Я давлюсь крошками от печенья и хмуро гляжу на парня. Он все так же невозмутимо смотрит на звезды.

— Мал, какого хрена?

— Прости, но, по-моему, твой вопрос, верю ли я в Бога, такой же личный. Да ведь ты больше никогда меня не увидишь, забыла? Кому я скажу? Своей придурочной овце?

Он прав. У нашего небольшого мирка есть срок годности.

— Нет. То есть я не девственница. Просто я… все же нет. Думаю, в постели с парнем я слишком погружена в свои мысли. Моя очередь, — быстро говорю я.

Меня бесит, что он улыбается. Бесит, что из-за его улыбки покалывает каждая клеточка. Но сильнее всего бесит, что он, как наркотик, обостряет все мои чувства, а вскоре мне придется его бросить.

— Ты правда ненавидишь деньги? — спрашиваю я.

— Терпеть их не могу, — подтверждает он. — Я никогда их не копил. Специально точно.

— Выходит, Кэтлин права? Ты можешь продавать песни, но не хочешь?

Он наклоняет голову и обхватывает рукой мою щеку. Я чувствую опаляющие живот языки пламени.

— Ни одни деньги не сделают тебя богаче, Рори. Лучше. Чем меньше ты зависишь от них, тем меньше препятствий у тебя по жизни. Моя очередь: как думаешь, став старше, ты выйдешь за богатого парня с вареными яйцами?

— Вареными яйцами? — смеюсь я.

Он делает большой глоток виски, но на полном серьезе смотрит на меня.

— Да. Богатеям нравится брать уроки пилотирования, и так у них нагреваются яички. А потом они чморят жен за то, что те не смогли залететь, хотя у мужиков все сперматозоиды подохли. Читал об этом в журнале, пока сидел в очереди к дантисту на чистку зубов.

— Спасибо за анекдот, — я пытаюсь подавить смешок. — Нет, я не собираюсь выходить за богатея. А что?

— А то, что я не хочу для тебя такого будущего, и есть в тебе что-то, сводящее парней с ума.

— И что же? — я пожираю его взглядом.

Мал пожимает плечами, берет меня за руку и целует раскрытую ладошку.

— Ты классная.

— Ты любил когда-нибудь? — облизываю я губы.

— Спроси завтра перед вылетом. Моя очередь. Ты когда-нибудь испытывала оргазм от поцелуя?

— Чего? — Брови у меня взлетают на лоб.

На лице Мала появляется проказливая ухмылка и озаряет своим светом весь двор. Она отсвечивает и на меня, даря тепло.

— Ты слышала.

— Нет, — недовольно посмотрев на него, ворчу я. Он серьезно? Я же только что сказала, что с парнем никогда не кончала.

Мал наклоняется и ведет большим пальцем по моей щеке, положив остальные пальцы мне сзади на шею. Он легонько, как перышко, ведет губами по моим губам. Я уступаю, не закрывая глаза и настороженно выжидая. Неожиданно он высовывает язык и облизывает кончик моего носа.

Разомлев, я фыркаю от смеха.

— Это никак не...

Мал накидывается на мои губы, и не успеваю я опомниться, как он оказывается на мне и, закинув мои руки за голову, придавливает запястья к мокрой холодной траве. Я исторгаю ему в рот стон, чувствуя, как идеально его тело накрывает мое, потому что он весь крепкий и горячий в противоположность моей холодной мягкотелой натуре. Мы словно даже слеплены из совершенно разных материалов.

Он касается языком моего языка, и как-то — как-то — они сливаются в чувственном безукоризненном танце, словно мы уже однажды практиковали подобное. Он превосходно целуется, затягивая меня в водоворот страсти, что я почти слепну от возбуждения. Я чувствую, как трусики намокают и прилипают к телу. Этот поцелуй — вот этот — я чувствую всюду вплоть до поджавшихся пальчиков на ногах. Только я начинаю верить в то, что он выполнил обещание доставить оргазм поцелуем, как Мал освобождает мои запястья и отстраняется, вытерев рот тыльной стороной кисти.

— Я не кончила, — скрипучим голосом говорю я, еле шевеля припухшими онемевшими губами. Это скорее обвинение, чем издевка. Почти жалобное хныканье.

— Мы переспим сегодня, Рори? — смотря в сторону, без дураков спрашивает он.

— Это… сейчас моя очередь задавать вопрос, — неуверенно произношу я.

Мал — самый прямолинейный человек, которого мне доводилось встречать, и я совершенно не понимаю, что с этим делать.

— Задашь потом два. А сейчас отвечай.

Теперь он смотрит на меня, и наши взгляды встречаются в темноте. Даже через одеяло я чувствую, что свежая трава покрыта росой. Прохладно, но в кои-то веки по всему моему телу мурашки бегут не от студеного воздуха. Становится трудно дышать. Господи.

— Я хочу, — признаюсь я.

Мал глотает, и я вижу, как двигаются мышцы его шеи.

— Но нам нельзя, так ведь? — шепчу я. — Теперь нет, ведь мы очень уж друг другу нравимся.

— Не знаю, — хрипло отвечает он. — Не хочу провести остаток жизни, гадая, как бы это было.

Он ведет рукой вниз по моей шее, обхватив ее ладонью, и наклоняется вперед, так ласково целуя меня, что я начинаю дрожать от нежности его прикосновения. Он скользит языком в мой рот и перекатывается, ложась на меня сверху. Ладони ласкают каждый уголок моего тела: руки, плечи, талию, живот… грудь. Он задирает вверх мои куртку и толстовку и через футболку щелкает пальцем по напряженному соску. На мне спортивный лифчик, но от холода и этих переживаний каждый волосок на теле встает дыбом от невообразимого напряжения и желания.

Мы одновременно стонем, как только он снова щелкает пальцем. Потом Мал опять целует меня, и мы улыбаемся. Не понимаю, как выходит, что вся моя одежда выше пояса — куртка, толстовка, топ — оказываются лежащими рядом с нами. Мал одной рукой расстегивает лифчик, а другой ныряет в мои вельветовые джинсы.

— Тебя здесь кто-нибудь трогал? — спрашивает он, водя средним пальцем между складок. Я резко вздрагиваю от удовольствия и вся сжимаюсь от напряжения.

— Да. — Рот наполняется слюной.

— А так? — Он вводит палец, и мы оба слышим, как сильно я возбуждена. Я краснею как маков цвет в его объятиях.

— Хм-м. Мой бывший Тейлор.

— А так Тейлор делал? — Мал ведет мокрым пальцем к моему клитору, медленно поглаживая его круговыми движениями.

Я запрокидываю голову и закрываю глаза. Нет, Тейлор знал, как касаться моего тела. Просто я всегда казалась слишком отстраненной, чтобы полностью отдаться удовольствию. Словно я воображала половой акт. А тут? Я чувствую. Всюду. Под Малом я в исступлении, горячая и мокрая. Он обхватывает губами мой левый сосок и посасывает его. Перед глазами вспыхивают фейерверки и звезды. Я напрягаюсь от удовольствия. Мне нравится, что Мал сначала думает обо мне. Нравится, что он полностью одет. Нравится, что он четко знает, что делать — даже если практиковал это на других девушках. На многих девушках, конечно же.

— Господи, — стону я.

— Забудь о нем, помнишь? — шутит Мал, покрывая поцелуями мою грудь, плечи и шею. Он дразнит меня, и я начинаю дергать бедрами, вжимаясь в его руку, которая оказывается у меня в трусиках. Он быстро трет клитор, и я готовлюсь к оргазму. Мал входит в меня двумя пальцами и громко стонет. А потом, когда от экстаза меня пробивает дрожь и я кончаю, он засовывает руку в мой рюкзак, вытаскивает камеру и делает фото моего лица.

Он запечатлевает меня в самую беззащитную минуту. Я хочу наорать на Мала, но он бросает камеру на плед и смотрит вниз, а я отпускаю обиду. Он не выглядит самодовольным, радостным или бесцеремонным. Он выглядит... измученным.

— Рори?

— А?

— Я таки заставил тебя кончить.

Я моргаю, смотря на свои скрученные вокруг бедер штаны.

— А теперь ты заставишь кончить меня, — говорит он. — Надеюсь, после того, как в тебе окажется мой член. Черт, не могу на тебя наглядеться. Ты прекрасна.

Он расстегивает ремень, спускает штаны, открывает кошелек и начинает натягивать презерватив. Я скидываю ногой брюки, отчаянно стараясь не думать о том, что у Мала в любой удобный момент всегда наготове презервативы.

Мне не удается хорошенько разглядеть его пенис. Я намеренно избегаю зрительного контакта с его членом. Пенисы меня пугают. Особенно необрезанные. Они напоминают вывернутые рукава свитера после дикой скачки в стиральной машине.

Подготовившись, Мал смотрит на меня, поставив обе руки рядом с моей головой.

Я краснею, закрыв лицо руками.

— Хватит так на меня смотреть.

— Как?

— Ухмыляясь, как будто ты нассал в джакузи, где все балдели, и удрал. Ты подарил мне оргазм, а не изобрел лекарство от рака.

— Еще вся ночь впереди, — шутит Мал, чмокнув меня в голову. — Готова? — спрашивает он, примостившись между моих ног.

Господи, да. Я киваю.

Он входит в меня, не отводя глаз, а когда начинает двигаться почти смущенно и совсем не так плавно и искусно, как я представляла, то оказывается, что Тейлор не до конца исполнил задачу по лишению меня девственности.

Я морщусь. Мал охает. Он целует меня с такой страстью, что я чувствую, как от его поцелуя внутри все приятно сжимается.

Он замирает, без предупреждения кладет руку на мою левую грудь, хмурится и смотрит в небо.

— Что? — Я осекаюсь, поняв, что он делает.

Сразу вспоминаю свои слова, что пересплю с ним только через свой труп. Лежа под ним, не могу сдержать смех.

— Еще дышит, — подтверждает Мал и бросается на меня с очередным жадным поцелуем. — И живее всех живых под моими пальцами.

— Это больно, — издаю стон в его раскрытый приветливый рот и цепляюсь за его плечи.

— Не волнуйся, принцесса Аврора, — рычит парень: горячий, бархатистый и живой. — Я обязательно покачну твой замок, даже если это будет последний подвиг в моей жизни.


Два часа утра


Я резко просыпаюсь в постели Мала. В комнате сплошная темень: нет света ни от фонарных столбов, ни от проезжающих мимо машин, ни от электронных приборов. Что открывай глаза, что нет — разницы никакой. Я чувствую, как его горячий мокрый язык ненасытно кружит у меня между ног.

— Что ты делаешь? — стону я.