Анастасия Шерр - Малолетка

– Асенька, у тебя нет мужа, – продолжал увещевать убийца в белом халате. – И детей никогда не было. Ты к нам попала сразу же после детского дома.

Гнев рвался изнутри едким смехом, а искусанные губы кровоточили от того, что растягивала их в пугающей улыбке. Я видела своё отражение в окне и не узнавала ту девушку с темными, почти черными кругами и безумным блеском в глазах. Кто она, эта девушка? Эта сломанная кукла, со взбившимися в колтун грязными волосами, кто же она?

– Да, у меня никогда не было мужа, которого я так сильно любила, что сутками сидела у его постели, когда он лежал в коме, и умоляла его вернуться ко мне, а иначе жить не хотела. У меня никогда не было сына, которого мне дали подержать всего на минутку, а после безжалостно отобрали. У меня ничего этого не было, доктор, конечно. Лишь моё больное подсознание, мои сумасшедшие сны… Только как вы объясните мне след от кольца на безымянном пальце и мой до сих пор большой живот? – я повернулась к нему, желая взглянуть этому убийце в глаза, на что Вадим Николаевич отреагировал вполне спокойно, видимо, приготовившись к подобным нападкам с моей стороны.

– Это всё лишь твоя болезнь, Асенька. Твоя душа страдает от того, что ты потеряла… То, что сама и выдумала. Позволь мне помочь тебе и вскоре ты снова начнёшь улыбаться.

– Помогите себе, доктор. Потому что, когда я выберусь отсюда – а я выберусь! – вы ответите за всё, что натворили. По чьей бы указке вы не действовали, помните, вы пожалеете об этом!

Я опять уставилась в окно, а дверь за моей спиной тихо скрипнула и закрылась.

– Ты? А почему без звонка? – медсестричка, похоже, была удивлена, увидев на пороге своей квартиры Пахома, слегка растерялась.

Геннадий отодвинул её в сторону и переступил порог.

– Сделай мне кофе и расскажи о своей подружке то, чего я ещё не знаю. И побыстрее, у меня нет настроения на уговоры, – пресёк её попытку возразить, прошёл на кухню.

Пахом всё ещё иногда наведывался к Людмиле «для здоровья», как говорится. Девушка сама была не против и никаких предъяв на серьезные отношения, свадьбу и верность не кидала, что Гену вполне устраивало. Просто, как сейчас модно говорить, свободные отношения. Пришёл, потрахались, ушёл. Всем хорошо, все довольны. Разумеется, как мужчина обеспеченный, Пахом частенько помогал Люде материально, что в наше время не проституция, но помощь девушке. В принципе, первый вариант тоже не особо его пугал. Геннадий из тех товарищей, которому и шлюха в кайф, была бы на вид нормальная, да чистая.

– Я не знаю, куда она могла уехать и с кем. Говорю же, не верю я, что Ася на такое способна. Да она сына ждала, как ни одна мамаша из всех мне известных! Всё говорила, вот этого родит, а потом можно и ещё одного. А как только малыш шевельнется, сразу на узи бежит, переживает, что что-то не так с ним. По-твоему, смогла бы такая мать бросить своего ребенка? – Людмила была настроена враждебно, что Пахому показалось странным.

– И что ты хочешь этим сказать?

– А то, что это твой дружок её куда-то дел! Может даже убил…

– Рот свой закрой! – Гена стукнул по столу кулачищем, аж кофе из чашек расплескался. – Следи за базаром своим! Нахрена Макару это нужно?

Люся рот захлопнула, а вот глаза гореть гневом не перестали. И Пахом впервые призадумался… Да нет. Не может этого быть. Лавр с этой девчонки пылинки сдувал. Не мог он её…

Вспоминал дни перед исчезновением Аси и ничего. Зацепиться не за что. Только Макар тогда отчего-то пуще прежнего бесился, но Гена списал всё на волнение перед родами. Они к этим родам готовились, как в космос – месяца три.

Следующий на очереди был Степан Иванович. Вот тому конкретно башню сорвало. Пахом даже не узнал старика, хотя видел его относительно недавно. Осунулся, постарел лет на десять. Неужели действительно не знает, где девчонка?

– Твой ублюдочный дружок её убил! Асеньку мою! Ребенка сиротой оставил и даже мне не позволяет его увидеть! Убийца! – дед тряс палкой перед лицом Пахома, мысли которого потекли в обратную сторону и вернулись к Лавру.

Но ведь у последнего никогда не было тайн от друга и брата. Так кому тут, блядь, верить?! И возможен ли вариант, что Людмила со стариком правы?

Не хотелось бы в это верить, конечно. Ася эта никогда другом Пахому не была, но всё же смерти не заслужила. Сына, в конце концов, Лавру подарила. Так зачем её убивать. Да и не мог Геннадий представить, что за косяк там за ней был, чтобы у Макара рука поднялась.

– Я разберусь, дед. Слышишь? Во всём разберусь. И её найду. Живую или мертвую, но найду, – похлопал по плечу облокотившегося о дверной косяк, плачущего старика и ушёл ни с чем.

Теперь отыскать Асю – дело принципа. Правда, стоит ли?

* * *

Проснулась от детского плача и вскочила с кровати. Заметалась по палате, всё ещё находясь во сне, где мой сыночек плакал так душераздирающе, что, казалось, моё сердце кровоточит. Изнутри будто раздирает острыми когтями ужаса. Где он? Где мой малыш? Как мне вырваться отсюда?

Ночная рубашка прилипла к телу – промокла от молока, что всё время сочится из груди, а Вадим Николаевич называет это «ложными симптомами». Проклятый убийца. После него я ещё много лет не смогу доверять врачам, видя в каждом палача в белом халате.

Обняв себя руками, уже по привычке подошла к окну и тут же напряглась. Что-то не так. Не так, как обычно. Слишком светло на улице. Вскоре поняла, в чем дело… На территорию клиники заехала до боли знакомая машина – «БМВ» Макара. Машина припарковалась и из неё вышел Лавров. Я не могла ошибиться, это был он!

Настоящий. Живой.

На мгновение закружилась голова и стало дурно, но я, вцепившись пальцами в подоконник, не сводила с него взгляда. Он был один. Ни охраны, ни Пахома, ни моего малыша. А может…

На минуту задумалась. А что, если меня похитили и удерживают здесь без ведома Макара, а он вот только сейчас отыскал меня и приехал, чтобы забрать?! Точно! Как же я сразу до этого не додумалась? Ведь МОЙ Макар не мог так поступить с матерью своего ребенка! Не мог! Он же любит меня до умопомрачения! Мы же больны друг другом! Ни за что он бы не стал делать что-то подобное.

Застонала, вцепившись пальцами в свои волосы.

Какая же я глупая! Проклинала его, ненавидела. А он сам меня разыскивал.

Да, я снова обманывалась. Наивная, глупая девочка, свято верящая в благородство бандита.

Минуты до его прихода тянулись так медленно, что, казалось, время остановилось, а я зависла где-то между мирами – реальным и тем, в котором все счастливы и любимы, а мужья боготворят своих жен, в котором нет зла и крови, нет тирании и издевательств над слабыми.

Когда замок в двери провернулся с громким щелчком, у меня подкосились ноги. Нет, не от страха. От счастья! Я так хотела его увидеть, дотронуться, взглянуть в его глаза и понять, что он так же скучал и ждал этой встречи. Что сейчас он возьмет меня за руку и поведет к нашему малышу.

А когда Макар вошел в палату, а дверь за ним захлопнулась, я заплакала. Зарыдала, как ребенок и бросилась к нему на шею, обвивая ее руками, прижимаясь к нему всем телом.

– Наконец-то ты пришел! Любимый мой! Я так ждала, так ждала! – спрятала лицо у него на груди, не в силах оторваться.

Как же я скучала по нему. Как плохо мне было без него, пусть даже такого тирана, которым он является. Пусть больше даже из дома меня не выпустит, только заберет отсюда, заберет к нашему сыночку.

– Где он? Где наш малыш? – вглядывалась в его лицо, пытаясь найти там ответ, но оно словно из камня высеченное, равнодушное, серое, с пустым, безразличным взглядом. – Макар? – встряхнула его за плечи, но он не шелохнулся, лишь гримаса презрения исказила его лицо.

– Мразь! – толкнул так сильно, что я не удержалась на ногах и упала навзничь, больно ударяясь спиной. – Ты думала, меня можно предать и жить дальше? Думала, я прощу тебе это, сука?! – за считанные секунды он оказался рядом и, схватив меня за руку, рванул вверх. – Думала, лишить меня всего? Отвечай, тварь, о чем ты, блядь, думала?! – хлестал по щекам, отчего моя голова моталась из стороны в сторону, а горькие, ядовитые мысли проникали в меня со скоростью света, пронзая сознание острыми пиками.

Значит, он… Он это сделал. Он забрал моего сыночка и запер меня здесь. Тот, кого так сильно любила. И тот, кого хотела лишить ребенка. Он сделал то же самое. Только я не заслужила этого. Я ведь пыталась найти в нем что-то хорошее, но он сам убивал во мне все чувства и поселил страх в моем сердце.

– Ты и так… – голова закружилась и я повисла на его руке, которой он меня бил. – И так всего лишён. Ты сам себя лишил.

Лицо Лаврова потемнело от ярости и я отметила про себя, что он постарел. Темные круги, почти как у меня, уставшие глаза с красными сеточками лопнувших сосудов и печальный, пустой взгляд.

– Не-е-е-т, моя девочка. У меня есть сын. А ты? Чего добилась ты? – замахнулся и ударил по щеке, чтобы в следующее мгновение поймать меня и бросить на кровать. – А ещё у меня есть моя жена. МОЯ ЖЕНА, – проговорил громко, рыча, задирая на мне ночную рубашку и стягивая трусы. – У меня есть все!

Вошел в меня двумя пальцами, отчего я застонала от боли.

– Больно тебе, сука? А мне, мать твою, не больно?! Я же все для тебя, дрянь! Всё для тебя делал! Я ночами не спал, чтобы тебя обезопасить! Чтобы тебя никто не посмел тронуть! А ты променяла меня на встречи с подружками, которые тебя и сдали?! На них ты променяла меня и Ваньку?! – и грубым толчком в меня, разрывая мою плоть, терзая ее до боли, а у меня лишь его имя в голове звучит…

Ваня.

Ванечка.

Сыночек мой, любимый.

И, раздвинув ноги, пускаю Макара глубже в себя, закрываю глаза и повторяю про себя имя, что уже выжжено на сердце.

Ванечка…

– Почему, сука, я не могу от тебя избавиться? Почему ты мне душу рвешь?! Нахрена снишься мне?! Ненавижу! – рычит мне в ухо, толкаясь так сильно, что кровать ходит ходуном. – Ненавижу!