Загородный дом Мамонтовых обладал внушительными размерами. Прям будто бы особняк миллионеров, сошедший с какой-нибудь кинокартины, но в то же время скромно все. Дворик небольшой, но достаточно места, чтобы машину поставить и ребенку было где побегать. Аня даже начала думать, куда качели с песочницей установила, если бы они переехали сюда жить. А почему нет? Воздух свежий с ароматом хвои и лесных цветов… Прекрасное место для семьи, которая хочет тишины и покоя.

Внутри отделки не было никакой. Аня посмотрела вокруг себя, представляя, как все можно облагородить, какие обои в коридоре или гостиной поклеить… Аж руки чесаться начали. Мише хотелось поскорее бежать на улицу, поэтому скоро они все вышли во двор.

— Ты хотел остаться тут с ночевой, но где мы будем спать? — спросила, приблизившись к Мамонту.

— А это часть сюрприза, который хотел сделать тебе около трех недель назад… Когда ты с Пашкой на свидание убежала, — ответил он и положил руку на талию притягивая к себе.

От неожиданности тело чуть дернулось в сторону, но Аня постаралась свое смущение скрыть. Следовало привыкать к тому, что мужчина сможет касаться ее вот так, не спрашивая разрешения. Тем более эти прикосновения нравились ей самой. Чертовски. Тонкая ткань платья, казалось, даже не существовала в этот момент, потому что так отчетливо тепло его подушечек пальцев на своем теле ощущала.

— Мишутка, ты с нами? — крикнул Мамонт, но его сын был слишком занят изучением цветного колеса, которое должно было служить клумбой судя по всему.

— Идем, мы ненадолго… Я просто покажу тебе кое-что…

Аня не стала спорить, и когда они зашли за дом ни капли не пожалела об этом. За домом места было чуть больше, чем перед ним, и там располагалась небольшая детская площадка: песочница, горка и качели, как и представляла себе, а чуть в стороне располагалась палатка, украшенная живыми цветами.

— Мы будем сегодня ночевать в спальных мешках втроем, — прошептал на ухо Мамонт, до боли, от нахлынувшего желания, обжигая своим дыханием кожу.

— Это самый лучший выходной в моей жизни, — улыбнулась Аня, повернувшись к мужчине лицом к лицу.

Руки, сцепившиеся в замок на ее спине стали знаком того, что можно попробовать наплевать на все эти границы и сделать то, что хотелось уже давно. До сводящего с ума зуда в губах. И Аня привстала на носочки, а мужские руки чуть соскользнули ниже талии, но не поспешили вернуться на то место, где были изначально. Горячее дыхание с ароматом мяты в одну секунду стало таким невыносимым, что терпеть сил не осталось, и Аня прильнула к губам Мамонта, обвивая руки вокруг его шеи.

Этот поцелуй был похож на то, что описывают в книгах и пытаются показать в фильмах, вот только теперь все на самом деле ощущалось, каждой молекулкой тела. Земля начала кружиться и уходить из-под ног, тело пробило мелкой дрожью, вдоль позвоночника не мурашки, а, наверное, стадо мамонтов пробежало в этот момент, а внизу живота все таким узлом стянуло, что едва удалось сдержать стон, рвущийся с губ.

Это не было похоже на поцелуи с Павлом или Егором. Все совсем по-другому. Крышесносно… Возбуждающе… Даже слезы на глазах появились.

Мамонт сильнее к себе прижимал. Скользнул одной рукой вверх, разместив ее на затылке, чтобы Аня не отстранилась. Нежность плавно перешла во что-то первобытное, властное, требующее продолжения. Мужские губы стали буквально терзать ее, накрывая расслаблением и небывалым удовольствием.

— Качели! — послышался радостный крик Мамонтенка, заставляя резко отпрянуть друг от друга, до потемнения в глазах. Голова кружилась, воздуха не хватало, но как же хорошо было.

Миша забрался на качели и начал раскачиваться.

— Ну… вы пока с Мишей развлекайтесь, а я начну шашлыки жарить, — произнес Мамонт сбивчивым голосом.

— Я могу салатики нарезать, если хочешь, — предложила Аня, пытаясь отдышаться.

В его глазах она прочла однозначный ответ, потому что испытывала то же самое:

«Хочу, но не могу сейчас рядом с тобой находиться».

Она кивнула и пошла к Мише, решив, что построит с ним большой песочный замок и немного отвлечется от желания уединиться где-нибудь с его отцом. Не собиралась ведь с ним настолько близкими становиться, хоть и замуж выйти согласилась.

* * *

«Быстрее заняться делом», — единственная мысль, пульсирующая в голове, пока пытался оторвать себя от Ани, чтобы не наворотить дел…

Только бы не коснуться обнаженной кожи под одеждой и окончательно не одуреть от этого желания. Все свело так, что трудно было себя контролировать. Давно он не испытывал такого. Обычно секс с девушками пресным был каким-то… А тут прям с ума сойти можно было. И ведь это даже не секс.

Устанавливая мангал, разжигая огонь и надевая мясо на шампуры, он все пытался перестать думать о пылких губах, отвечающих взаимной страстью, но все не выходило. И так сильно Мамонт на себя разозлился, что не заметил, как острие шампура чуть в палец воткнулось и рану оставило на нем.

— Петь, ну предлагала ведь помочь тебе! Видишь, порезался! — тут же подскочила Аня. — У тебя аптечка есть тут?

— В машине вроде была…

Пока она к машине поспешила, Мамонт наблюдал за ней, понимая, что теперь окончательно влип и будет добиваться Аню, хоть какие преграды окажись на их пути. Он докажет серьезность своих намерений и будет делать все, чтобы она полюбила, если уже не любит, как сказала засыпая. Аня принесла аптечку, села рядом и начала обрабатывать руку, а Мамонта охватила нежность от ее заботы.

Шашлыки получились вкусными, несмотря на то, что один палец постоянно ныл и мешал нормально что-то делать. Игры на природе, два выпитых бокала красного вина и времяпровождение с дорогими людьми сказывались положительно. Мамонт чувствовал себя счастливым человеком, у которого, наконец-то, есть полноценная семья. С Верой такого не было. Сначала они были счастливы вдвоем, а потом начался ужас… И этот кошмар будет еще долго преследовать, возможно, никогда не уйдет из жизни, но обязательно притупится. Больше не будет так болезненно пульсировать внутри.

Мише идея спать в палатке понравилась, а так как день оказался насыщенным, он быстро заснул и начал посапывать, как маленький медвежонок в спячке.

Аня и Мамонт остались наедине у догорающего костра. На какое-то время затянулось молчание. Они просто сидели рядом и смотрели на тлеющие угли, каждый думая о своем и об одном и том же одновременно.

— Ань, — Мамонт вспомнил о кольце и решил, что следует сделать предложение правильно, признавшись в своих истинных чувствах.

— Петь, спой мне, пожалуйста… Как ты пел в кафе…

— Боюсь, что сейчас я разучился, и выйдет, мягко говоря, не очень… — пожал плечами, думая, что на самом деле ему очень хочется сделать это — спеть для нее. — У меня гитара есть в доме. Я сейчас.

Он шел в дом с бешено стучащим сердцем. Казалось, что вернулся в молодость, снова стал тем самым подростком, который верил в искреннюю любовь и мечтал о ней. Который сам писал песни и представлял, как будет петь их под луной своей возлюбленной.

Гитара вся покрылась пылью. Он привез ее сюда, когда хотел пригласить Веру на романтический ужин после покупки дома, но семья начала разваливаться и ничего не вышло. Сдув пыль, взял в руки и проверил, не разладились ли струны. Все было в порядке, чуть другой звук, но Мамонт был уверен — все получится.

Он вернулся к Ане и сел напротив нее, чтобы глаза ее видеть. Поудобнее устроился, и заиграли первые аккорды. А потом он начал петь.[1]

— Только имя твое я в кармане ношу-у, никому не расскажу-у, не поведаю быль… — на глаза Ани тут же навернулись слезы, и хотелось остановиться, перестать петь, но Мамонт продолжил. — Пусть разум вечно твердит, что не достоин тебя, что слишком мало любя, жизнь тебе подарить… — Она заплакала, но при этом улыбалась. — И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь — нет! И в миг навеки обратится лютой тьмою белый свет! И сердце пламенем пылает, освещая пустоту, в которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду-у-у…

Полностью петь Мамонт не стал, потому что вошел во вкус и мог не заметить, как повысил бы голос, начал играть громче и разбудил ребенка. Он положил гитару на то место, где сидел, и подошел к Ане. Достал из кармана кольцо и встал на одно колено. Вере тоже хотел сделать предложение как-то романтично, но в итоге не успел ничего придумать и подготовить, потому что она первой пришла и сказала, что больше просто так встречаться не намерена и хочет замуж.

— Ань, ты согласна выйти за меня? И стать мне женой, а не просто мамой для Миши? — в ее взгляде читался испуг. Она кусала нижнюю губу, так эротично, что даже пот пробил от возбуждения. Но Мамонт не двигался, ждал ее ответа, словно узник своего приговора. — Я не знаю, достойно ли такое чудовище, как я, получить такой подарок, столь чистого и невинного ангела, как ты… Но я хочу попробовать все по-настоящему, потому что ты мне небезразлична.

Сказать «я тебя люблю» почему-то до чертиков боялся. В голове пульсировали настойчивые вопросы: «А вдруг она откажет? Вдруг не захочет женой стать? Вдруг еще рано для признаний?»

— Да… Я очень хочу попытаться, — ответила Аня, обхватила его шею руками, притягивая к себе и целуя в губы.

Глава 21. Затишье перед бурей — 2 или чуть-чуть откровенности

Уединиться было попросту негде, да и не оставишь же ребенка одного на улице, хоть и в палатке, хоть и в своем дворе… Все равно ведь страшно. Поэтому пришлось остановиться, умерить чуть свой пыл и перестать распалять друг друга.

Мамонт прижал Аню к себе, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле в этот момент. Она положила голову на его плечо. И так они сидели какое-то время, в молчании наслаждаясь обществом друг друга.