Следующая неделя не привнесла в их общение с Разумовским никаких существенных сдвигов. В некотором плане даже стало то ли хуже, то ли лучше. Начиная с выходных проведенных в «Эсперанзе» он прекратил заниматься с ней сексом. Вадим скопировал ее поведение, чем заставил в полной мере прочувствовать все оттенки неприятного микроклимата создавшегося между ними.

К четвергу Лона вплотную подошла к грани своего понимания и терпения. Она проплакала несколько часов, подготавливая себя морально к вечернему непростому разговору. В итоге, еле успокоившись, села дописывать перевод.

Поговорить в тот день, увы, не получилось. От Вадика вечером пришло сообщение: «Я с Марком. Буду поздно». Измученная и уставшая свалилась в кровать и уснула раньше обычного. Во сколько же он соблаговолил вернуться так и не узнала.

Разумовский разбудил ее в пять утра со словами:

— Просыпайся. У тебя полчаса на умыться и одеться. Самолет в полседьмого. Вещи я собрал.

— Что? — спросонья Илона не могла понять: ни что происходит, ни что он ей говорит.

— Одевайся. — Повторил и вышел в кухню.

Она села, потерла глаза, и только через минуту к ней дошел смысл его слов. В ответ на это сердце так больно сжалось, что даже сзади под лопаткой потянуло. Что ж, может лучше так. Смысл обсуждать что-то, если оппонент не хочет слышать?

Пока натягивала джинсы — дважды хваталась за стену. Качало. Голова вообще не соображала. Пригрел, как котенка с улицы, а теперь выбрасывает. Зачем его держать в доме, если вместо урчания и ласки получаешь царапины и укусы?

Ощущения у нее были такие — хоть криком кричи! За что ей это?! Как вырвать из души?!

Вадик молча подождал, пока она упакует ноутбук и отправился вслед за ней к выходу…

Внизу возле подъезда ожидало такси. Илона оступилась и чуть не уронила свой компьютер. Силы рывком покинули тело. Горечь трансформировалась в тошноту. Казалось еще минута и ее вырвет.

Она покорно села в машину на заднее сиденье и впервые за все время перевела взгляд на Разумовского, который захлопнул за ней дверь. Это все? Конец? Нет. Мучение продолжилось, так как он уселся впереди рядом с водителем. Интересно, он отвезет ее прямо домой и вручит маме как дефектный товар? Извините теть Маша, не на такое я рассчитывал…

Погода соответствовала настроению. Серо, холодно, уныло. Аэропорт, напоминающий большой муравейник, таможенный контроль, вялая очередь за посадочными талонами. Ила смотрела на все это и думала о превратностях собственной судьбы. Ведь был момент, когда она уверовала в то, что поймала жар-птицу за хвост. А что в итоге? В ладони пусто. Даже перышка не осталось.

После регистрации она постаралась скрыть свое удивление. Нет, ехали они не домой. Какой еще Франкфурт? Что?

— А куда мы летим? — впервые за утро заговорила к Вадиму.

— Проснулась? Ну, наконец-то. — Усмехнулся снисходительно. — В отпуск.

— Какой… еще… отпуск? — потерянно посмотрела по сторонам.

— Обычный. Не планируемый, но не менее приятный, надеюсь.

— И когда… а почему заранее не предупредил? Так куда мы? Это шутка?

— В Малагу.

— Ты серьезно сейчас? — Ила никак не хотела мириться с действительностью.

— Вполне. — И вручил билеты, чтоб убедилась, если не верит.

Ей оставалось только растерянно пробежать по ним глазами. Нет, никаких шуток. Обалдеть. Ничего себе… сюрприз! А по ходу нервы надо лечить. Как вообще могла прийти в голову мысль, что он ее посадит в самолет и отправит домой? Как?!

Она еще не знала, что впереди ее ждет почти десять часов пути с пересадкой, где они проторчат чуть ли не половину этого времени. Зато купила в «Duty Free» свои любимые «Lacoste Pour Femme». А еще помирилась наконец-то с Разумовским.

Единственное, о чем вспомнила через сутки, и что омрачало потом настроение, это собственная несобранность. Неожиданность и первоначальный стресс сыграли с ней дурную шутку. Илона забыла дома косметичку. А в ней… голову Горгоны (перечеркнуто) таблетки. Те самые, которые продолжала пить втайне от всех.

Глава 27

Вадим смог окончательно расслабиться, только когда они сели в самолет, следующий в Малагу. Почти пять часов в транзитной зоне — рехнуться можно. Но он и сутки бы там просидел, если бы знал, что это поможет Лонке прийти в себя. Оттаять. Как же она вымучила его за последних две недели! С Аленой не было такого. Даже в самом начале семейной жизни на ее бабские капризы и обиды так остро не реагировал, а тут — словно по живому режет и смотрит своими глазищами.

Ох и упертая, бл@! Сил никаких нет! На@рена ей эта работа, спрашивается?! Вон Сашка — переехала и сидит себе смирно дома. А Малой чего неймется?! Каждый день они вдвоем гуляют, где хотят; ходят трижды в неделю обе на курсы мать их литовского! На выходные обязательный выгул-отдых — поездки, отели, рестораны. Чего еще надо?! Нет, вцепилась как клещ в мягкое место и не перепрешь! Неделю еб@л точно живой манекен. Никакой отдачи! На поцелуи отвечала, совсем колодой не лежала, возбуждалась — но не кончила ж бл@дь ни разу! А его это задевало сильнее, чем демонстративная холодность в общении и быту. Мелюзга строптивая!

После обломавшейся попытки примирения — психанул. Нравится жить в блокаде? Пожалуйста. Наслаждайся. Отношения планомерно зашли в тупик. Как бы потом разруливал все это — даже не представлял. Марк очень вовремя подкинул идею с отпуском. До начала основных работ по таунхаусу время еще есть, а потому решение принял быстро. И оно, по ходу, того стоило.

Ко всему прочему его очень угнетало, что с ребенком у них, несмотря на все старания, ничего не выходило. Сжав яйца в кулак, пошел в клинику. Неделю обследовался вдоль и поперек. Стал меньше курить и выпивку урезал. На диету пока не отважился. Ну как можно жрать всю ту полезную дрянь, которую вечно заказывала и готовила себе Малая? Это ж пи@дец чистой воды! Он что конь чтоб траву жевать?! Нормальный мужик без мяса не выживет!

Лонка уснула у него на плече. Вадик тихонько поцеловал ее в волосы и подумал, что хочешь-не хочешь, а поговорить на больную тему придется. После отпуска надо и ей пройтись по врачам.

Испанию он выбрал неспроста. Илка дважды отдыхала на Тенерифе, если ему не изменяла память. Скооперировалась с какой-то сотрудницей. Он видел фотки в соцсети — так и узнавал. Поскрипывал тогда зубами немного. А что мог сказать?

Судя по всему, ей очень нравилась эта страна. Даже стала учить испанский язык. Насколько в итоге преуспела — понятия не имел, но в памяти отложилось. Зато какое у него было удивление, когда оказалось, что говорить на нем она могла практически свободно. Как на русском. И честно говоря, этот момент очень облегчил им жизнь во время отдыха.

Погода радовала — плюс двадцать днем и десять по вечерам. Комфортно и приятно. Еще не было удушающего пекла, которое поглотит портовый город через пару месяцев.

Вообще для Лонки это был персональный филиал рая. Морепродукты — ее слабость, а на побережье их в избытке. В любом ресторане и забегаловке — только заказывай. Фрукты опять же. Плюс ее любовь к экскурсиям и пешим прогулкам. Все сложилось лучше некуда — отпуск пришелся на страстную неделю, когда по всей Испании проходят торжественные и зрелищные религиозные шествия. Малую это несказанно радовало. Вадим же не был любителем шататься по достопримечательностям, а тем более в толпе людей, но смирно ходил вместе с ней, пытаясь оградить и защитить.

Ряженые процессии ему не были особо интересны. Пару раз глянуть можно, но каждый день — перебор. А Малая тягала его туда еще и после захода солнца, до того ей все нравилось: свечи, факелы, люди в колпаках, музыка, шум, запах ладана, гремящие оркестры. Ради ее радостного выражения лица и сверкающих глаз — он готов был сам впрячься и нести пасо (что-то вроде носилок или трона) с изображениями Девы Марии, Христа или групповыми библейскими сценами.

Зато после вечерних прогулок ночи у них были особенно жаркими. И грешить, так сказать начинали прямо с порога номера. В итоге на завтрак при отеле попали лишь раз — в день вылета. В остальные дни попросту не могли встать вовремя, просыпаясь слишком поздно.

В страстную пятницу, вернес санто по-местному, Разумовский второй раз предложил ей выйти за него замуж. Они нежились на солнце возле моря, лакали «Сангрию», Лона тарахтела о том, что в Малаге сейчас должен находиться Антонио Бандерас, так как родился здесь, и каждый год прилетает на празднование. А еще сообщила, что они сидят на песке, привезенном из Сахары. Испанцы, таким образом, улучшают качество и внешний вид некоторых пляжей.

Он слушал, смотрел на нее, любовался и ревновал, замечая заинтересованные взгляды местных. Блондинка с голубыми глазами притягивала знойных мачо, и только его присутствие останавливало некоторых от желания познакомиться. Ах ты ж мать твою. Она дважды тут отдыхала. И в Италии тоже. Про Египет-Турцию и говорить не надо. В груди закипело от нехороших мыслей.

— Лон, ты выйдешь за меня? — перебил ее щебет, повторяя когда-то уже заданный вопрос.

— Выйду. — Ответила, замерев и хлопнув ресницами пару раз.

Вадик опасался, что Илка опять скажет вдогонку что-нибудь ненужное, а потому закрыл ей рот рукой.

— Тихо. Этого достаточно.

Правильно ли он тогда сделал? Ведь в принципе уже мало чего боялся в жизни, а перед ней задерживал дыхание. И потому, убрав ладонь, тут же поцеловал. Эта маленькая девочка даже не представляла себе, насколько легко могла пробить его броню. Услышать еще что-то кроме такого ответа не хотел… трусил, как первоклассник перед учителем. Он был настолько слаб перед ней, что предпочитал спрятать голову в песок, как страус. Сил переварить еще один удар по самолюбию не хватило.

Страх навалился невыносимой тяжестью и тут же отпустил. Илона улыбалась. А значит все хорошо.