не проявляя эмоций; бледная, отстранённая, безучастная к происходящему, она двигается вслед за высоким блондином короткими, но твердыми шагами. Меня сложно узнать в камуфлированном облачении. Уверен, мысленно она распрощалась со мной ещё вчера в отеле с романтичным названием «Океан». Да, детка, когда-то в прошлой жизни, пятнадцатилетним мальчишкой, я грезил о морях и океанах, глядя в твои глаза во время молитвы в мечети. И я увидел их, черт возьми. Настоящие моря и океаны не оставили в моей душе и толики того потрясения, что пробуждала во мне ты. Девятый вал во время шторма — ничто по сравнению с тобой, Эйнин.

Пятнадцать метров. Ильдар тяжело и сипло дышит, задыхаясь от пыли, попавшей в легкие. Снова запинается, едва не повалившись на землю.

— Вы не имеете права. Ваши действия несанкционированы. Это нейтральная зона… — начинает вопить Зейн, когда один из оперативников бросает Видада на колени к носкам моих армейских сапог. — Вы нарушили границы….

— Заткните его, — резко приказываю я.

Несмотря на то, что мой взгляд прикован к Хассану, боковым зрением я замечаю, как Эрика вздрагивает, реагируя на мой голос. Конечно, детка. Ты не могла не узнать. Мы так много и тесно контактировали в последние дни. Молчаливый сопровождающий Хассана без лишних слов приставляет дуло автомата к его виску, и тот замолкает, продолжая сверлить меня негодующим взглядом.

— Вот мы и встретились снова, Ильдар, — обращаюсь к Видаду, опуская голову. Он не пытается встать, окончательно обессилев. Расставив колени, Ильдар садится на свои ступни, обутые в кожаные итальянские туфли. — Ты помнишь, о чем мы договаривались?

— Я ни о чем с тобой не договаривался, — измученным шепотом отвечает он.

Сбросив очки на землю, стаскиваю с головы балаклаву, присаживаюсь на корточки перед Видадом, выравнивая наши позиции. В мутных, подернутых болью глазах Ильдара мелькает узнавание.

— Ты… — шипит он едва слышно.

— Я, — согласно киваю. — Ты знаешь, что мне нужно, Ильдар.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — упрямо отзывается Видад.

Бесстрастно улыбнувшись, делаю резкий выпад и хватаю его за глотку, сильно сжимая пальцами в кожаных перчатках. Несколько секунд равнодушно наблюдаю, как багровеет, бледнеет, потом синеет его лицо, глаза практически вываливаются из орбит, изо рта идёт кровавая пена. Малоприятное зрелище. Думаю, достаточно с него. Резко разжимаю пальцы и, несильно ударив по щеке несколько раз, привожу в чувство. Ильдар хрипит, пытаясь отдышаться.

— Теперь понял? — сдержанно уточняю я. — Ты успел получить информацию? Где носитель, Видад?

— Иди к Шайтану, Каттан. Ты ничего не получишь. Делай что хочешь, вы все равно меня ликвидируете, — внезапно и неожиданно огрызается этот пес.

— Возможно, ты прав, — выдержав паузу, уклончиво соглашаюсь я. — Но вопрос даже не в том, умрешь ты или нет, а в том, каким способом и как долго ты будешь умирать. Поверь, у меня очень широкий спектр вариантов. Давай решим вопрос мирным путём и не станем тратить время на ненужные ни тебе, ни мне неприятные сцены, которые вызовут массу негативных эмоций у моих американских коллег. Ты же не хочешь, чтобы кто-то из них пострадал?

— Мне плевать, — огрызается Видад. — Можешь убить всех. Начни с суки, которая тебе сюда привела. Трахнуть не удалось, так хотя бы посмотрю, как она сдохнет.

— Похоже, ваш ценный свидетель имеет в виду агента Доусон, — подняв голову, я смотрю прямо в глаза Эрики. — Прости, детка, но, похоже, тебя раскусили.

— Сукин сын… — ошеломленно выдыхает Эрика, отвечая мне потрясенным яростным взглядом.

— Ты повторяешься, малышка, — ухмыляюсь небрежно. — Отпираться бесполезно. Они же не идиоты. Отдай мне носитель с загруженными файлами, и я позволю тебе уйти в знак особого расположения и, так сказать, за особые заслуги.

— Ах ты тварь! — рычит Хассан, бросаясь вперед, но его мгновенно хватают под руки, фиксируя на месте.

— По-моему, я сказал заткнуть его, — произношу стальным тоном.

И Зейн скулит сквозь зубы, получив удар прикладом по ребрам. Побледневшая, как полотно, Эрика прикрывает ладонью дрожащие губы.

— Я ни при чем. Он лжет, Зейн. Я бы никогда не сдала своих, — отчаянно кричит она.

Хассан испепеляет ее бешеным взглядом. Думаю, она призналась, что однажды уже сделала это, передав мне координаты временной базы. Да, конечно, она могла объяснить свой поступок тем, что считала проводимую операцию совместной. Но опять же — исключительно с моих слов. Слов агента разведки другой страны, не имея никаких подтверждений о согласовании действий от своего руководства.

— Кто же теперь тебе поверит, детка? — спрашиваю я ласковым тоном, скользнув взглядом по бледному лицу, искажённому ненавистью и болью, фокусируясь на тонком запястье Эрики, на котором тускло мерцают самодельные четки. Мой талисман удачи. Прости, малышка. Она перехватывает мой взгляд, и в глубине расширившихся зрачков вспыхивает потрясение и понимание. — Сколько раз ты проделывала то же самое со своими нерадивыми объектами, агент Доусон? Как неосторожно! Нельзя поддаваться эмоциям на задании. Первое железное правило, которое ты должна была уяснить ещё во время обучения. Личное выключается, когда начинается работа, — качаю головой, насмешливо улыбаясь.

До скрежета стиснув зубы, Рика резким движением сдёргивает с запястья четки и бросает мне в лицо. Именно на это я и рассчитывал, произнося неприятные и обидные для нее слова.

«Возьми, они защитят, я сама их сделала. Я буду молиться за тебя.»

Я мгновенно реагирую, хватая четки на лету, и сжимаю в кулаке, не разрывая противостояния наших взглядов. Кожаная перчатка скрипит, бусины трутся друг о друга. Боль и презрение плещутся в распахнутых глазах Эйнин. Я знаю, какие слова вспоминает она прямо сейчас.

«Сохрани. Для меня. Если суждено, я найду тебя».

«Сделай это снова. Только ты и я. Только наше, Эйнин. Только мы знаем, что это значит».

Слова ничего не значат, Эйнин, а обещания превращаются в пыль, столкнувшись с реальностью, с настоящей жизнью, в которой нет места наивным мечтам. Нет ничего больнее потери детских иллюзий. Мы попрощались с ними еще тогда в горящей мечети…

— Ты заплатишь, Каттан, — прерывистым шёпотом обещает рассвирепевшая агент Доусон. — Не знаю как, не знаю когда, но ты заплатишь.

— Как всегда, только громкие угрозы и пустые слова, агент Доусон, — я задерживаю взгляд на моем кольце, надетом на ее указательный палец.

Сверкнув ледяной улыбкой, она заводит руку за спину, давая понять, что не вернёт мне мою собственность, отданную ей на хранение. Умница, Эйнин, ты все делаешь правильно, сама того не подозревая.

Мое внимание отвлекает подоспевшая группа, проводившая обыск в вертолёте. Они же проверяли личные вещи и одежду задержанных.

— Сэр, это все, что удалось изъять, — произносит старший, передавая мне спутниковый телефон и две рации и другие гаджеты, сложенные в пластиковый контейнер, который я забираю и ставлю перед лицом притихшего Видада.

— Поможешь мне, Ильдар? — устремив на Видада спокойный взгляд, стальным тоном спрашиваю я. На посеревшем лице проскальзывает глумливая улыбка.

Он осознает, что обречён. Я знаю, как это бывает, когда страх под влиянием неизбежности внезапно отступает, инстинкт самосохранения дает сбой и отключается. Но, как ни странно, именно в такие моменты мне удавалось выкручиваться и находить выход из самых обречённых ситуаций.

— Загрузка не завершена, ублюдок, — с презрением выплёвывает Хассан, морщась от боли.

Устремив на него бесстрастный взгляд, я неторопливым движением достаю заряженный кольт из кобуры и приставляю дуло ко лбу Видада, тот судорожно вздыхает, пытаясь отпрянуть, но мои парни удерживают его на месте, надавив на плечи и выкручивая руки.