Бред? Может быть и так… Но вчерашний вечер и сегодняшнее утро без нее были холодными, пустыми и безжизненными.

Я разблокировал телефон, снял режим “в полете”, но не успел даже открыть телефонную книгу, как громкая мелодия входящего звонка разорвала тишину салона.

— Что это ты братец, так поспешно сбежал? Афера с женитьбой не удалась, да? — язвительный голос Игоря, словно тягучая черная смоль отравляющим потоком заползала в душу.

— Ты знаешь есть на свете то, что намного дороже ценных бумаг, акций, облигаций и прочей мишуры, — уверенно выдохнул я, словно опрокинув тяжелый груз ненужных забот, со своих уставших плеч.

— Боже, Амир, не пугай меня! — театрально — взволнованно произнес он, — что вдруг в твоей жизни стало важнее президентского кресла в семейной корпорации?

— Тебе не понять, — не желая раскланиваться и посвящать его в свою личную жизнь.

— Неужели твоя безродная девка со своим нагулянным уб…

— Рот свой поганый закрой и даже дышать в их сторону не смей, — грозно прорычал я, обрывая его на полуслове, — она моя жена, любимая. Ребенок мой!

— Ух, как все серьезно-то! — не унимался он, — ну мне ты можешь не врать! — истерические нотки прорывались сквозь наигранное превосходство, — я осведомлен…

— В чем? — спокойно уточняю, не выдавая всей бури негативных чувств, штормившей во мне и грозящей снести к чертям сдержанность и рациональность поступков.

— Что твоя девка, — плевался он ядом, а у меня возрастало желание свернуть его тощую шею, — в декабре зажигала с Эриком и уб… ребенок этот тоже его. Вот только он послал ее, как только та предъявила ему тест с двумя полосками, — его противный хохот напоминал гиеновый.

— Ну, если ты считаешь, что так замечательно осведомлен о моей жизни, на кой ты со своим программистом подсунули все это мне? — злость полыхала во мне ярким пламенем. А Игорь расслабился, чувство превосходства затуманило его мозг, и узнать весь его гнилой план сейчас не составляло особого труда, главное — бить правильно.

— Да потому что! — все больше распалялся он, — твоей кристальной репутации не помешает пара грязных, очень грязных пятен. Таких, от которых ты еще долго бы отмывался. Но ты и тут выкрутился! — уже орал он в трубку.

— А дальше то что? В чем вся соль вашей авантюры?

— Ты не имел права на ней жениться! Это роль была уготована Толику, а мы бы потом с тебя алименты трясли, — выдал он свой “гениальный” план, захлебываясь собственной желчью.

— А теперь слушай меня внимательно, слизняк! Ты получишь ту часть акций, что положена по завещанию, но только часть. Ты хотел жить на дивиденды? Ну, так вот, чтобы они были, ты теперь будешь пахать на фирме, и хорошо пахать, от этого напрямую будет зависеть твое благосостояние. Пофилонить и спустить фирму в унитаз у тебя не получиться! — угрожающе предупредил его, — и насчет моей жены и МОЕГО ребенка советую тебе забыть все и даже не пытаться вспомнить!

Не напрягая себя больше общением, я оборвал связь до хруста, сжимая аппарат в кулаке.

Эрик! Гаденыш! И здесь он…

А Тая? Мне не хотелось верить, что она была в курсе всего и просто очень правдиво играла. Нет… Или да? Черт-черт-черт!!! Голова гудела от роя разноплановых мыслей.

Я замер, не дойдя до, ожидавшего меня недалеко от трапа, автомобиля.

Мысли скакали, словно лошадки на детской карусели — одна невероятнее другой. Столько вариантов, столько размышлений, что все это казалось сюрреализмом. Будто не со мной, будто в дикой сказке.

Разум оглашено орал: “она не могла быть не в курсе всего, что вокруг нее разворачивается”. Но я давил его крики воспоминаниями о том, как яростно она сопротивлялась тому, к чему по идее и вел весь задуманный ими сценарий. Таисин ошалелый взгляд, когда я только появился на пороге ее маленькой квартирки не был наигранным. А тот гнев, что в нем плескался, лишь подтверждал ее невиновность и неосведомленность в коварных замыслах двух идиотов. Или все же трех?

Эрик! Гнетущая мысль въелась в сознание отравляющим клеймом.

Если он отец малышки? Тая знает это, но знает ли она что мы родственники? А если и так, что это меняет?

До легкой боли сжал пальцами переносицу, зажмуриваясь, чтобы хоть как-то утихомирить бешеный поток сюжетных линий моей, когда-то не то чтобы уж очень бурной, жизни.

— У вас все в порядке? — держась за ручку пассажирской двери, с сопереживанием, уточняет мой водитель.

Сделав глубокий вдох, тряхнул головой и, кивнув, мол все нормально, сел в автомобиль. Резко выдохнув, распорядился ехать в клинику.

Вновь достал телефон, вспомнив в шквале разрывающих мою душу известий, что собирался позвонить отцу. А после, обязательно свяжусь с племянничком! Если его отец так и не нашел времени научить отпрыска отвечать за свои поступки, пора заняться этим мне.

Но и в этот раз мои намерения были прерваны звонком очередного абонента.

Илья…

— Вы, прям, ждали, когда я на связь выйду?

— Что, Игорь уже отметился? — хмыкнул друг.


— Было дело… — прикрыл глаза и откинул голову на подголовник, — ты хочешь, что-то добавить к его истерической тираде?

— Смотря, какую историю он тебе поведал.

— Надеюсь, ты внесешь в нее яркости или все же, нагонишь мрачных туч?

— Это тебе решать…

Вкратце пересказал другу предыдущий разговор, слушая тишину в ответ. Илья не перебивал, добавляя или опровергая все то, что я услышал от брата.

— Как-то так, — выдохнул я, подведя небольшой итог.

— И ты, реально решил отдать этому прощелыге часть акций? — даже как-то возмущенно удивился друг.

— Ты знаешь, — замялся на мгновение, прислушавшись к внутренним ощущениям, — да! — уверенно заявил, поймав себя на мысли, что на душе, и правда, стало легче.

Давно пора было напрячь семью, а не тянуть весь воз на себе. Перфекционист, по сути, мне всегда было проще сделать все самому. И я делал. Считая, что так правильно и надежно, что лучше несведущий люд будет сидеть в сторонке, не мешая мне. Он и сидел на попах ровно, время от времени появляясь на годовых собраниях акционеров, делая важный вид, что понимают, о чем вообще идет речь.

Ну, вот и этого им показалось мало. Ну что же, пришла пора менять правила игры. Хотите денег, заработайте, коль вы такие же держатели ценных бумаг. Вот только я просто так не позволю наводить на фирме порядки. Всё все равно будет проходить под чутким руководством знающих лиц.

— Так, что ты узнал? Ты ведь за этим позвонил? — вернул наш разговор в русло первоначальной темы.

— Мы прижали Анатолия, — многозначительная пауза должна была мне о чем-то намекнуть, но и без того воспалённый мозг, бунтовал и требовал четких данных, — ко всему, что с истерикой сообщил тебе Игорь, добавлю лишь то, что твоя жена не имеет к этому ни малейшего отношения. Как я раньше и говорил, ее использовали вслепую. Почему ее? Потому что Эрик в декабре попросил друга об одном одолжении, а именно, разузнать все про некую Таисию Дмитриевну Симонову. Тот выполнил просьбу и сохранив все данные периодически отслеживал историю ее скромной жизни. Когда наткнулся на данные о беременности, решил поздравить бывшего однокурсника, тот же, в свою очередь, послал его, далеко и надолго, заявив, что: “хрен она докажет, что он мой”. И находчивый программист решил воспользоваться информацией в своих целях, но шантажировать Эрика не резон, с него взять нечего, а вот с его дяди!

— И ведь гаденыши, знали, что затребуй я тест на отцовство, он будет положительным, пусть не на девяносто девять и девять, но все же…

— Думаю, дальше ты сам разберешься? — вежливо отстранился Илья, попрощался и, пожелав мне не пороть горячку не взвесив все за и против, отключился.

О да! Я разберусь! Злость возгорелась во мне ярким пламенем. Мне бы только добраться до поганца! В сотый раз набирая его номер, я в ответ слышал только монотонный электронный голос с заученной фразой.

— Приехали, — сообщил водитель, останавливая автомобиль на подъездной дорожке около центрального входа.

Оторвав взгляд от потемневшего экрана телефона, я с удивлением взглянул на высокое, современное здание клиники, в которой вчера оставил пигалицу.

— Вы же сами сказали, — заметив мой недоумение, пояснил мужчина.

Странно, ведь я даже не знал здесь она еще или уже отправилась домой в дружной компании моей матери. Но коль приехали, стоит заглянуть к врачу и узнать, что случилось в мое отсутствие. Я вышел и направлялся к входу.

Измученный активными разговорами телефон жалобно пиликнул. На дисплее высветилось сообщение от оператора, желанный абонент вышел из сумеречной зоны и стал доступен для общения. А следом и входящий звонок это явственно подтвердил.

— Неужели ты так сильно по мне соскучился? — язвительно прозвучал его вопрос без вежливого приветствия, — дядя…

Я сделал глубокий вдох и мысленно сосчитал до десяти, отчаянно пытаясь погасить пожар негодования, вспыхнувший во мне с утроенной силой. Его безответственность и пофигизм по жизни, по всей видимости, даже трудотерапия и ссылка на другой континент неспособны были искоренить окончательно.

— Ну, здравствуй, — угрожающе выдохнул, дав сразу понять, что шутить и паясничать я не намерен, — племянничек. Напомни мне, пожалуйста, — скопировав его тон, с легкой иронией интересуюсь у него, — сколько тебе лет, по паспорту? — поинтересовался, но ответа мне был мало интересен, я и так знал, — двадцать четыре и, если мне не изменяет память, скоро стукнет двадцать пять. И ты, гаденыш, до сих пор не знаешь, что такое контрацепция? Какой она бывает? И для чего вообще нужна? — каждый вопрос — это не уточнение его осведомленности в этом вопросе, это упрек аморального поведения.

— И ты для этого так настойчиво мне звонил? — надменность сквозила в его голосе, словно промозглый ветер, пробивающийся в щели худого дома.