Но если это не Святослав, тогда кто? Кому еще могло понадобиться прийти за ней?

Взяв себя в руки, Малуша снова подошла к двери и осторожно ее приоткрыла. Снаружи было почти тихо, доносилось лишь пыхтение и шорох. Малуша выглянула в щелку и поначалу ничего не увидела. Ей пришлось высунуться из двери, чтобы заметить противников: они лежали на снегу и медленно, натужно перекатывались. Малуша вгляделась, но рассмотреть пришельца было никак невозможно. Ростом и сложением он походил на Святослава, и на миг Малуше опять показалось, что это он.

Было холодно. В избе заплакал Колосок. Малуша вернулась в дом; ее била дрожь. Еще стоял светлый день, падал тихий мелкий снег, но ей казалось – она спит. За три четверти года она так отвыкла от людей, от чужих вторжений, что само соприкосновение с белым светом потрясло ее и напугало. Даже почти веря, что это Святослав, она не могла обрадоваться.

Что он подумает о ней, застав в таком месте? В избушке у колдуна-оборотня, на том свете?

А что если… Малуша взяла на руки плачущего ребенка и начала покачивать. А что если Святославу нужен он – ее сын? Потомок Олега Вещего с обеих сторон?

Ну уж нет. Ребенка она не отдаст. Никому. Даже Святославу, который отослал их обоих, отбросил, как сношенную сорочку…

Казалось бы, явись сюда Святослав – ей полагалось бы ликовать. Но даже допуская, что это может оказаться он, Малуша не чувствовала радости. Они не виделись без малого год. Не то чтобы ее чувства к нему переменились. Скорее прояснилось понимание, что ее надежды на его ответную любовь были глупыми. Она понадеялась взлететь на крыльях этой мнимой любви, но погубила себя, свою честь, уважение родичей. За эту глупость она наказана тем, что год живет здесь, в лесу, всеми в белом свете забытая. Но это и к лучшему – при таком позоре. Мысль о том, что вот-вот она, может быть, вновь взглянет в голубые глаза Святослава, не сулила ей счастья. Скорее стыд из-за того, что он ею пренебрег, и возмущение, что он это сделал.

А снаружи Князь-Медведь в очередной раз оторвал от себя Бера и сел в снегу.

– Ох и настырный ты, человече, – выдохнул лесной хозяин. – Ладно, твоя взяла. Выдам тебе невесту. Пусти, пойду скажу ей.

Бер тоже сел. Стер снег с лица, проморгался. Князь-Медведь встал на ноги, вяло отряхнулся и по изрытому снегу направился к избушке. Глубоко дыша, Бер наблюдал, как тот скрывается внутри.

* * *

У входа послышался шум. Малуша встала с ребенком на руках, дрожа всем телом. Потом села – стоять не было сил. Судьба ее вновь подошла к крутому перелому. Что с ней станется?

Она думала, что спряталась. Спряталась навсегда. Но богиня судьбы, то слепая как крот, то зоркая как ястреб, отыскала ее в этой глуши.

Вошел Князь-Медведь – усталый, тяжело дышащий и извалянный в снегу, как малец на ледяной горке.

– Там… жених из света белого за тобой явился, – сообщил он, счищая снег с бороды. – Пойдешь с ним?

Малуша молчала. У нее не было ответа.

– Эй, ты, заходи! – крикнул Князь-Медведь назад в открытую дверь. – Давай сам ее уговаривай.

Чье-то тело заслонило свет дверного проема. Малуша пошевелилась, как будто хотела отойти, но не могла даже встать с лежанки. Колосок на руках возился и хныкал, она безотчетно покачивала его.

Кто-то вошел, пригибаясь под низкой притолокой. В глаза Малуше бросились полудлинные светлые волосы, и сердце оборвалось. Почти как у Святослава, только те не вились. И уже сейчас, видя лишь макушку склоненной головы, Малуша поняла: не он. Не Святослав.

Но тогда кто?!

В нетерпении она встала и шагнула вперед.

В этот миг пришелец выпрямился и взглянул на нее.

Малуша вздрогнула снова. Это был не Святослав. Но это мог бы быть Святослав, родись он немного другим человеком.

Именно так она могла бы сказать, будь у нее время и охота обдумать свое впечатление. Пришелец во всем походил на Святослава, но был другим. И взгляд у него другой: приветливый, радостный, но отчасти удивленный. Он был рад ей, но видел ее впервые в жизни…

Как и она его.

– Ты кто такой? – прошептала она.

Сейчас это стало самым важным: понять, почему этот чужой человек кажется ей близким, каким мог быть только один…

Сделав несколько шагов навстречу друг другу, они остановились под оконцем: оба жаждали друг друга разглядеть. Малуша смотрела гостю в лицо, сглатывая от потрясения. Тянуло рыдать и хохотать. Зачем он так похож на Святослава? И зачем он – не Святослав!

– Ты же Мальфрид? Это ты?

Она снова вздрогнула: этим именем ее называл Святослав в тот единственный месяц, который они провели вместе. Год назад, когда они вдвоем отправились в гощение по земле Полянской, он говорил людям, что она – его жена, и приказывал называть ее Мальфрид. Это имя, родовое, полученное в честь бабки из Хольмгарда, своим звучанием возвращало Малушу в то прошлое, сладкое и горькое разом, льстило и мучило.

– Нет, – с презрением ответила она, желая ранить того, кто невольно ранил ее. – Я Малуша. А Мальфрид нету. Умерла еще год назад.

На подвижном лице пришельца отразилось такое яркое разочарование, испуг, смятение, что Малуше даже стало его жаль.

Но тут же его черты вновь ожили, а взгляд прояснился.

– Год назад та девушка, которую я ищу, точно была жива.

– Она умерла в прошлый Карачун.

– Ты почему-то говоришь мне неправду. Она была жива до начала весны. И ее отослали в лес к медведю. Я пришел за ней. То есть за тобой.

– Кто ты?

– Я твой родич. Мой отец, Тородд, сын Олава, родной брат твоей бабки, которая Мальфрид. Так что ты спокойно можешь мне довериться…

Тут его взгляд наконец соскользнул с ее лица и упал на ребенка у нее на руках.

– Великий Один, а это что?

– Константин-цесарь.

Непонимающе похлопав глазами, гость оглянулся на Князя-Медведя; тот стоял неподвижно и чутко вслушивался в их беседу.

– Ах да… – Бер сообразил, вспомнив, что дев отправляют в лес именно за чадом.

Малуша промолчала. Незачем разъяснять ему, что ее дитя – не от Князя-Медведя. На удивленно-радостный взгляд своего спасителя она отвечала настороженно-вызывающим. Она не знала, что на сей раз приготовил для нее белый свет, но добра не ждала.

– Я пришел забрать тебя отсюда, – сказал гость. – Я выиграл поединок, и теперь этот че… то есть этот… хозяин этого дома должен отпустить тебя со мной.

– С чего ты взял, что я хочу пойти с тобой?

Гость поднял ровные светлые брови, и вид у него стал такой, будто он говорил: я тебя умоляю! Малуша едва не улыбнулась в ответ: целый год она не видела светлой человеческой улыбки!

– Зачем девушке жить в лесу среди диких зверей, когда можно жить в хорошем богатом доме среди знатной родни?

– Какой это знатной родни? Ты откуда взялся? Я не знаю такого родича, как ты!

– Я тоже долго не знал, что у меня есть такая племянница, как ты.

– Так ты мне еще и дядя!

– Я же тебе сказал! Мой отец – родной брат твоей бабки Мальфрид. А моя бабка, Сванхейд, пожелала узнать, что с тобой происходит, и послал меня с наказом привезти тебя к ней.

– Сванхейд?

О Сванхейд Малуша никогда не думала. Она знала, что у Святослава есть такая бабка, живущая в Хольмгарде, где он и сам еще отроком провел около двух лет. Но что эта властная женщина когда-нибудь подумает о ней, одной из множества своих внучек и правнучек, к тому же оказавшейся на положении рабыни, Малуша никак не ждала.

– Да. Я отвезу тебя к ней. У нас в Хольмгарде для любой молодой женщины куда более подходящее место, чем здесь. А уж тем более для ее правнучки! И… – Он воззрился на ребенка, который хныкал у него почти под носом, – и ее праправнука. Это мальчик, да?

Гость снова оглянулся на Князя-Медведя, будто проверяя, есть ли сходство. Тот ухмыльнулся. Гость улыбался, когда смотрел на Малушу, но по его глазам она видела, что вид младенца его смущает и это открытие вовсе не радует.

– Через этого ребенка вы теперь в родстве с медведем, – мстительно сказала Малуша. – Но ты еще можешь подумать, надо ли вытаскивать этот позор на белый свет. Не лучше ли оставить нас там, где мы есть?

Голос ее выражал намек: это будет наилучшим решением. Гость задумался, и у Малуши перехватило дыхание. В груди ее боролись противоречивые чувства: она мятежно дразнила белый свет своим позором и в то же время хотела, чтобы он принял ее – вот так, с сыном медведя на руках.

– Нет, – сказал гость, хотя уже не улыбался. – Госпожа Сванхейд приказала мне привезти тебя к ней. И я это сделаю. А как будет лучше, оставим решать ей самой.

– Не думаю, что она разрешит эту загадку! С ней не справилась даже киевская княгиня, а уж ее мудрее нет на свете никого!

– Ты думаешь? – Гость явно удивился утверждению, что есть на свете кто-то мудрее Сванхейд. – Ты просто еще не знаешь нашу госпожу бабушку. Так мы идем? А то дни сейчас короткие, как бы темнеть не начало.

– Нет! – вырвалось у Малуши. Она не могла так сразу решиться, мысль о столь крутой перемене ее пугала. – Я не пойду… так сразу. Мне нужно подумать.

– Чего тут думать? – Гость в удивлении огляделся, не понимая, как можно по доброй воле оставаться в этой норе.

– Подумать, желаю ли я видеть вашу госпожу Сванхейд! – надменно ответила Малуша.

– Ты ее не доведешь, – вмешался в разговор Князь-Медведь, и они оба обернулись к нему. – Там сызнова снег идет. Ты на лыжах, а у нее-то нету. Да дитя. Не дойдет она.

– Как же… – Гость запустил руку себе в волосы. – Надо было мне взять с собой лошадь.

– Ну, не смекнул сразу, а теперь не на себе же ее с дитем повезешь.

Малуша бросила на Князя-Медведя умоляющий взгляд. Сейчас, когда он вроде бы поддержал ее желание остаться, ей захотелось уйти, немедленно уйти, и она хотела, чтобы он, хозяин здешних троп, придумал какой-нибудь выход. Если он понесет ребенка, хотя бы до опушки леса, она как-нибудь сама добредет…