— Девушка, вы совершеннолетняя? — наконец поднял голову следователь, обращаясь ко мне.

— Да, — слишком громко ответила я.

— Вы, и вы, женщина, — он посмотрел на старушку, — подойдите сюда, пожалуйста. Меня зовут Петренко Юрий Константинович, я следователь прокуратуры центрального района. Вы стали свидетелями задержания подозреваемого по уголовному делу…

— Кого он натворил-то? — с неприкрытым интересом выкрикнула бабулька.

— Не перебивайте меня, пожалуйста. Сейчас при вас будет произведен обыск личных вещей задержанного. По статье 60-й уголовно-процессуального кодекса вы можете оказать следствию помощь. Я бы хотел попросить вас быть понятыми. Вы знакомы с задержанным? У вас паспорта с собой?

Мы со старушкой начали искать документы. При этом она беспрестанно болтала, получая неодобрительные взгляды следователя.

— Я ж так на базар опоздаю. Доня, — обратилась она ко мне, — тебе сала не надо? Вон тощая какая. У меня в 3-м ряду такое сало можно купить, хоть рожу им мажь, все одно — на пользу будет. А вам сала не надо?

Следователь закатил глаза, и практически вырвал из рук бабушки паспорт. Главный над камуфляжными курил, и рассматривал задержанного, у которого, как я только что заметила, разбита губа. Он сплевывал кровь на асфальт, и недобро обводил всех своими маслеными глазками. Но наткнувшись на внимательный взгляд командира камуфляжных, опустил голову. Я, напротив, вглядывалась в лицо мужчины, и, задумавшись, не сразу поняла, что он так же смотрит мне в глаза.

— Девочка, тебе плохо? — спросил камуфляжный.

— Нет, — протянула я, нагло разглядывая его равнодушное лицо.

Следователь переписал данные из паспортов, потом посмотрел сначала на меня, потом на камуфляжного, и присвистнул:

— Ого, она вам в глаза смотрит! — и ухмыльнулся. — Итак, мы приступаем к обыску вещей задержанного.

— Туда смотри, — щелкнув пальцами перед моим лицом, сказал камуфляжный, указывая на то, как его подчиненные начали выворачивать карманы задержанного.


На капот машины были выложены обычные для типичного кармана вещи: монетки, автобусные билетики, проездной метро, магазинные чеки, пачка сигарет и две зажигалки. Следом была осмотрена спортивная сумка: среди множества мужских вещей был обнаружен пистолет. Раньше я оружие видела только в кино, и мне почему-то дико захотелось потрогать его. Задержанный в очередной раз сплюнул, и громко сказал:

— Это не мое!

— Сумка ваша?

— Сумка — да, а оружие не мое.

— А чье? — усмехнулся следователь.

— Не знаю. Вы подбросили.

— Понятые, при вас из сумки задержанного Гобенко Игоря Семеновича…

— Кого он сделал-то? — опять подала голос бабулька.

— Подозреваемого в убийстве…

— Батюшки святы! Душегубец! — воскликнула старушка, хотя было видно: она не прочь узнать подробности. — А кого убил? У нас вот случай был на базаре: торговку беляшами нашли…

— Из сумки был извлечен пистолет "ТТ" калибра 7,62, - продолжил следователь, не проникнувшись историей бабульки. — Пистолет изъят, упакован и опечатан печатью прокуратуры центрально района, скреплен подписями понятых, следователя. Поставьте подпись вот здесь. И здесь.

Мы с бабушкой подписали предложенную бумагу, и нас отпустили, предупредив, что, в случае, если мы понадобимся, нас вызовут в прокуратуру. Я проводила взглядом камуфляжного мужчину. Он, после того, как мы подписали протокол, так ни разу не посмотрел в нашу сторону. Уже полностью измазанного кровью мужика погрузили в машину, и он, перед тем, как скрылся в салоне, успел бросить на меня свой масленый взгляд. Я поежилась, и даже как-то рефлекторно сделала пару шагов назад, плотнее прижав к груди рюкзак.

— Как в кино прямо, — одобрительно причмокнула старушка. — Доня, а тебе куда ехать? Мне на базар. На 16-й маршрутке езжу. Ну, так вот, че говорю то. Торговку беляшами тогда нашли…

Я скупо попрощалась, и сев в подошедший автобус (к счастью, не № 16), оставила словоохотливую старушку в одиночестве.

Глава 2

Нас следующий день я уже позабыла о вчерашнем происшествии. Работа — репетитор — работа. Моя жизнь замкнулась на этом цикле, и думать о чем-либо другом я просто не успевала. Каждую свободную минуту на дежурстве я посвящала зубрежке. Некоторые вопросы до сих пор оставались для меня загадкой. Время бежало слишком стремительно, притом, что до экзамена оставалось чуть больше недели. Я не попала в волну предварительной мартовской сдачи. К счастью, репетитор как-то хитро закрепил меня за вечерней школой: я якобы слушала там курсы по химии, и поэтому могла сдавать ЕГЭ со всеми школьниками в июне. В данный момент, на дежурном посту, я в очередной раз сверлила глазами открытую тетрадь с конспектами. Из состояния крайней сосредоточенности меня вывел звонок сотового телефона. На экране смартфона высветился незнакомый номер.

— Алле.

— Елена Вячеславовна? Добрый день. Вас беспокоит следователь Петренко. В понедельник вы подписали протокол обыска и изъятия в качестве понятого. Это было… — мужчина громко шуршал бумажками. — Это было в 10:25 на остановочном комплексе в районе Бывшего Машзавода.

— Да, я помню. Могли бы не уточнять, — улыбнулась я. — Не так уж часто я бываю в такой ситуации, чтобы мне нужно было напоминать время и место.

— После вчерашнего допроса задержанного выяснились новые обстоятельства. Я прошу вас явиться в прокуратуру для дачи показаний.

— Если так нужно, то я, конечно, приеду, — заверила я.

— Это дело безотлагательное, и я хотел бы поговорить с вами сегодня.

— Сегодня точно нет, — категоричность в моем тоне заставила следователя чуть-чуть смягчить тон.

— Завтра? Но надо утром!

— У меня дежурство заканчивается в 7 утра. Сразу после могу приехать.

Следователь продиктовал мне адрес прокуратуры и номер кабинета. Я задумчиво уставилась на погасший экран телефона. Что за срочность?

— Малышка, ты чего такая задумчивая? — под моим носом оказалась ладонь с лежащей на ней конфетой.

Я улыбнулась: лучший хирург больницы был не только профессионалом, но и обаятельным мужчиной. Среднего роста (но при моем росте он казался мне высоким), широкоплечий, брюнет. Местами затылок уже стали охватывать залысины, но в целом, он был еще очень привлекательным. Егору Михайловичу было около 60 лет (мужчина следил за своим здоровьем и внешностью, и выглядел максимум на 50), и к этому возрасту он накопил невероятный опыт в области урологической диагностики и хирургии.

— Хорошо все, — я не любила рассказывать о своих проблемах, у всех сразу же включался рефлекс «старшего брата»: приласкать, пожалеть, обогреть маленькую девочку Лену.

Через четверть часа начиналась операция по маммопластике. Я только готовила пациентку, а на операции работала другая сестра. Женщина уже не первый раз лежала в нашей клинике, и совершенно не волновалась. Перед началом врач сфотографировал ее грудь, рассказал о ходе операции, заодно посмотрел уже зажившие шрамы на ее ушах. Дама планомерно меняла свою внешность, и мне начинало казаться, что ее совершенно все в себе не устраивает. Она попутно спросила, можно ли ей сделать ринопластику, хотя ее носик был вполне аккуратным. Мы с напарницей обменялись взглядами. Женщина заметила это, и спросила я у меня:

— Неужели вы бы ничего не хотели поменять в своем теле?

— Нет, не хочу, — с вежливой улыбкой ответила я.

— А я бы вам посоветовала грудь увеличить, — она окинула меня критичным взглядом. — Как бы ваш мужчина обрадовался!

Я не стала отвечать, вместо этого помогла ей перелечь на каталку. Кое-что я хотела бы изменить в себе, но таких операций не существовало. Все медицинские эксперименты по увеличению роста человека провалились еще в XX веке. Я пыталась «наесть» массу тела, но калории категорически не хотели откладываться. Подруги обычно использовали приевшуюся мне шутку про «ведьму», мол, есть много и все подряд, но не поправляется.

Операция прошла успешно, по крайней мере, врач остался доволен своей работой. Пациентка мирно спала под наркозом, пока я меняла капельницу. В соседней палате четвертые сутки тяжело отходил после кардиологического вмешательства известный в городе бизнесмен. Вот уж кого я запомню, так это его. На всю жизнь. Сколько гадостей я выслушала за время его нахождения здесь. Мою сменщицу он довел до слез своими претензиями, при этом обвиняя ее во всех смертных грехах. Основа его недовольства мной заключалась в, цитирую, «малолетку мне какую-то подсунули, ни черта не умеет, а все туда же, врачишка». Первые его комментарии выводили меня из равновесия, а после я уже перестала обращать внимание. Хотя внутренне все ровно содрогалась, подходя к его палате. Самое противное было то, что оперативное вмешательство было относительно легким, и прошло успешно. Даже наркоз был местным. Но мужчина упорно стонал, и пытался привлечь к себе как можно больше внимания. Симулянт.

Я постучала, и заглянула: мужчина спал. Женщина с почти новой грудью, очень легко проснулась в положенное время, и, со знанием дела, промочила губы водой, не делая глоток.

— Леночка, — я вышла на зов старшей сестры. — Ковалева проснулась?

Я кивнула, раскладывая свои тетради на столе.

— А как наш «товарищ»? — главная имела в виду капризного бизнесмена.

— Уснул наконец-то. Есть отказывается. Кардиограмма хорошая, ритм ровный. Пархоменко велел раствор ему поменять. С обеда капаю новый.

Женщина удовлетворенно кивнула, и покинула пост, оставляя меня наедине с двумя пациентами и задачей по химии. Все не дежурившие начинали расходиться по домам, поликлиника уже опустела, только в лаборатории горел свет. Дежурный лаборант спала, опустив голову в цветастой медицинской шапочке на руку.