Лучше бы отец был без гроша в кармане, чтобы люди перестали обвинять меня в том, что я претендую на его состояние. Неудивительно, что Мал так ненавидит деньги. Люди думают только о них.

— Ну конечно, — фыркает блондинка.

Брюнетка качает головой и тыкает свою подружку локтем в бок.

— Перестань, Мэйв. Думаю, она на самом деле не в курсе. Я Хизер, а это Мэйв.

Я без удовольствия пожимаю обеим руки. Мэйв кажется расстроенной моим существованием, а я изо всех сил стараюсь не трепаться о ее вчерашних подлостях перед подругой.

— Рори.

— Мы знаем, — хором отвечают они.

— Я не знала, что она такая симпатичная. Кэтлин говорила, что она обычная, — бурчит Мэйв и прикусывает губу, понимая, что сказала это вслух.

— Вы здесь живете? — пытаюсь завязать разговор, смотря то на одну, то на другую.

Хизер кивает.

— Дальше по этой улице. На Крайстчерч-Гроув. Наши дома напротив друг друга: красный и голубой. Мы замужем за близнецами О’Лири. Она — за Шоном, а я — за Дэниелом.

Я такой подробной информации не просила. Улыбаюсь и делаю шаг в сторону.

— Зачем живешь с Малом, если между вами ничего нет? — Мэйв глядит на меня с подозрением.

Внимая, она вся подбирается, словно ее жизнь зависит от моего ответа.

— Мы вместе работаем. Я думала, он женился на Кэт.

— Женился, — вздыхает Хизер, словно все знают, как так вышло.

Ну а я не знаю. Убила бы за ответ. А, может, и не убила бы, но серьезно покалечила. Желательнее — самого Мала.

— Они развелись? — По-моему, я схожу с ума. Либо у Кэтлин с Малом очень свободные отношения, либо я упускаю какой-то ключевой момент.

— Мал никогда бы с ней не развелся, — от меня не ускользает удрученный тон Мэйв. — Он верен до гробовой доски.

Ага. Верен. Очень-очень верен.

— Значит, Кэт его бросила?

Глаза у них лезут на лоб, боюсь, они вот-вот вывалятся из орбит. Поняв, что разговор непродуктивен, я бормочу «до свидания» и пячусь назад. Поворачиваюсь и сваливаю.

Точно нужно с кем-нибудь поговорить. С отцом Доэрти. Да, он прольет свет на эту чертову одержимость наследством и, может быть, на отношения Мала и Кэтлин. Видит Бог, Мал мне в этом не помощник.

Я знаю, что отец Доэрти живет в этой деревне. Нужно просто найти его. Я обойду каждый дом, если придется.

Я тащусь обратно в дом Мала, выбрав дорогу подольше — ту, что лежит между полями, засеянными ячменем и пшеницей. Воздух свежий, а побитая холодом коричневая пшеница шелестит на ветру как шелк. Когда я добираюсь до коттеджа, сердце бьется как прежде спокойно.

Открываю дверь и вижу, что Мал сидит на заднем дворике, полностью упакованном шезлонгами, обеденным столом, двумя биокаминами и навороченным грилем. Дом выглядит совсем по-другому. Без лишней мебели, но забит новенькими дорогущими вещицами. Через окно в гостиной вижу, что Мал сидит за одним из столов. Заигрывает с двумя американками из команды Ричардса. Он снова прежний милый Мал. Тот, в которого я втюрилась по уши. Я качаю головой, закатываю глаза и, вернувшись к своей комнате, перешагиваю через порог.

И столбенею.

Поворачиваюсь.

Шагаю обратно в коридор.

Убеждаюсь, что это действительно моя комната. Так и есть. Снова захожу и оглядываюсь.

Что во имя всего святого тут творится?

Кто-то убрал кровать, на которой я спала, и заменил ее огромным плюшевым матрасом королевских размеров на мягкой белой раме с инициалами «ЭР». Тут же две тумбочки, звуковая система, телевизор, все виды игровых устройств и напольная вешалка с балахонами, пафосными пальто и блейзерами всех цветов радуги.

Я вылетаю на задний двор, чувствуя, как парю над землей. Я не просто зла. Нет, я в бешенстве. Даже веками и кончиками пальцев чувствую, что пульс зашкаливает. В горле застревает истошный крик.

Я резко распахиваю дверь так, что от удара она бьется о стену.

— Да как ты посмел? — набрасываюсь я на Мала.

Он отвлекается от того, что показывает ему одна из американок на своем телефоне. Ее задница восседает на краю стола, куда он положил ноги. Все трое смотрят теперь на меня.

Мал тихо веселится.

— Конкретизируй, пожалуйста. На той неделе я бросил читать мысли.

Девушки давятся смехом и переглядываются.

— Моя комната! Мои вещи! Все пропало.

Мне с трудом удается не топнуть ногой и не закатить скандал, и Мал это понимает, потому что чем больше я распаляюсь, тем спокойнее он выглядит. Облокотившись на спинку стула, он вызывающе зевает.

— Ты об этом. После переезда Ричардса возникла небольшая проблемка со свободным местом, поэтому я перенес твои вещи в свою комнату. Привет, соседка! — с горящими глазами, в которых плещется озорство, подмигивает Мал.

Девушки возле него громко вздыхают. Меня сейчас вырвет.

Я скрещиваю на груди руки.

— Я не стану делить с тобой комнату.

— А мне видится, что будешь. Но опять же, ты ужасно недалекая. Порой не видишь картину в целом.

Нет, это не видит.

— А ты тешишь себя иллюзиями, если считаешь, что я стану спать с тобой в одной постели.

— Глупышка, никто тебе не говорил, что ты будешь спать в кровати. Тебе я приготовил спальный мешок на полу. Благородство еще в ходу, Рори. Я живое тому доказательство.

— Ты хочешь, чтобы я спала на полу?

Он пожимает плечами.

— Да хоть бодрствуй на полу. Меня не волнует, что ты будешь делать со своим местом на полу.

Снова смех.

Да он надо мной издевается.

— Вставай, — шиплю я.

Женщины обмениваются взглядом а-ля «вот же стерва психованная». Они не ошибаются. Во всяком случае, не в эту минуту.

Мал многозначительно смотрит на них, словно вопрошая, за что ему все это. Он встает и идет ко мне с важным видом. Когда он оказывается в зоне досягаемости, я хватаю его за ворот футболки и веду в дом. В доме, кроме этих девушек, никого нет, дом полностью подготовлен для Ричардса, но я не собираюсь рисковать, опасаясь, что нас услышат. Ричардс, наверное, гуляет в деревне, пробует местное пиво, масло и девок. Я заталкиваю Мала в ванную и запираю дверь. Он опирается на туалетный столик и ухмыляется так, словно я его умиляю.

— Мал, — сделав глубокий выдох, чтобы успокоиться, начинаю я, — нам нельзя спать в одной комнате. У меня есть парень. У тебя — жена. Тебе важно ее мнение. Знаю, что важно.

Не знаю, кого я пытаюсь убедить: себя или его.

— Вчера я слышала твой разговор с той английской дамой...

При упоминании о ней Мал довольно ухмыляется. Ну разумеется, ведь так я призналась, что слышала, как он вбивает Мэйв в матрац, в пол и самые далекие круги ада, даря ей четыре оргазма и выудив из нее три молитвы за Иисуса, Господа, Марию и каждого святого из Библии.

— Ты говорил, что после, как все закончится, собираешься увезти Кэт в какое-нибудь солнечное место. У вас, наверное, не самые легкие времена...

— Да, — встревает он. — На деле ужасные.

Я киваю, горя желанием побыстрее высказаться.

— Да. У всех пар так бывает. Я понимаю. И может, у вас перерыв, и поэтому ты встречаешься с другой женщиной. Я не осуждаю. Но если мы будем спать в одной комнате, Кэтлин никогда, вообще никогда тебя не простит, и мы оба это понимаем. А я никогда не налажу отношения со своей сестрой.

Я и не стремлюсь их налаживать… но все же. Приятно знать, что у тебя есть выбор.

Он надувает нижнюю губу и потягивает за нее. Его фиолетовые глаза изучают мое лицо. Мал мучительно и несправедливо красив. Я хочу выплеснуть на него гнев за то, что он нечестно пользуется своей внешностью и такой невыносимый. Он облизывает губы, опуская взгляд на мой рот. Я знаю, о чем он думает, и бурлящая от гнева кровь в моих венах теперь стучит от чего-то иного. Это чудовищно похоже на предвкушение. Привычный мне холод снова сменяется жаром. Я знаю, Мал — мой факел. Склонный воспламенить меня одним щелчком пальцев.

Я делаю шаг назад и прочищаю горло.

— Есть еще один вариант, — предлагаю я.

— Ты не можешь переехать в отель. На носу Новый год, все забронировано.

— Нет. — Я поднимаю глаза и смотрю на него. — В конце коридора есть еще одна комната.

Я не упоминаю, что умираю от желания узнать, почему та комната заперта. Просто смотрю, как спокойствие на его лице сменяется пугающей яростью. Он хмурит густые брови, взгляд затуманивается, скрежещут зубы. Ему даже не нужно открывать рот, чтобы я поняла: зря я подняла эту тему. И, чтобы у меня не оставалось никаких сомнений по этому поводу, Мал отталкивается от столика и вторгается в мое личное пространство. Его шаги спокойные, неторопливые и внушающие страх.

Я глотаю комок в горле, но не вздрагиваю. Лишь гордо вскидываю подбородок, даже не моргаю, когда Мал обхватывает рукой мою шею и наклоняет голову, взглядом прожигая мне душу и шарясь в ней, как в стопке ношеной одежды из благотворительного магазина.

— Давай проясним одну вещь: тебе нельзя разговаривать, упоминать и даже думать о той комнате. На самом деле ты основная причина тому, что та комната существует. Ты будешь спать в спальном мешке или не будешь спать вообще. Забирай диван, если хочешь подцепить пневмонию. В доме нет центрального отопления, а обогреватели только в моей комнате и в комнате Эштона. После той небольшой выходки в гостиной сомневаюсь, что он позволит тебе лечь к нему в постель. И давай сразу все проясним: в моей постели ты тоже нежеланная гостья.

Я открываю рот, готовясь послать его к черту, как вдруг раздается стук в дверь. От неожиданности я подпрыгиваю, а Мал отступает назад и елозит рукой по своим иссиня-черным волосам. Я опускаю глаза и замечаю, что у него стояк. Мал так возбудился, что член стал твердый как камень. Я густо краснею и тянусь к дверной ручке, отчаянно желая выбраться отсюда.

Мал кладет руку поверх моей, чтобы остановить. Наши взгляды встречаются.

Щелчок. И совсем как раньше я пылаю.