Алёна Воля - Малая

Илона поежилась. Как-то это ненормально прозвучало. Или гормональный фон так бушует, что ей уже мерещится то, чего нет? Разумовский, словно учуяв ее состояние, наклонился ближе.

— Тихо, Малая, не бойся. Все будет хорошо. Просто помни, что отныне ты замужем. За. Не рядом, не перед, не сверху или снизу. А за мужем. — Положил руки на ее колени и проскользил ими вверх по ногам, забираясь под платье. — Остановишь меня, когда устанешь… или не дай боже почувствуешь себя плохо. Договорились?

…

С той ночи к ней вернулся прежний Вадим. Тот нежный и ласковый человек, которым он был раньше. Теперь они занимались не сексом, а любовью. Интимные отношения превратились в бархат. Он умудрялся одной прелюдией отправлять ее туда, где мутнеет реальность и на секунды останавливается жизнь. А после лежал рядом и с легкой улыбкой смотрел. Гладил, целовал, и, казалось, наслаждался даже больше, чем она сама.

Всю беременность сдувал с нее пылинки. Заботился, баловал. И все бы было прекрасно, если бы не ложки дегтя, которые добавлял при этом.

По возвращению в Литву буквально через несколько дней попросил:

— Лапуль, я не хочу, чтобы ты общалась с Лаурой. Пожалуйста. Никаких встреч и походов по кафе.

— Вадь… мы ж вроде уже говорили на эту тему…

— Да. И, к сожалению, ты не прислушалась ко мне тогда.

— Чем она так тебя раздражает? — Ила не понимала, откуда росли ноги у его антипатии.

— Лон, просто доверься мне, хорошо? Ее интерес к тебе непонятен. Ладно, ты — от скуки и развлечения ради. А что движет ней? Вы люди из разных измерений. Подумай об этом.

— И что? А если нам весело и интересно вместе?

— Еще раз. Я прошу тебя. И пока по-хорошему. А если выловлю где-нибудь, не обижайся потом.

В ответ Илона даже не нашлась что сказать. Ощущение, которое испытала тогда, очень напомнило историю из юности, когда отец налетел на нее ни с того ни с сего из-за одноклассника. «Чтобы я больше не видел его рядом с тобой. Ясно?» — навис скалой. — «Эта босота тебе не нужна. Еще раз увижу, что отираешься с ним — посажу под ключ на месяц». Объяснить, что ей лишь поручили подтянуть отстающего по алгебре — никто не дал. И так было всегда. Женщины в их доме не имели право голоса никогда. Даже оправдывать себя считалось чем-то зазорным.

И вот… опять. Приплыли, что называется.

Вторым неприятным моментом стал его запрет на любимые сыры, соленую красную рыбу и суши. Вадим дал ей несколько ссылок на умные статьи о том, что во время беременности лучше отказаться от этих продуктов. Но то ли из-за перестройки гормонального фона, то ли из-за нежелания запретов, Илона начала раздражаться и всячески показывать свое неудовольствие. Разумовский выдерживал ее выпады с завидной стойкостью и отстраненностью.

— Малая, потерпи, пожалуйста. — Уговаривал мягко, но твердо. — В рыбе могут быть гельминты, а в любимом камамбере — листерии. Зачем рисковать? Есть куча всего другого, не менее вкусного. Скажи, чего хочешь, и я организую.

— Я хочу кусок бри и бокал белого вина.

— Лоночка, прекращай. Родишь — а потом оттянешься. Хоть бутылку в одно лицо.

— Купи мне нормального сыра! Только не твердого!

Он открыл холодильник, и, заглянув в него, спросил:

— У нас есть тостерный. Будешь?

— И стакан виноградного сока для драйва? Ты издеваешься?! — закипая, сжала сильно кулаки. — Что со мной случится от пары глотков сухого?!

Подобный разговор у них случался уже не первый раз, а потому, зная всю бесперспективность своих желаний, Лона развернулась и ушла в комнату, где горько расплакалась. Накануне Вадик не разрешил ей в кафе съесть «Тирамису». Там, видишь ли, используются сырые яйца и кофе!

— Как же тебя плющит, маленькая моя. — Он присел рядом и провел по ее спине рукой.

— Отстань от меня! — попыталась отмахнуться, но не смогла. Разумовский сгреб ее в охапку и прижал к себе.

— Не плач, ну чего ты? — утешал, убаюкивал, шептал ласковые слова. — Это же не на всю жизнь. Давай мы сейчас прогуляемся и купим тебе торт? Или пирожное. Или шоколад. Ты же любишь его, да? Воды выпьешь? Нет? Не надо плакать. Ну же. Ш-ш-ш…

Илону вообще в первом триместре пробивало на слезы довольно часто. Однажды дошла чуть ли не до икоты от плача только потому, что не смогла открыть баночку с витаминами. Там была специальная защитная крышка с замком от детей. Придавить ее почему-то не получалось и упаковка попросту прокручивалась у нее в руках. Позвонила Саше, та — Вадиму, так как находилась на маникюре и не могла сорваться сиюминутно. В итоге он приехал, открыл, обцеловал и успокоил.

Со временем состояние стабилизировалось, и перепады настроения пришли в норму. Разозлилась сильно где-то за два месяца до родов, когда поняла, что муж обвел ее вокруг пальца. За время беременности они дважды летали на родину. Ила ходила к Надежде Серафимовне на консультации и проверку. Договорилась о плановой операции, назначили вместе дату… А потом оказалось, что он уже оплатил все в одной из частных клиник Вильнюса!

Осознала Лона это, когда Вадик предложил познакомиться с еще одним местным врачом. Так, на всякий случай. Выходя из больницы, скрежетала зубами:

— Я не хочу рожать тут!

— Лапуль, не кипятись. Серафимовна безусловно очень хороший специалист, но рисковать тобой и малым во время перелетов я не хочу. После двадцати восьми недель врачи не рекомендуют. А у нас уже двадцать девять или тридцать. Нам не дадут страховку.

— Ты нарочно дождался, да?!

Разумовский не ответил. Молча открыл перед ней дверь машины.

— Так вот во-первых далеко не факт, что будет именно мальчик, а во-вторых — я возьму билет и полечу сама. Понял?!

Несколько месяцев назад, во время процедуры УЗИ, к сожалению, им так и не смогли ответить, какого пола будет ребенок, малыш лежал боком, а потому рассмотреть не удалось. Скоро Илоне предстояло последнее, третье ультразвуковое обследование, на котором, как они надеялись, уже смогут узнать, кого ожидают. Уверенность Вадима в том, что это сын, на данный момент начинала раздражать.

— Лон, ну чего ты бесишься, а? Тебе очень хочется сидеть одной там? Не дай бог что случится, а меня рядом не будет и что?

— И ничего! Ты еще помнишь, кем работает моя мама?

— Она сутками торчит у себя в хирургии. От поселка до города еще доехать надо — туда и назад. А у тебя кесарево. Все эти риски не оправданы. Да и условия. Чем тебе здесь не понравилось? Палаты — как номера в отеле. А дома что?

Как же ее выводил из себя его спокойный тон! Умом понимала, что сердиться надо в первую очередь на свою глупость, но остановиться уже не могла. Расслабилась, доверилась — а зря! Разумовский за последние месяцы приучил к тому, что думает и помнит обо всем. Когда сдавать анализы, принимать витамины, ходить на прием к гинекологу, в бассейн на специальную гимнастику и прочие вещи — даже не концентрировалась. Он плавно руководил всем процессом, и как-то так вышло, что потеряла бдительность.

По поводу допуска беременных на борт самолета — читала мельком давно. Тогда у нее в памяти отложилось: можно до тридцати шести недель. Законы что ли изменились? Дрожащими пальцами полезла в интернет искать правду. Капец. Да, можно, но при условии, если только речь идет о каких-то сложных жизненных ситуациях. Ила чуть не застонала от собственной тупости. Вот дура! Полагалась всецело на него и что в итоге?!

Вадик, будучи за рулем и не зная, что она выискивает в телефоне, предупредил:

— Малая, без меня ты никуда не полетишь.

— Ну а ты, как я понимаю, с места не сдвинешься? — процедила зло.

В ответ он только тяжело выдохнул, чем подтвердил ее предположение.

— Как же ты мне иногда напоминаешь Марка. — Сказала, с долей тоски и усталости, отвернувшись к окну.

Вечером того дня она позвонила тете Наде и запинаясь долго извинялась. Судя по всему, последняя была в курсе, так как громогласно заверила, что все в порядке, ничего страшного и принятое решение она поддерживает, взяв обещание, что Илона сообщит ей после родов о самочувствии и прочих вещах.

Разумовский на свою беду оказался рядом во время их разговора, за что получил «не отходя от кассы».

— Я тебе этого никогда не забуду. — Пообещала, глядя в глаза с холодным спокойствием.

А после — до самого победного конца с такой же невозмутимостью в ответ на вопросы кого-либо по этому поводу, отвечала: «Это решение Вадима. Он меня не спрашивал», чем заставляла его белениться каждый раз.

Планово рождение малого предполагалось на двадцать пятое декабря, но учитывая, что католицизм наиболее распространенная религия в Литве и понятное дело, все празднуют, решено было передвинуть операцию на двадцать третье. Лонка приняла это спокойно, лишь улыбнулась криво в ответ на предложение врача-акушера.

— Я здесь ничего не решаю. Это к мужу. — И углубилась в телефон.

Разумовский в очередной раз подавил в себе раздражение. Ее несгибаемости можно было только удивляться. Два месяца после их размолвки по поводу где рожать, Малая пила кровь, не стесняясь. И вроде вела себя нормально, претензий особо не выдвинешь, но и не так, как раньше. Стала какой-то задумчивой, меньше улыбалась, могла сидеть подолгу просто глядя перед собой. На вопросы отвечала нехотя, да и разговаривала с ним вяло. А самое неприятное (!) — соглашалась со всем, что он говорил.

Вадим вовсе не хотел, чтобы его птичка вдруг превратилась в амебу, а как то так получалось, что все шло именно к этому. Ко всему прочему — скрутила кукиш по поводу секса. Ей теперь стало неудобно, неприятно и вообще нет желания. На вполне откровенные намеки о минете без зазрения совести рекомендовала пойти в душ и расслабиться собственноручно. Так и заявляла!