– Как же мне понравилась та поездка по каналу! – Я вспомнила великолепные здания у самой воды и чудесные яркие краски домов на причале в Нюхавне. – Не считая того момента, когда Аврил чуть не лишилась головы.

– О да, это было незабываемо. После поездки ты, наверное, долго приходила в себя.

– Честно говоря, это заставило меня переоценить многие вещи. Я поступила в любительский хор, Рок-Хор. – Я мечтательно улыбнулась, вспомнив вечер накануне. – Совершенно случайно. А в четверг мы с Конни, соседкой по квартире, совершили набег на ИКЕА – сидя дома. Мы изучили каталог и наметили, что хотим купить, и теперь мы с Конни будем хюггифицировать нашу квартиру.

– Это что за штука? Хюггифицировать?

– Это мы с Конни придумали. Целый год мы с ней страдали из-за того, что квартирка в кошмарном состоянии, даже переезжать готовились. Но район уж очень хорош. И цена приличная, и соседи ничего. А после Копенгагена меня вдруг осенило, что мы многое можем изменить сами, стоит только оторвать свои задницы от дивана. – Я болтала безостановочно, а Бена это, кажется, забавляло. – На стенках плесень, а ты привык и так и живешь с этой плесенью. А сейчас мы поставили перед собой задачу. Сегодня вечером ты меня спас: если бы не наша встреча, я красила бы стену.

– Ну, если это засчитается мне как героический поступок, я согласен. – Он согнул руку в локте, демонстрируя бицепс. – Но ты все больше о ремонте, а хюгге при чем?

Ага, скептик остается собой.

– Ты мне не веришь? Или проводишь журналистское расследование, проверку и перепроверку? – шутливо возмутилась я. – Всё про уют, комфорт, хорошую удобную мебель, про разные мелочи, которые поднимают настроение и заставляют начать ценить свое время. Это все меня по-настоящему перевернуло, вызвало отклик в душе. И о доме, в котором живу, я теперь вижу его в совершенно ином свете.

– Я тоже сейчас вижу свой дом в ином свете, так племяннички успели его изуродовать и столько всего испортить. Сейчас я меняю замки. Так что расскажи мне лучше про Рок-Хор и про то, как это ты умудрилась попасть в него совершенно случайно. Сгораю от нетерпения.

За коротким смешком я постаралась скрыть некоторое разочарование оттого, что Бен скептически отнесся к моим рассказам о доме и так резко сменил тему.

– Просто я сделала то, о чем давно мечтала. Я каждую неделю хожу мимо большого объявления возле церкви. Вчера ушла с работы пораньше, вот и решила заглянуть. Хотела взять листовку с информацией.

Я залилась смехом.

– И что?

– Там была чокнутая тетка, симпатичная, но совсем сумасшедшая. Она решила, что я из хора, поэтому взяла меня в оборот. Я ей помогала двигать столы, а ведь мы даже не познакомились. А потом… не могла же я уйти, чтобы ее не смутить, поэтому осталась и пела.

– Хорошо еще, что они там не занимались каким-нибудь экзотическим боевым искусством.

– А это идея! Мне всегда хотелось стать ниндзя!

– Не пугай меня. Ты и так бываешь лютой.

Мы снова вернулись к флирту.

– Лютой? – Я высоко подняла брови.

– О да. – После короткой паузы он добавил: – Но в очень милой форме. Когда защищаешь других людей. Ну а петь тебе понравилось?

Я зажмурилась от удовольствия.

– Еще как. И люди там симпатичные, а я и забыла давно, какой это кайф – петь, особенно вместе с другими. – Я понимала, что опять возбужденно тараторю, но Бен сидел в расслабленной позе, и, судя по всему, мои неожиданные излияния были ему интересны. Поэтому я продолжила: – Ничего подобного я не испытывала уже много лет. Когда я только сюда переехала, Лондон меня так ошеломил, что я вообще ничего не делала. Было так здорово, что вокруг масса народу и все такие разные…

(А потом я уткнулась в работу и ограничила жизнь узкими рамками, после чего она почти перестала радовать.)

– Я именно из-за этого люблю играть в футбол. Кого только нет у нас в команде: сантехники, грузчик, бухгалтер, ландшафтный дизайнер, кинорежиссер и ортопед. Когда на работе дойдешь до белого каления, игра ставит мозги на место. Как и в случае, когда твоя сестрица устроит в ванной потоп.

– Как она, кстати? Переехала уже?

– Да, слава богу, а я до сих пор все пытаюсь привести свою квартиру в нормальное состояние и наладить отношения с соседями. Они не в восторге от того, что в их ванной весь потолок мокрый. Но с другой стороны, счастливы, что с отъездом малолетних преступников уровень шума вернулся к норме, так что надеюсь, они меня простят.

Я сочувственно сморщилась.

– Ой-ёй-ёй. Придется тебе договариваться со страховщиками.

– Не-а, не придется. Все оплатит Рик, ее муженек. Он передо мной в долгу за целую неделю спокойной жизни, без семейных дрязг и раздоров. А я подумываю переехать втихую и не сказать ни сестре, ни матери.

– Ты этого не сделаешь, – поддразнила я.

Бен изменился в лице.

– Но это очень заманчиво. Честно говоря, я бы с радостью открутил башки и Эми, и Рику. Ну а как твои? Успела с ними повидаться?

– Нет, я… У меня руки не дошли. Дел по горло.

– А в эти выходные ты занята? – вдруг выпалил Бен, как будто давно готовился, а когда наконец решился задать этот вопрос, слова сразу же и вылетели.

– Эгхм… нет. – Мне вдруг стало безразлично, что я могу показаться унылой одинокой неудачницей, которой даже не с кем провести выходные.

– Давай поужинаем вместе в субботу? Ты любишь карри? Индийское? Рядом со мной есть симпатичный ресторанчик, – теперь настала его очередь тараторить (что выглядело довольно мило).

Наша непринужденная беседа вдруг застопорилась, мы оба осознали, что только что перешли к новому шагу в отношениях. Со сдавленным от волнения горлом я смотрела на Бена. Выражение лица у него было отсутствующее, только часто билась жилка на шее.

– В э-ту субботу? – Я скрестила лодыжки под столом.

– Да. Вот в эту субботу. – Он протянул руку и легко сжал мне запястье, отчего у меня снова побежали мурашки. – Кейт, ты согласна со мной поужинать?

Весь воздух из легких куда-то исчез, так что я чуть слышно прохрипела сдавленным голосом:

– Д-да. Я… с удоволь… с удовольствием.

Бен повернул мою руку вверх ладонью и положил на нее свои пальцы, а заметив, как я дрожу, хищно улыбнулся. Он ясно видел, как он на меня действует. Правда, мне показалось, что и он взволнован не меньше, хоть и скрывает это за хитрым прищуром.

У него зазвонил телефон, но он не стал отвечать.

– Я закажу столик. Место очень популярное. – Бен помолчал, впившись в меня взглядом. – Это совсем недалеко от моего дома.

Вот оно. Решающий момент. Вероятность.

– Здорово. Прекрасно. – Мы улыбались друг другу, не замечая ничего вокруг, как будто были на острове.

– Там немного… спокойнее, чем здесь. Я закажу столик. На восемь нормально?

– Да. Очень хорошо…

У него снова затрезвонил телефон.

– Вот придурок, он не отвяжется. Прости, я должен прочесть это сообщение, но я и так знаю: оно с работы, и они хотят, чтобы я несся в редакцию. – Он прочитал, и лицо у него вытянулось. – Так и знал. – Он повернулся ко мне. – Черт, вот дерьмо. Я не хотел… но они не отстанут, а скрываться еще хуже.

– Да ничего, не волнуйся.

– Нет, я бы не стал, клянусь, но сейчас я пытаюсь вернуться в бизнес-редакцию. Там у них сенсационный материал, я вызвался помочь. И по закону подлости именно сейчас что-то там не ладится. Я срочно должен вернуться. – Он дотронулся до моей руки, и это прикосновение, легкое как перышко, значило больше, чем проникновенное пожатие. – Кейт… Это не значит, что работа для меня важнее… Черт, получается, что так… это совсем другое.

Не отнимая руку, я тихо смеялась над тем, как он неуклюже путается в словах.

– Я все понимаю. – Я встала, а Бен схватил газету и пиджак. – Увидимся в субботу.

В его глазах блеснула благодарность.

– Спасибо тебе за понимание.

– Давай-ка лучше молиться, чтобы и в субботу им не потребовалась скорая журналистская помощь, – и я улыбнулась.

– Хм, учти, обои считаются вышедшими из моды. – Он подхватил меня под руку, и мы пошли к выходу. – Шторы на окнах – пережиток прошлого. Диваны – отстой и древность.

Как только мы вышли на людную улицу, я повернулась и смерила его снисходительным взглядом.

– Очень смешно. Ну и насмехайся сколько хочешь. А я люблю свою работу. – Я вдруг поймала себя на том, что говорю неискренне, скорее по привычке.

Спустя несколько поцелуев, прерываемых лихорадочным писком сигналов о сообщениях, он нехотя оторвался от меня, на прощание приложив к моим губам большой палец.

– Надо идти.

До субботы еще далеко, но я продержусь, ведь все это время меня будет сопровождать грустный, полный сожаления взгляд, подаренный им на прощание.

Глава 28

– Надо же, вот и наша Полианна, живая и здоровая, – сжимая чашку черного кофе, пробормотала Конни, когда я влетела на кухню.

– Похмелье, что ли? – Уж очень характерная зелень покрывала ее щеки, а под глазами были угольно-черные круги.

– Не то слово, – простонала подруга, сползая на сиденье нового кухонного стула. – Никто мне не напомнил, что «Маргариту» нужно пить в умеренных количествах.

– Я напоминала раньше, да ты что-то не слушала.

– А ты была бы понастойчивей. Лучше бы я вчера осталась с тобой, обмыли бы покупки из Икеа. Но нет, вечера пятницы созданы для танцулек.

– Как скажешь. – Я выразительно посмотрела на ее болезненно-бледные щеки.

Конни подняла новую кофейную кружку, не мою, и окинула взором нашу кухню-гостиную, претерпевшую радикальную трансформацию.

– Тем не менее у нас классно получилось. Не знаю, как мы раньше жили без всего этого.

Операция Хюгге напоминала военную. Конни страстно изложила свои доводы нашему квартирному хозяину и вложила ему в голову, что от добра добра не ищут и грех отказывать двум таким прекрасным, супернадежным и проверенным квартиранткам, как мы. Ведь новые жильцы – это всегда риск, сначала их найти надо, да еще неизвестно, как сложатся с ними отношения. И что вы думаете! Он явился к нам еще до конца недели, мгновенно разобрался с плесенью и заменил бойлер. И тут Конни, уже полностью подчинившая его своей воле, добавила, что в ковре, похоже, завелись блохи. Наш хозяин, хоть и жутко увертливый, тут спасовал и заказал новое серое ковровое покрытие (цвет выбрала Конни), которое и доставили к четвергу.