Джаред вспомнил парней на смотровой: «танцуй, детка», «прогнись поглубже». Нет уж, он тоже не согласен подпускать этих бармаглотов к Лу.

Тонкие руки опустились на плечи Лизы, обвили ее шею. Перегнувшись через спинку дивана, Лу поцеловала мать в щеку.

— Спокойной ночи, мама. Пока, Джаред.

Лиза и Джаред смотрели вслед удаляющемуся голубому платью. Когда стеклянные двери, ведущие из гостиной в сад, бесшумно сомкнулись, Джаред сказал:

— Не беспокойтесь, Лиза. Я присмотрю за Лу. А…

— Хочешь спросить что-то еще?

— А кто такой Александр?

— Разве ты еще не знаешь? — Удивилась мать Лу. — Александр Морган, мой отец.

— Александр А. Морган?

— Ну да, тот самый, — Элизабет пожала плечами.

Словно быть дочерью или внучкой Александра Моргана, которого даже друзья звали не иначе, как Аллигатором, было самым простым и естественным делом. И Лиза еще беспокоится за свою дочь? Если это тот самый Морган, о котором слышал Джаред, то вокруг Лу уже должен стоять частокол, а на самых остро заточенных бревнах торчать головы ее незадачливых поклонников. Как же все это не вязалось с образом худенькой девочки в джинсовом комбинезоне и широкой рубашке с закатанными до локтей рукавами.

* * *

— Александр, ты забываешься. — Глория бросила вилку и нож в тарелку. — Не заставляй меня жалеть, что я приняла твое приглашение.

Бабушка выглядела разъяренной и действительно была готова уйти. Лу взбодрилась и начала срочно шарить ногой под столом в поисках туфли. Сейчас она уже не могла сказать, что ненавидит больше — воскресные ужины у Александра или туфли на высоком каблуке.

А ведь все начиналось не так уж и плохо. Глория прислала за Лу свой олдтаймер (22), поездка в котором сама по себе была праздником. Да что там говорить, просто прикоснуться к кремовой коже его сиденья или красному дереву обшивки уже считалось наслаждением. Затем шофер вернулся за Глорией, и, так как в их распоряжении оказалось свободных минут сорок, за свою покладистость Лу была вознаграждена допуском к бабушкиной коллекции.

— Это мне вернули с выставки в Мюнхене. Мой первый коллар.

Глория на кончиках пальцев подняла с черной бархатной подушечки широкое колье в виде ошейника, составленного из розовых жемчужин. Он сужался от основания шеи к подбородку за счет уменьшения размера бусин.

— А вот мой любимый матинэ.

Жемчуг, теперь серый со сливовым оттенком мог бы выглядеть слишком чопорным, если бы не две эмалевые фигурки белоснежных лебедей. Глория нежно погладила их пальцем.

— Узнаешь?

— Конечно.

Знаменитый логотип, украшавший флаконы с духами и задний карман элегантнейших в мире джинсов. Лу так ни разу и не надела их. Бабушка взяла с нее самую страшную клятву, что эти джинсы внучка будет носить только с туфлями на каблуке и никогда, даже под страхом смерти не подвернет и не наденет с ботинками или лоферами.

— Но ты наденешь вот это. Повернись-ка. Не туго?

Шею Лу охватила неширокая бархатная лента, над ямочкой между ключицами задрожало серебряное сердечко.

— Бархотку вела в моду королева, но в мое время ее носили все больше мидинетки. Очаровательные и веселые дочери Парижа.

— «Добродетельные по расчету, бережливые по инстинкту и веселые по природе»?

— Замечательно, дорогая. Продолжай в том же духе. Если ты будешь так же шутить с дедом, то продлишь ему жизнь минимум на месяц.

Ожидания Глории не оправдались. В гостиной особняка Морганов их уже поджидало семейство Генри Моргана V в полном составе: сам нудный Генри V, его не менее нудная жена (не помню ее имени, говорила Глория, это которая из техасских Хантов) и двадцатидвухлетние сыновья Джон и Генри VI — великовозрастные обалдуи, которых Лу про себя продолжала звать их детскими кличками Упс и Вупи (23).

То ли Александр сам был раздражен визитом сына, то ли изначально пребывал не в настроении, но после черепахового супа сразу взял быка за рога:

— Глория, я отправил вам с Лу приглашения на банкет «Фонда Моргана». Надеюсь видеть вас там. Обеих, — подчеркнул он.

— Напомни, дорогой, это какая уже по счету твоя попытка? — Глория была твердым орешком.

— Надеюсь, последняя.

Споры о посещении Лу общественных мероприятий велись уже больше полугода. Глория упорно отбивала все посягательства Александра, Линда, его пятая жена, дипломатично отмалчивалась, Лу смотрела в тарелку, братья-балбесы с интересом следили за ссорой, подталкивая друг друга локтями при особо агрессивных выпадах сторон.

— Глория, позволь напомнить тебе, что у нашей семьи есть обязательства перед обществом.

— Александр, в эти обязательства не входит выдача детей на растерзание таблоидам. Лу имеет право на приватность. Она имеет право доучиться в школе и поступить в колледж. Она имеет право спокойно выходить за ворота своего дома, не прячась от папарацци.

— Ну, дорогая, здесь против нее работает уже репутация Вандербильтов. Три последних представительницы вашей семьи дали столько возможностей заработать этим самым папарацци, что новое их поколение имеет право рассчитывать на свою долю сплетен и скандалов.

— Ты сам знаешь, что половина тех скандалов была просто высосана из пальца.

— Конечно. Поэтому я считаю, что девочке не следует прятаться. Она уже вполне способна достойно представлять семью перед обществом. И, кроме того, ей уже пора знакомиться с людьми, среди которых пройдет ее дальнейшая жизнь.

От этих слов Лу передернуло настолько явственно, что Глория отложила салфетку и протянув руку, сжала пальцы девушки в ладони.

— То есть, ты уже прикидываешь, за кого бы спихнуть ее замуж? Старый ты сводник!

— Не горячись, дорогая, — Александру внезапно надоело играть измученного недугом старика, и он ощерился двумя рядами белоснежных керамических зубов. Или четырьмя, Лу уже казалось, что в глазах у нее двоится. — Я предлагаю разумный план. Лу будет время от времени появляться на общественных мероприятиях, я познакомлю ее с молодыми людьми из хороших семей…

Это кто здесь молодые люди из хороших семей, усмехнулась про себя Лу. Упс с Вупи? Или те придурки, с которыми их месяц назад забрали в полицию? Или начинающий карьерист Джеймс Грант, весь вечер старательно поддакивавший деду («да, сэр», «разумеется, сэр»), а затем вызвавшийся отвезти Лу домой на своей машине. Он не заметил ее у ворот гаража, когда с покрасневшим от злости лицом кричал в трубку:

— Какая потница, идиот? Я что, младенец? Где ты подцепил этих девок с трипаком?

— Зачем ждать? — Рассуждения деда прервал Упс. Правильно, он всегда был заводилой. — Мы с Генри готовы жениться хоть сейчас.

— Только по очереди, — заржал Вупи, и Лу с ненавистью посмотрела в его широко разинутую пасть. — Давай, Джон, бросай монетку.

Лу, зажмурилась: Глория была вполне способна метнуть нож для масла в глаз шутнику — опасения Александра в отношении темперамента Вандербильтов были совершенно обоснованы, но старуха сдержалась. Нож и вилка звякнули о фарфор.

— Довольно, Александр. И не забывай, пожалуйста, что ты давно уже не властелин мира, а всего лишь очень богатый человек.

Дед насупился: если уж Глория била по больному месту, то со всех сил и наотмашь. Ничего, дедушка, не облезешь, подумала Лу. Не надо было выводить бабушку из себя.

— Генри, Джон, попрощайтесь, — тон Александра не допускал возражений, — вы уходите.

На лицах Генри V и его жены возникло одинаковое выражение овечьего изумления. Возразить никто не успел.

— Джон, Генри, оставайтесь на месте. Приятного вечера, Линда, Генри, — Глория поднялась из-за стола. — Герман, вызовите нашу машину, пожалуйста.

Лакей поклонился, а Лу подошла поцеловать деда. Она не злилась, просто сожалела о потерянном вечере. И снова с благодарностью припомнила слова Джеки: «Дорогая, к пожилым родственникам нужно относиться как к растениям — заботиться, любить, поливать. Но ни на дюйм не допускать их в свою жизнь. Ни слова о планах, друзьях и надеждах. Иначе они разрушат стены твоей мечты, взорвут фундамент и похоронят тебя под обломками. Эти люди уже прожили собственную жизнь, как попало, и теперь точно знают, как следует жить их детям».

Главное, чтобы эти мысли не отразились на ее лице. Александра кондратий хватит, если он догадается, о чем сейчас думает его внучка.

Глория уже стояла в дверях, постукивая по ладони своей расшитой черным бисером вечерней сумочкой (коллекция 82-го года). Лу поспешила к ней, лишь чуть замедлила шаг за стулом Упса.

— Пока, Джон. Можешь съесть мой десерт.

Уже в салоне автомобиля Лу легко коснулась локтя бабушки:

— Ба, может зря ты так резко с Александром? Все-таки он…

— Девочка моя, ты недооцениваешь своего деда. Уж я-то знаю, что быть собой настоящим ему мешают только правила этикета и Уголовный кодекс. — Глория посмотрела на внучку насмешливо и ласково. И с непонятной гордостью в голосе добавила: — И не хорони его раньше времени, он еще на моих похоронах простудится.

* * *

Окна Большого дома были темны, значит, Лиза с Роном ужинали в городе. Ни громкой музыки, ни рева двигателя из мастерской Джареда — блаженная тишина. Только стрекот сверчков и журчание воды в фонтанчике перед дверями гостиной. Лу скинула туфли и, до колен поддернув длинный подол юбки, не спеша пошла по еще теплым от дневного солнца плиткам дорожки.

Темная фигура, расположившаяся на садовых качелях перед конюшней, приподняла руку. Джаред. В последнее время он был вежлив и с ней и с родителями, так что игнорировать его сейчас было бы не правильно.

Систему полива газона еще не включали, трава была такой мягкой, что будь сейчас Лу одна, она, не задумываясь, улеглась бы на спину, чтобы посмотреть в небо.