— Алексей Алексеевич, — позвала я пациента. — Вы спите? Просыпайтесь! Мне ваш лечащий врач сказал, что вас беспокоят боли. Светлана приехать не смогла, поэтому…

На этих словах я дотронулась до обнаженного плеча пациента, отмечая, что кожные покровы теплые. Покачала мужчину за плечо. Никакой реакции. Я наклонилась ближе, нащупывая пульс на сонной артерии, слегка повернула пациента к себе, и только тут заметила кровь.

Пульс не прощупывался. Я осмотрела рану: огнестрельное. И тут услышала неторопливые шаги, раздавшиеся со стороны кухни…. Испытывала ли я до этого случая чувство страха? Нет.

В панике начала оглядываться в поисках убежища. Только обширная портьера могла спрятать меня. Шаги приближались. Я кинулась к окну, пытаясь сохранить порядок складок на тяжелых шторах, не привлекая внимание входящего. Господи, как же страшно! Лучше бы я и дальше слышала шаги или голоса, но теперь воцарилась тишина. Бархатные портьеры не просвечивали, и видеть то, что происходило в комнате, я не могла. За моей спиной шумел равнодушный ко всему город. «Хочу оказаться на улице. Пусть где-то рядом бродит Гобенко. Но на улице! — подумала я. — А что, если он меня заметит, и убьет, как свидетеля?» Неожиданно для себя я подумала, что последствия могут меня опечалить по двум причинам: 1) я не сдам экзамен по химии, не поступлю в медакадемию; 2) я никогда больше не увижу серо-зеленые глаза и не услышу хриплый голос. И тут я ощутила, как же остро хочется жить. Для того чтобы осуществить все свои мечты. Я хочу сдать химию, хочу стать врачом, более того, конкретно хирургом, и.… И я хочу заполучить внимание Ильи Леонидовича. Особенно последняя идея отдавалась болезненной пульсацией в мозгу. Да, он мне нравится. До этого момента, угрожающего опасностью жизни, я не могла себе сознаться в симпатии к нему: он грубый, гораздо старше меня, не выказывает по отношению ко мне никаких добрых чувств. Я вообще как-то внутренне запретила себе думать о нем. Но, видимо, не шутят люди, говоря о «последнем желании перед смертью».

И теперь я четко видела свою цель: выжить, чтобы реализовать два своих заветных желания. Одно — обозримое и реальное, второе — неожиданно пришедшее и пока призрачное.

«Если меня не заметят, и если я выберусь живой, то я позвоню ему, и честно признаюсь, что он мне нравится», — по-детски, наивно мечтала я. Даже экзамены отошли на второй план: химия, и мечты о хирургии чуть-чуть меркли по сравнению с мечтой покорить такого мужчину.

Я держалась на ногах исключительно благодаря силе воле. Хотя мне каждую секунду казалось, что сейчас колени подогнутся, и я упаду прямо в объятия невидимого для меня убийцы (что это именно убийца я не сомневалась ни на долю секунды). Тишина становилась совершенно невыносимой. Сразу вспомнилось ощущение из детства. Однажды мы с ребятами со двора играли в прятки поздно вечером. Я спряталась в пустой ящик для песка, стоящий возле второго подъезда. В ящике не было щелей, крышка закрывалась плотно. Внутри создалась гнетущая атмосфера: я знала, что меня ищут, и представляла, как где-то совсем рядом стоит галящий, и пристально смотрит на мое убежище. Детский хоррор. Но тогда можно было соврать, что тебя зовет мама, и раньше времени покинуть игру, а если прятки были «московскими», то вообще попробовать перепрятаться. Сейчас, стоя за плотной черной тканью портьер, боясь выдохнуть, я была согласна и на ящик для песка, и на вызов мамы, и даже рискнула бы перепрятаться, лишь бы видеть, где находится источник опасности. Мое богатое воображение нарисовала пугающую картину: якобы убийца стоит прямо передо мной, и нас отделяет только ткань… «Лицом к лицу лица не увидать…».

И действительно, совсем недалеко от места моего сокрытия, раздался мужской голос. Я практически подпрыгнула на месте, больно зацепившись локтем за край подоконника. Стиснула зубы, чтобы не проронить ни звука, и прислушалась. Не заметил.

— Здорово! Я план перевыполнил, — раздался противный гнусавый смех. — Пришел к клиенту, а тут встретил кое-кого из списка.… Да-да, прикинь, удача? 2 в 1. Я его на балкон вынес пока. Охладиться.

Мой затылок будто бы покрылся изморозью, и не безосновательно: прямо за моей спиной был балкон. Тремор усиливался, вслед за руками и ногами стала трястись голова. Возникло непреодолимое желание проверить, нет ли позади меня трупа. С логикой это желание не имело ничего общего. Я максимально вжалась в стену, пытаясь не задеть штору, и повернулась к балконной двери. И тут же вернула себе прежнюю позу, за считанные секунды обнаружив то, что искала….

Глава 7

Нет, мне не стало плохо, и меня не напугал вид убитого выстрелом в лоб мужчины, усаженного на табурет на балконе позади меня. Меня напугало то, что, если убийца отдернет штору, то… Не успела я об этом подумать, как мужчина вновь заговорил.

— Че делаешь? — спокойно продолжал разговор убийца. — А-а, но, прикольное кинцо. В общем, скажи шефу, что я закончил. Попробуйте потом сказать, что я не бог. Сейчас я на свою работу гляну…

Штора резко отодвинулась, но из-за того, что мужчина отдернул одновременно обе части портьер в одну сторону, они сбились, накрывая меня мрачным, густым облаком черного гобелена. Я даже на секунду не успела зафиксировать взгляд на открывавшем балкон мужчине. Меня охватило острое желание бежать. Либо сейчас, либо уже будет поздно. Я тут же ринулась мимо него в коридор, ведущий к спасительной двери. Слышала, что он кинулся за мной, но где-то между этажами отстал, или скорее намеренно остановился. «Почему он не бежит за мной?» — вопрос цепко впивался в своды черепа. Выскочив в широкий вестибюль, я запнулась, ударилась коленом о мраморную ступень, но тут же поднялась, и выбежала на улицу. Куда выходят окна? Я судорожно прижалась к шершавой бетонной стене, и посеменила вдоль нее, и только когда оказалась со стороны торца, на котором не было окон и балконов, побежала. Через километр легкие начали плавиться, а мозг просил остановиться, так как совершенно не понимал, где вы находимся. Я просто бежала. Наугад. Лишь бы подальше от этого дома.

Силы кончились в районе трамвайной остановки. Я, не глядя на номер маршрута, на ходу запрыгнула на ступеньку, повалившись на ближайшее сидение. Кондукторша смерила меня взглядом: белый медицинский костюм покрылся дорожной пылью и до колен был забрызган грязью. С трудом отдышавшись, я с придыханьем прошептала:

— У меня нет денег.

— Да я поняла уже, — бросила кондуктор, и ушла на свое место в начале вагона.

В другой ситуации мне было бы жутко стыдно, но сейчас мне было плевать, что обо мне думает кондуктор, водитель, и все трамвайное депо вместе взятое. Меня продолжало трясти, я вцепилась в поручень, действуя вопреки своим знаниям: необходимо, напротив, расслабить все мышцы, и тремор пройдет. Но пальцы до белых костяшек сжимали металлический поручень, и я ничего не могла с ними поделать.

Спустя полчаса трамвай остановился на конечной. Эта часть города была мне совершенно незнакома.

— Мы где? — жалостливо спросила я у кондуктора.

— Чкалова, — равнодушно бросила она, и вгрызлась острыми зубами в яблоко. — У нас обед 15 минут. Потом увезем тебя, бедовая, до центра. Что стряслось-то? Чумазая вся.

Я не ответила, и зашла за ближайший угол: у дома № 56 стояла скамейка. Устало опустившись на нее, я достала из кармана штанов сотовый. Как же хорошо, что я тогда купила на ярмарке спецформы именно этот костюм — у него застегивались карманы, иначе я, пока бежала, выронила бы этот единственный шанс к спасению. Дрожащими руками выбрала номер. Единственный человек, к которому я могла обратиться…

— Вараксин, — знакомый хриплый голос стал последней каплей, и я наконец-то разрыдалась.

— Я… Мне.… Видела… А он…

— Что опять случилось? — устало спросил Илья Леонидович.

— Я… Я видела. Он… Убил человека.

Интонация, голос, скорость ответа мужчины моментально изменились.

— По порядку давай. Ты где?

— Чкалово, 56.

— Как тебя туда занесло?

— На трамвае. Он остался там, с трупами, — выдала я нелепую фразу. — Я села на трамвай, и меня привезли сюда. Я сижу на лавочке. Тут так красиво, цветы… — все, мозг начал давать сбой.

— Не отвлекайся. Говори со мной. Я уже сел за руль. Где кто и кого убил?

— Я пришла на дом к пациенту, проверить его после операции. А там и смотреть нечего, — протянула я тихо. — Я услышала шаги, спряталась.

— Адрес.

— Ленина, 12. Квартира… Забыла. На 3 этаже. Она там одна.

Дождь, пока я ехала в трамвае, временно перестал идти, но теперь возобновился и с каждой минутой усиливался. Но я не замечала, как мокнут волосы, одежда. Я только беспокойно оглядывалась, и сильнее прижимала трубку к уху.

— Он… Он сначала бежал за мной, потом отстал. — Илья усмехнулся. — В смысле по своему желанию отстал. Ну, вы поняли… Меня кондуктор бесплатно прокатила на трамвае, — по-детски поделилась я.

— И телефон дала?

— Нет, у меня в кармане был. А деньги… — я осеклась, и замолчала.

— Эй, ты жива? — позвал меня Илья.

— О боже… Я оставила там сумку! — и заревела снова.

— Другую купишь, — не понял проблемы мужчина.

— Нет, — простонала я, захлебываясь слезами. — Не обычная сумка, а медукладка! Там же бланк-вызов с моим именем.

— А это уже не очень хорошо, — спокойно прокомментировал эту новость Илья.

— О! — я не сдержала вскрика. — У меня там «Анилэридин»! Мне теперь не сдаться будет! Я набрала опиоидов, раз он на боль жаловался, заведующий разрешил… Боже, мне конец…

— Дура, — равнодушно ответил мужчина. — У убийцы, возможно, твои данные уже есть, а ты о своих таблетках беспокоишься. Так, Чкалова — это Северный район? Я по объездной через ЖД доеду? — скорее сам с собой советовался мужчина. — Я скоро буду.