— Гонишь?! Она действительно подумала, что я..?! Бл@аа… — закрыл глаза, шумно выпуская воздух сквозь сжатые зубы. Да, он знал о том, какие выводы тогда сделала Илка. И в первый момент даже чувствовал удовлетворение от того, что смог сделать больно в ответ. Низко, подло. Согласен. Потом память вытолкнула этот эпизод в целях самозащиты. Не совсем, конечно, на задворках витало зудящее ощущение пиз@еца, но концентрируясь на своей обиде — отгонял его успешно. До этого момента. — Марк, я ей не изменял и не собирался. — Проговорил четко с расстановкой, давая понять, что не врет.

— Малая считает иначе. Не с воздуха же она это взяла!

— Все не так. — Разумовский потянулся к блистеру и ухватил его двумя пальцами. — Я когда нашел вот это — ушел. Просидел в кабаке полночи. Пил. Потом снял номер в гостинице и там проспал до обеда. А когда вернулся — Лона увидела на мне чужую волосину. Но я не спал ни с кем! Шмара какая-то в пивной привязалась, отиралась, пока не отшил. На этом все.

— Отлично. И как теперь это ей доказать?

— Никак. Человек всегда верит в то, во что хочет. — Вадик устало сжал пальцами переносицу в предчувствии головной боли.

Он проводил Марка, решив прогуляться и проветриться заодно, а когда вернулся — снова взял в руки злосчастную серебристую упаковку. Покрутил и отбросил. Что-то неясное мелькнуло в голове. Наклонился, перевернул несколько раз. Из двадцати восьми таблеток отсутствовали не все. Оставалось еще семь. Почему он раньше не подумал, не обратил на это должного внимания? Получалось, что Илона выбросила их… не допив до конца? По спине пошел холод.

Это ж надо было так протупить! Малая просила выслушать, а он не захотел объяснений, ослепленный горечью и разочарованием. Обида отключила мозги напрочь. Отказалась!!! Сама!!! Значит… уже готова была… или..? Вадим накануне просил обследоваться, но поход по врачам отложили. Интересно, ей действительно было плохо, или она специально время тянула? А что, если из-за этого? Но тогда сильно рисковала. Понять бы!

Думал неделю. Желание вернуть Илку пересиливало сомнения. Без нее все стало пресным, не радостным. Было солнце, и вдруг забрали. В любом случае таблетки она перестала принимать. И это главное. Разговор предстоял не из легких, но откладывать в долгий ящик нельзя. Время в данном случае играло против него. Самонадеянно взял билеты на самолет: один туда и два назад.

Из аэропорта поехал прямиком к ней, узнав накануне у Марка, что сейчас Лона живет в своей квартире. Когда подходил к парадному, неожиданно столкнулся с ней на улице. Сердце заколотилось в груди.

— Привет. — Поздоровался, еле выдавив из себя короткое слово. Между ними было метра три-четыре. Так много и так мало.

— Здравствуй. — Ответила, явно не зная как себя вести. — Какими судьбами?

— За тобой. — Сказал как есть, без уловок. — Приехал, чтобы домой тебя забрать.

Она замерла на пару секунд, после чего выдала:

— Мой дом здесь, Вадь.

— Нет, Лона. Твой дом там, где я. — Ответил спокойно, но твердо.

— Прикольно. — Хмыкнула, криво улыбнувшись. — Фраза как из мелодрамы. Ладно. Идем, поговорим.

Вадик успешно подавил неприятный рывок в душе. Колкое замечание Малой заставило напрячься. Глотнула свободы и заразилась отважностью? Что ж, тем лучше. Разумовскому очень хотелось, чтобы она при встрече бросилась ему на шею, но чего греха таить, разочаровался бы. В человеке должна быть гордость, иначе он не вызывает уважения. Потому и сам не просить прилетел, а вернуть свое.

— Кофе хочешь? — спросила, когда вошли в квартиру.

— Нет, спасибо. — О том, что перестал его пить в связи с проблемами с сердцем, говорить не стал, проигнорировав удивленный взгляд в свою сторону. Помыл руки и сел за стол. Понаблюдал за ней немного. Илка набрала воды в чайник, включила и только после этого уселась напротив. Уставилась бесстрашно своими пронизывающими светло-голубыми глазами.

Отчужденность в поведении Илоны была вполне понятна, но от этого не становилась менее жгучей. А еще что-то в ней изменилось. Что именно — понять не мог, но взгляд непроизвольно улавливал необъяснимую трансформацию. Даже движения иные. Резкость уступила место плавности. Как успокоенная. Отвык? Забыл? Или паранойя?

— Лапуль, ты вещи собирай, если надо что. — Посоветовал, чуть улыбнувшись. — Самолет завтра в десять. Вставать будем в семь утра.

— Вот так просто? — дернула левой бровью. — Вначале выгнал, а теперь как ни в чем не бывало ждешь, что я стану паковать чемодан? Ты хорошо себя чувствуешь? Температуры нет случайно?

— Тебя никто не выгонял, не передергивай. — Отфутболил ожидаемый упрек мягко. Он все смотрел на нее, и насмотреться не мог. Когда успел..? Сам не знал. Но додумать ошеломляющую и с тем же потрясающую мысль не удалось.

— А, ну да. Мне показалось, видимо. И то, что ты по бабам за моей спиной бегаешь, тоже показалось?

Вопрос повис в воздухе. Как отреагировать, чтобы разубедить? Нервничал об этом всю дорогу, но ответа так и не нашел.

— Ты сама веришь в то, что говоришь? — спросил ровным тоном и с удовольствием отметил, как она сникла. Попал. — Лонк, я далеко не идеальный, но есть вещи, которые не то что не преступлю, но даже не подойду близко. На измены у меня аллергия с детства. Я был малой совсем, когда мама забеременела второй раз. А мой биологический… папаша заразил ее. Она потеряла ребенка на довольно большом сроке. Причину не знаю — то ли из-за инфекции, то ли на нервной почве. Это не суть важно. — Вадим замолк на минуту, собираясь с мыслями, после чего продолжил: — Когда она лежала в больнице, этот урод приводил домой своих бл@дей, думая, что я еще ничего не понимаю.

По лицу Илоны было видно, что ошарашил. Не знала она этого. Криво улыбнулся:

— Да, такое тоже бывает. А потому поверь — полигамией не страдаю. Но и от тебя не просто прошу, а требую такого же отношения. По-другому со мной никак.

— Ты меня так вычитываешь, как будто я в чем-то виновата. Вадим, это не ты с меня чужие волосы собирал, а наоборот, если помнишь еще. — Огрызнулась в ответ.

— Помню. Только объяснить не могу. Не знаю. Я пробухал практически всю ночь тогда. Мне не до бабья было.

— Отлично. А я, значит, теперь должна поверить на слово.

— У тебя нет выбора, Лон. Придется. Я бы с радостью предоставил любые доказательства. Скажи какие.

Илона недовольно поджала губы. Ситуация тупиковая. Выход возможен лишь на доверии. Они оба это понимали, просто Разумовский не побоялся озвучить вслух.

— Интересно, а если бы я на нервах исчезла на сутки? — бросила вызов и поднялась к закипевшему чайнику. — Ты бы потом сильно лояльным и понимающим был?

Вопрос-провокация заставил Вадика поменять позу. Малая умудрялась уводить разговор туда, куда он не хотел. Но и отмалчиваться не собирался.

— Лоночка, не забывай, что ты — женщина, а я — мужчина. И некоторые вещи для тебя недопустимы. Так уж заложено неписаными правилами нашего общества. — Услышав ее смешок, невольно нахмурился.

— Ах, правилами. — Процедила саркастически, сделав ударение на этом слове. — Мне все равно, что там диктует общественность. — Вдруг отчеканила, повернувшись к нему. — Если хочешь, чтобы я вернулась, запомни следующее — ты можешь задавать любые правила игры. И можешь позволить себе все, что угодно. Но они будут одни на всех.

Разумовский еле сдержал усмешку. Ой. Боевая какая. Несмотря на их муторные выяснения, ему почему-то было очень светло на душе. Вот она, на расстоянии вытянутой руки. Копошится в своей головке, выискивая заготовленные фразы. Нагнуть бы ее прямо сейчас, но рано. У них еще много есть чего сказать друг другу.

— Хорошо. Договорились. Что еще?

Илка, явно смутившись такой покладистости с его стороны, не совладала с собой, брякнув чашкой о блюдце. Да, маленькая, да. Он сейчас пойдет на все, что угодно, лишь бы тебя вернуть. Вадим все же не удержался, улыбнулся, хоть это было и не к месту в данное время.

— Я так понимаю, меня ждет очередной список неугодных моментов. Валяй, выкладывай.

— Ты издеваешься? Только не надо мне рассказывать, что вы с Марком эту тему вдоль и поперек не пропесочили.

— Малая, мне надо услышать все от тебя. А то у нас как в том анекдоте получается. Лежит пара после секса в постели. Девушка спрашивает: «Тебе хорошо?» Парень: «Да! Отлично!» А она: «Хорошо тебе!»

Лонка моргнула, видимо соображая, и выдала:

— Основная проблема в том, что ты мне не доверяешь. Не знаю, чем заслужила или это твои личные тонкости, но жить так не могу.

Он не стал ей говорить о том, что раз прекратила принимать противозачаточные, значит может. Илкину иллюзию победы он с радостью сейчас потешит. Пусть выдвигает условия, потому что в ответ у него они тоже будут.

— Так хочется на работу? Ладно. — Вадим откинулся на спинку стула. — Пойдешь ко мне логистом?

Илона смутилась, но быстро совладала с собой.

— И это в твоем понимании доверие? Предложить мне должность у себя под боком?

— С чего-то же надо начинать. После фокуса с таблетками моя уверенность в тебе несколько… пошатнулась, скажем так. — Он смотрел ей прямо в глаза и вовсе не удивился, когда после этих слов она начала изучать столешницу. — А теперь давай о самом занимательном моменте из нашего «Лебединого озера». Объясни мне. Детей ты в принципе не хочешь, или от меня не хочешь. Если последнее — я просто встану сейчас и уйду. Даже спрашивать ничего не буду. Или, может еще есть какие-то заморочки, о которых не догадываюсь?

— К чему тогда все эти разговоры про «пакуй вещи», если допускаешь такое? — брякнула в ответ, но заметив его движение, тут же добавила: — Вадь, я ни с кем до тебя не жила. И даже не пыталась строить семью. А потому для такого шага как ребенок хотела быть уверенной. В тебе, в себе, в нас. Что все получится. Ты же ничего не слышал… или не хотел.