Анастасия Шерр - Малолетка

В ту ночь парни поклялись на крови, стали братьями навеки.

Мелкая взирала на Пахома широко открытыми глазами и, казалось, её мозг завис. Да, это тебе не в куклы играть. Хотя вряд ли она играла в них. Пахом хорошо помнил детдом, там дети взрослеют рано.

– Ладно, я пойду. У меня дел ещё куча. А ты доедай и что бы из палаты ни шагу. Охрана за дверью. Что-то понадобится, скажешь им.

Как-то муторно Геннадию стало. Разоткровенничался перед девкой, как школьник, блин.

– А ты вечером зайдешь? – послышался робкий голос за спиной.

Пахом замер у двери.

– Зайду. И надену тебе на голову тарелку с кашей, если не будешь есть.

* * *

Слонялась по палате из угла в угол день за днём, не зная, чем себя занять. Не могла ни на минуту отвлечься от мыслей о Макаре. После того, как Пахом снизошёл и рассказал мне о Лаврове, мне почему-то начало казаться, что я его знаю, если не всю жизнь, то достаточно давно. Этот человек дорог мне и каким бы он ни был, я хотела быть с ним. Хотела видеть его живым и здоровым, а не прикованным к постели.

Для себя решила, что больше не стану объявлять голодовки и восстановлю здоровье. Потому что я нужна Макару. Я должна держать его здесь, со мной. Держать изо всех сил. Чтобы даже не вздумал уйти, оставить меня одну.

Иногда выглядывала в коридор, встречалась взглядом с тучным охранником и заходила обратно. Сбежать больше не пыталась, тем более, что это не имеет смысла. Геннадий же перестал на меня орать и его желание придушить меня стало не таким явным.

В любом случае, на данный момент Пахом у меня единственный союзник. Глупо было бы продолжать эту бессмысленную войну и провоцировать его. Раз уж он не вышвырнул меня и не оставил одну, когда с Макаром случилось несчастье, значит, я вполне могу называть его своим другом. Хоть и не совсем дружеские у нас отношения были, но достаточно и этого.

Макар оставался неподвижным и мне уже казалось, что тогда, когда он пошевелил пальцами со мной случилась галлюцинация. Хотелось бы верить в обратное, но…

Иногда ко мне наведывался Степан Иванович – единственная радость за последние дни. Он читал мне книжку, как в детстве, а я засыпала под его тихий, добрый голос.

А во сне приходил Макар… Опять целовал меня, горячо и страстно, как только он умеет. Сводил с ума обещаниями и рассказами о нашем будущем. Я смеялась и радовалась, а когда он снова уходил просыпалась со слезами и криками.

Он мучил меня по ночам, заставляя биться в конвульсиях боли, а я приходила к нему утром и до вечера рассказывала, как хочу родить ему ребёночка. Иногда его сердцебиение учащалось и я, прижав руки к груди и не смея вздохнуть, ждала… Ждала, что он очнется. Но этого не происходило и новая волна отчаяния затапливала меня с головой.

Шла вторая неделя.

Меня уже выписали, но, разумеется, уходить из больницы я не хотела и Пахому пришлось уговорить врача оставить меня в палате. Мотивируя свою помощь тем, что ему удобнее, если мы с Макаром рядом, Геннадий сделал ещё один шаг навстречу мне.

И ещё один день, который я не забуду, наверное, никогда. В тот день всё валилось из рук и я была какая-то растерянная. В груди что-то покалывало, словно от волнения, а руки тряслись мелкой дрожью. До мурашек по коже эти воспоминания. Иногда оглядываюсь назад и не могу поверить, что всё это я смогла перенести.

Равнодушно перелистывая страницы журнала, я, как обычно, сидела у постели Макара, иногда поглядывая на бегущую строку кардиограммы – вот такое вот развлечение…

Неожиданно датчики сбились и я в ужасе застыла.

Линия кардиограммы истерически запрыгала, а руки Макара сжались в кулаки.

Вскрикнув бросилась к двери, чтобы позвать на помощь, но на полпути остановилась. Было страшно так, что ноги подкашивались. Однако, я нашла в себе силы повернуться и взглянуть на него.

Затуманенный взгляд Макара был направлен на меня и теплая улыбка на его устах была предназначена мне…

За полчаса она не сказала ни слова. Пока Лавра обследовал врач, сидела тихонько, как мышка, глядя на него своими большущими испуганными глазами.

– Ладно, хватит. Иди, – кивнул доктору на дверь.

– Но…

– Уходи, сказал, – прохрипел севшим голосом и врач тут же испарился. – А ты ко мне иди, – повернулся к Асе и она вздрогнула. – Не бойся, моя хорошая, иди.

Она поднялась и засеменила к Макару, а он, окинув хозяйским оком девушку, посуровел.

– Чего похудела так?

Ася не ответила, лишь, зачем-то покачав головой, упала перед ним на колени.

– Ты не представляешь, как я ждала! Не представляешь! – со слезами из неё хлынули боль и страдания, что накапливались в душе, наматывались на сердце, сдавливая его своими стальными обручами, росли с каждым днём, подобно снежному кому.

Она плакала, содрогаясь всем телом, а Лавр гладил её по голове, как ребёнка.

– Иди ко мне. Сядь, – потянул её за руку, когда истерика девочки сошла на нет. – Давай же.

Прильнула к нему, аккуратно, опасаясь задеть раненый бок, но Лавр жёстко прижал её к себе. Так крепко, что затрещали кости.

– Моя маленькая девочка. Я не слышал тебя и не видел, но чувствовал каждый твой вздох. Я запах твой чуял! – прорычал, сжимая её плечи до боли и вдыхая сладкий запах мягких волос. – Я ради тебя только проснулся.

Ася беззвучно плакала орошая горячими, солёными слезами его заросшую жёсткой щетиной щеку.

– Я ребёнка тебе рожу, хочешь? – зачем это сказала, сама не поняла.

Просто так чувствовала в тот момент, так хотела.

– Ты серьёзно? – Лавр приподнял её лицо за подбородок и заглянул в глаза, полные слёз.

– Да… Ты же хотел… – кусала губы и теребила пальчиками его руку.

– А ты хочешь? – поморщился от боли, когда Ася снова прильнула к нему, но обнял ещё крепче.

– Хочу.

– И что, замуж тоже пойдёшь за меня? – в его голосе проскользнула улыбка.

– Я за тобой хоть на край света пойду… Ты только больше не оставляй меня одну.

Наверное, это те слова, ради которых стоит жить. Лавр улыбнулся и закрыл глаза – слабость всё ещё не покинула его и мужчина провалился в сон.

* * *

Пахом залетел в палату, как сумасшедший. Давно его таким его не видела. С тех самых пор, как он притащил меня еле-живую в больницу. Надо же… Он, оказывается, не меньше меня волновался. Всё же дружба – это прекрасно. Да что там дружба… Я уже часа два как умилялась всем и вся. Я была счастлива. Впервые ощутила это чувство, обжигающее, пьянящее, такое окрыляющее.

– Как он? – всполошился Геннадий, заметив, что Макар спит. – Он же очнулся?!

Я кивнула и Пахом заметно расслабился.

– Ну здравствуй, гадёныш, – прохрипел Макар сиплым ото сна голосом и открыл глаза. – Скучал по мне?

– Мать твою, Лавр! – Пахом расплылся в счастливой улыбке, а мои глаза полезли из орбит.

Никогда раньше не приходилось видеть улыбку Геннадия. Это сродни северному сиянию – не каждому суждено увидеть.

– Рад тебя видеть, говнюк!

Тихонько пробралась к двери и вышла из палаты, оставляя этих двоих наедине. Прислонилась к окну лбом и счастливо улыбнулась. Неужели это всё? Закончились мои страдания. Я пока не знала, как всё сложится и какой будет наша жизнь, но была уверена – всё наладится. Ведь со мной рядом Макар.

– Девушка, вам плохо? – рядом остановился какой-то молодой человек и участливо заглянул мне в лицо.

– Мне хорошо! – крикнула так, что шарахнулся медперсонал и звонко захохотала.

Парень тоже улыбнулся и подступился ближе, а я понадеялась, что это не психиатр.

– А что вы делаете сегодня вечером? Знаю, вопрос как бы не к месту, но вы очаровательны.

Я удивлённо уставилась на новоиспечённого ухажёра. Это что же он? На свидание меня зовёт? Ох, как же повезло этому бедняге, что Макар его не слышал.

И снова захохотала, чем вызвала обиженное выражение лица у паренька.

– Простите, я просто замуж выхожу.

– Эх, не успел.

Я уж было открыла рот чтобы успокоить несчастного, сказать, что у него все впереди и на его долю выпадет кусочек счастья, как за спиной раздался грозный голос Пахома:

– Ася, иди к Макару!

Улыбка стала ещё шире и я поспешила в палату.

Лавров уже восседал на койке, как король на троне.

– Куда бегала моя девочка? – от его тембра внутри стало горячо и это тепло поползло куда-то вниз, туда, где собирается в тугой комок возбуждение и накапливается там до взрыва.

– Не хотела вам с Геной мешать, – присела рядом с ним, зарываясь пальцами в чуть отросшие, спутанные волосы.

– С Геной? – Макар удивлённо вздернул бровь и прищурился, как делал всякий раз, когда был недоволен.

Ох, да неужели он к Пахому меня ревновать будет? Сумасшедший.

– Ну… Да. Пахома же Геной зовут, – улыбнулась, но Макар моей радости, похоже, не разделял.

Схватил меня за запястье и крепко сжал, прям до боли. Я ойкнула и попыталась вырвать руку, но Макар уже, видимо, окреп. Потянул меня на себя и, едва скривившись от боли, когда я упала на его рану, приблизил своё лицо к моему.

– А вы, я смотрю, подружились, да?

Значит, всё-таки приревновал. Дурачок. Даже обидно немного стало. Он ведь знает, как сильно я ждала его возвращения, видит, как сильно по нему скучала. И, надо же, такие глупости себе в голову вбил.

– Прекрати… У нас выбора не было. Мы ради тебя помирились… Да и какой смысл нам ругаться?

Макар медленно кивнул, продолжая гипнотизировать меня своим потемневшим взглядом.

– Правильно, моя хорошая, нет смысла. Вы же не хотите, чтобы я вас наказал.

Мне показалось или он действительно говорил одно, а имел в виду совершенно другое? По спине пробежался холодок, а за ним табун мурашек.

– Макар, мы не…

– Т-с-с-с, – приложил указательный палец к моим губам, а вторая его рука сжала моё бедро. – Иди ко мне, сладкая девочка. Хочу тебя, сил нет.