Геннадий пришёл когда я уже более-менее пришла в себя, но заплаканное лицо выдавало меня с потрохами.

– И что же случилось у принцесски? Неужели ноготь сломала? – естественно, он был не в настроении.

Впрочем, это не новость.

Стало как-то обидно и неприятно. Неужели я такая? По-его я стану плакать из-за сломанного ногтя? Это он так намекает, что я одна из тех пустоголовых кукол, которых так любят богатые мужчины?

– Я готова, – проигнорировала его колкость, подозревая, что она не последняя.

В любом случае, мне плевать, что там обо мне думает Пахом. На тот момент я хотела лишь одного – увидеть Макара. Увидеть и убедиться, что он всё ещё жив.

– Куда ты там готова? – протянул зеваючи, на что мне захотелось затолкать ему в рот свой тапочек.

– К Макару…

– К Макару ты не поедешь. И никуда не поедешь. Пока посидишь дома, не обломишься. Чуть позже привезу продукты. И это, – он неожиданно быстро подошёл ко мне и склонился так низко, что я ощутила горячее его дыхание на своей щеке. – Вздумаешь меня ослушаться – пристрелю. А Лавру скажу, что ты погибла при перестрелке. Усекла, принцесска? – последнее слово прозвучало как ругательство, но заботило меня совершенно не это.

– Почему мне нельзя выходить из дома? – голос дрогнул и к горлу снова подкатил ком – началось. – Макар мне разрешал куда я хочу…

– Я не Макар тебе, – прошипел в лицо, а я зажмурилась. – Сказал сидеть в квартире и ни шагу за порог! Не хватало ещё, чтобы тебя пришили, а Лавр потом мне предъявил. Я обещал ему, что с твоей шкуркой всё будет нормально, а так бы шла хоть на все четыре стороны! Ключи! – протянул ладонь, а у меня ноги подогнулись.

Это что же получается? Меня тоже могут…

– Мне грозит опасность?

– Нет, опасность грозит всем, кто находится рядом с тобой. Ключи давай!

Я протянула ему связку и она тут же перекочевала в карман Пахома.

Он ушёл, а я ещё минут пять стояла и пялилась на дверь. Значат ли его последние слова, что он считает меня виновной в том, что Макара ранили?

* * *

Пахом был в ярости. Подумать, блядь, только! Из-за какой-то девки так потечь! Чем вообще думал Лавр, когда положил хер на свою безопасность?! Будучи тем, кем он есть нужно даже трусы пуленепробиваемые надевать, а не гулять с девахой за ручку.

А ещё, эта деваха. Эта до трясучки раздражающая малолетка. Как же она его бесит. До головокружения, блядь!

Её постоянные сопли, слёзы, нытьё и плюс ко всему – эта ебанутая привычка задирать свой нос, будто она что-то значит в этой жизни без протекции Макара.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы найти и грохнуть ублюдков, покусившихся на жизнь Лавра, он, как нянечка, мать его трижды, шляется по супермаркету, скупает соплячке еду. Рехнуться.

Дверь квартиры открыл тихо, так же тихо вошел. Девчонки нигде не было видно, а в квартире здорово так штырило алкоголем.

– Это чё, блядь, такое? – Геннадий застыл в дверном проёме кухни.

Положив голову на стол, малолетка спала младенческим сном, а рядом стояла почти пустая бутылка с любимым коньяком Лавра.

– Ну отлично, бля.

* * *

Меня тошнило, мутило и выворачивало наизнанку. Такого кошмара, кажется, я не переживала даже тогда, когда в детдоме наелась тухлой рыбы и нам с ещё двумя девчонками промывали желудки.

Пахом, чтоб ему пусто было, не особо церемонясь о моем самочувствии, держал за волосы над унитазом, а я от стыда и боли в желудке лишь тихо подвывала.

Да, нехорошо это. Чувствовала себя какой-то алкоголичкой. Да я сама не понимаю, как так напилась. Просто было до ужаса одиноко и грустно. Так тошно, что выть хотелось. Вот и нашла бутылку коньяка – ещё один повод поплакать. И я ревела. Снова. Стоило только вспомнить, как Макар по вечерам сидел с бокалом этого коньяка в руке и со своим фирменным прищуром наблюдал, как я чахну над учебниками. Он мог смотреть на меня часами. Поначалу это пугало и раздражало, потом как-то привыкла, а сейчас я остро нуждалась в его взгляде. Мне не хватало Макара. Очень.

Я понимала, что сильно привязалась к этому сумасшедшему, порой невыносимому мужчине. Вернее, так я думала. Нет, уже тогда я любила его.

– Ну что? Очухалась? – Пахом встряхнул меня, как нашкодившего котенка и потащил в спальню.

Бросил кулём на кровать и, вспоминая мою мать недобрым словом, пошел к двери.

– Я приеду завтра. Настоятельно советую прийти в себя до того времени, иначе, отвезу в клинику для алкашей. Будешь там Макара дожидаться.

Вскоре хлопнула входная дверь, а я провалилась в беспокойный сон.

Глава 23

Последующие несколько дней стали для меня, наверное, самыми ужасными. Я сидела в заперти, как прокаженная, а о Макаре слышала лишь пару скупых, коротких фраз, которые буквально выдирала из Пахома.

Он ненавидел меня. Позже, конечно, я пойму, что это была вовсе не ненависть… Скорее, наоборот. Но на тот момент мне казалось, что Геннадий меня презирает. Один его взгляд, направленный на меня, источал столько негатива, что хотелось забиться в угол и не вылезать оттуда, пока он не уйдет.

Впрочем, его визиты были короткими, а общение мы свели до нуля. Я иногда спрашивала о Лаврове, а он ворчал в ответ, что всё по-прежнему. Оставлял продукты, зачем-то обходил всю квартиру, осматривая её, словно искал что-то, а потом уходил, громко хлопая дверью.

А я сворачивалась в клубочек на той половине кровати, где спал Макар и тихо плакала, обнимая его подушку. Каждый день я ждала, что дверь откроется тихо, без истеричного хлопка, и в неё войдёт Лавр.

Мне было так плохо и одиноко, что я начала упиваться своей болью, день за днём погрязая в этой темной, вязкой пучине.

Включала воду и ложилась в ванну, пока она наполняется… И хотела нырнуть, лечь на дно и больше не всплывать. Но мне не хватало духу. Слишком слабая, слишком поломанная. Моё сердце кровоточило, а я не могла его успокоить. Не могла унять ту мучительную боль. А ещё, дикий страх.

Иногда я просыпалась посреди ночи, обливаясь холодным потом и крича от ужаса… Нет, мне больше не снился Владимир с его дружками. Мне снился Макар. И в этих чудовищных снах он покидал меня. Оставлял стоять одну на огромном пустыре, не сказав ни слова. Я не могла двинуться с места, лишь беспомощно протягивала руки и кричала охрипшим голосом. Просила его не бросать меня, умоляла забрать с собой. Но он каждый раз уходил… Всё дальше, всё быстрее. А когда его силуэт исчезал, меня начинали окружать со всех сторон дикие псы. Их пасти кровоточили, а длинные клыки клацали прямо у моих ног.

Просыпаясь, не сразу понимала, что я в квартире Макара и со мной всё в относительном порядке. Вскакивала и пыталась бежать за ним, но марева уже не было.

В одну из таких ночей и произошло это…

* * *

Пахом гнал по пустынной ночной трассе, матерясь на чём свет стоит. Как же достала его эта девка. Он ненавидел эту сучку больше, чем своих заклятых врагов. Просто с ума сходил от желания прихлопнуть её, как мелкого паразита, питающегося его нервными клетками.

То и дело он ждёт какого-нибудь фортеля от этой малолетки. И каждый раз что-то она выкидывает.

Звонок от соседей на телефон Лавра не удивил его. Скорее, разозлил. Вот сейчас приедет и придушит эту лярву, чтобы не пила его кровь больше.

Девица, судя по всему, решила, что устроив шум, спровоцирует соседей вызвать ментов. Дура. Какой человек, будучи в здравом уме и твердой памяти, вызовет на хату Лавра ментов?

– Чего тебе, блядь, опять неймется?! – завопил на всю квартиру, хлопая дверью.

Где-то рядом послышался тихий всхлип и девка, как тот таракан, подползла к его ногам. От неожиданности Пахом даже отступился.

– Ты чего по полу ползаешь? – ошалело уставился на неё.

– Макара… Позови Макара! Они разорвут меня! Эти псы! Они вокруг! – шептала горячечно, хватая его за штаны дрожащими руками.

– Ты это… Ну-ка, уймись, полоумная! – схватил её за предплечья и, хорошенько встряхнув, рванул девицу вверх. – Вставай, больная!

Геннадию отчего-то стало не по себе. Не мог понять, то ли малолетка действительно рехнулась, то ли искусно изображает поехавшую. И лучше бы второе, потому как воспаление хитрости Пахом лечить умеет, а вот с душевным расстройством сложнее будет. Не хватало ещё, чтобы Лавр потом его обвинил, в том, что принцесска с ума сошла.

Посмотрел на девицу внимательнее. В одних трусах и майке, костлявая, замученная. Ребра торчат, коленки выпирают, волосы колтуном. Такое ощущение, что она не ела неделю.

– А ну, сюда иди, – потащил её к распахнутой двери спальни, но девчонка отключилась и свалилась бы к его ногам, если бы не подхватил на руки. – Мать твою! Где же ты взялась на мою голову?

Привел ее в чувство с помощью пары оплеух и принцесска, прийдя в себя, удивилась появлению Пахома.

Разумеется, объясняться с ней не стал, а вот в холодильник полез. Как и ожидалось, все продукты, что он привозил остались нетронутыми, а некоторые даже протухли.

– Почему ты ничего не ешь?! – гаркнул на Асю, что та втянула голову в плечи. – Оглохла?! Это что за голодовку ты устроила?! – как же хотелось её отпиздить.

Чтобы как драный веник по квартире летала. Чтобы пятый угол, блядь, искала!

– Я не хочу… Ничего не хочу. Отпусти меня. Пусть убьют, мне уже всё равно.

Снова заревела, а у Пахома, казалось, вот-вот из ушей дым повалит.

– Сдохнуть хочешь, да? Хорошо. Не вопрос.

Щёлкнул предохранитель пистолета и Ася подняла взгляд на чёрное дуло, направленное ей в лоб.

* * *

Я вдруг осознала, что мне не страшно. Стало всё равно. Пусть нажмёт на курок и страдания закончатся. Эти жуткие сны больше не будут меня истязать. Я так устала от них… Иногда рычание этих собак мне чудится даже днём. Я слышу их зловонное дыхание на своей коже и становится так жутко, словно вот-вот что-то произойдёт. Что-то нехорошее… В такие моменты я думаю о Макаре, о том, что если бы он только выжил, я бы на всё согласилась. Я бы стала выполнять любые его прихоти. Я бы детей ему родила.